Чтобы не причинить боль

От подножия холма Ричард с трепетом наблюдал за трогательной сценой. Вот чего была лишена его дочь все эти годы — женской ласки, материнской любви, эмоциональной поддержки, которую даже самый любящий отец не мог ей предоставить.
А Си Джей дала ей все это. Она инстинктивно поняла, что было необходимо в этот момент, и просто раскрыла объятия. Предложила любовь. Так просто, незамысловато и бесценно.
Внутри его сломалась какая-то преграда. Чувства захватили его, дыхание остановилось. Он не понимал, что происходит с ним, с его ребенком, но знал, что это прекрасно.
Их жизнь коренным образом изменилась. И это тоже было прекрасно.
Ричард поправил лампу и склонился над столом, на котором лежали разобранные часы. Пинцетом он установил на место крошечное колесико и затянул миниатюрную гайку. Часы затикали. Но они шли еще неточно. Теперь надо было подправить таймер. Это была его любимая процедура. В этих деталях было что-то особенное. Ричард любил детали.
Звук собачьих когтей, стучащих по паркету, отвлек его внимание. Рэкс вышел из кухни, с его косматой бороды капала вода.
— Решил попить на ночь?
Рэкс зевнул и сонно посмотрел в коридор. До Ричарда донесся голос его дочери, что-то говорившей за дверьми своей спальни.
Он выпрямился, поднялся и подошел к спальне дочери.
— И тебе совсем не нужно волноваться, — серьезно говорила та. — Твой папа любит тебя больше, чем всех других во всем мире.
Нахмурившись, Ричард замедлил шаги, осторожно подглядывая в приоткрытую дверь. В центре полукруга из кукол сидела Лиза, на ее руку была надета кукла-мудрец, беседовавшая с Пиноккио.
Лиза запищала, изображая Пиноккио:
— А что, если он любит кого-нибудь больше?
Девочка завертела рукой с бородатой куклой и понизила голос, отвечая за мудреца:
— У пап хватает места в сердце для многих людей, как и у собак, но они никого не любят так, как своих детей.
— Но что, если я сделаю что-нибудь плохое и он уйдет? — запищала Лиза-Пиноккио.
— Папы никогда не уходят, — настаивала она, вертя рукой с куклой, а потом запищала, отвечая сама себе: — Иногда они уходят. У нас в классе много детей, которые никогда не видели своих пап, и им очень грустно.
— Твой папа тебя никогда не бросит, — ответила Лиза-мудрец. — Он любит тебя больше, чем любила мама, потому что она ушла, а он — нет.
Ричард отошел от двери. Ему надо было собраться с мыслями после услышанного. Он глубоко вздохнул раз, другой. В голове не укладывалось, как это он раньше не понял, насколько сильно Лиза тосковала о матери.
Как она нуждалась в матери.
Но не просто в любой матери.
Вздохнув еще раз, Ричард прочистил горло и вошел в открытую дверь:
— Пора баиньки, ягодка.
Она посмотрела снизу вверх, ничуть не удивленная его появлением.
— Хорошо.
Он хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он откашлялся, пока Лиза собирала кукол и бережно расставляла их по полкам. Через минуту он попытался снова:
— Тебе нравится Си Джей, правда, ягодка?
Ее плечи слегка напряглись, рука на секунду задержалась в воздухе, прежде чем она взяла игрушку-сову и усадила ее на стул.
— Си Джей — моя подруга.
Облегчение разлилось теплой волной по его телу, и он не смог сдержать улыбку. Это был тот ответ, который он хотел услышать, который был ему нужен, которого он ждал. Возможно, именно поэтому он обратил так мало внимания на то, как его дочь выделила слово « моя».
Это была ошибка, о которой ему потом пришлось пожалеть.
Бобби на секунду оторвала взгляд от противня, с которого она ссыпала в миску теплое шоколадное печенье.
— Ты уверена, что не хочешь надеть тот сексуальный шелковый брючный костюм, который купила на прошлой неделе?
— Я тебе третий раз говорю — нет. Мне и так хорошо.
— Ну понятно, тебе нравится быть одетой как сейчас?
Си Джей удивленно взглянула на свой любимый тренировочный костюм, дополненный любимой же футболкой, вытянутой и поношенной, на которой красовалась надпись, гласившая, что «Главное у танцовщиц — это ноги».
— Разве что-то не в порядке?
— Ты выгладишь как бомж.
— И что? Когда я заканчиваю свои занятия в студии, мне очень нравится выглядеть как бомж в пижаме.
— В пижаме? Нет, нет, нет, ни за что, это совершенно недопустимо.
Кудахча без остановки, Бобби забегала по комнате так быстро, что очки соскользнули с ее внушительного носа. Она вернула их на место и одарила Си Джей белозубой улыбкой:
— Послушай, еще даже не время ужина, а ты говоришь о пижаме. Ты похожа на старую деву.
— Я и есть старая дева.
— Погоди-погоди! Тебе двадцать восемь.
Тяжело вздохнув, Си Джей плюхнулась на диван и положила голые ноги на кофейный столик.
— Все, чего я хочу, это закончить разбирать свою бухгалтерию, усесться в любимое кресло, приготовить попкорн и, устроившись поуютнее, посмотреть что-нибудь интересное по телевизору. — Краем глаза Си Джей заметила, что ее соседка бросила беспокойный взгляд на часы. — Во сколько ты встречаешься с Мори?
— А? Уже скоро.
Нахмурившись, Бобби вернулась на кухню, чтобы упаковать несколько остывших печений в пластмассовый контейнер.
— Это для Мори?
— Конечно. Ты ведь знаешь, что говорят про путь к сердцу мужчины, лежащий через желудок.
— Я всегда думала, что он находится гораздо ниже.
Хохот Бобби был прерван звонком в дверь.
— О, мне пора бежать.
Она закрыла крышку контейнера с печеньем, схватила кошелек со стола и направилась к двери.
— Хорошо тебе провести время, — сказала Си Джей, удивленная тем, что Мори заехал за своей давнишней подругой на квартиру, а не встретил ее в центре города, как обычно.
Играя коробкой с печеньем, Бобби взялась за ручку и лукаво взглянула на подругу через плечо:
— И тебе тоже, девочка.
С этими словами она открыла дверь.
— Эй, кто там? Ну-ка, неплохо, совсем неплохо. Да, я одобряю. Ну, входи, красавчик. Раздевайся. Эй, Сидж, к тебе гости!
Си Джей напряглась, растерянно взглянула на дверь и чуть было не потеряла сознание, когда ее соседка буквально втолкнула в комнату Ричарда Мэттьюса, разодетого в пух и прах и держащего в руке букет красных роз.
— Что происходит?
— Вы, двое, веселитесь! Увидимся позже.
Когда Си Джей вскочила на ноги, Бобби уже ушла, а Ричард стоял на том же месте с потерянным выражением лица, которое показалось бы ей комичным, будь обстоятельства другими. Его ошеломленный взгляд, скользнув по одеянию Си Джей, остановился на груди, а затем опустился к тренировочным штанам и голым ногам.
— Э-э-э… Я рано?
— Рано для чего?
Он моргнул и облизал губы.
— Наш заказ аннулируют через полчаса.
— Какой заказ?
Его плечи опустились, когда он бросил растерянный взгляд на пустой коридор, из которого только что исчезла Бобби.
— По всей видимости, ты не получила моего сообщения.
Негодующе вздохнув, Си Джей подбоченилась и топнула ногой.
— Я убью ее, это давно надо было сделать! Я убью эту негодную соседку по комнате, когда она будет спать.
— Ага. — Ричард переступил с ноги на ногу, оглядел загроможденную комнату, потом посмотрел на цветы, которые держал в руке. — Наверно, нам лучше поставить их в воду, хотя они совсем завянут, пока ты будешь сидеть за убийство.
— Меня оправдают благодаря наличию смягчающих обстоятельств. — Си Джей взяла розы с благодарной улыбкой. — Никакой суд присяжных не посмеет осудить меня.
Ричард улыбнулся в ответ, хотя и несколько нервно.
— Она сказала, что ты будешь готова к шести.
— У моей соседки извращенное чувство юмора.
Си Джей вдохнула сладкий аромат, унесла букет на кухню и поставила его в вазу, а Ричард присоединился к ней. Замешательство в его глазах наполнило ее сердце чувством вины.
— Я не понимаю, — тихо сказал он. — Когда я звонил днем, чтобы спросить, свободна ли ты вечером, почему твоя соседка — Бобби, правильно? — (Си Джей кивнула), — почему Бобби просто не передала мое предложение?