Небо над Дарджилингом

Когда Хелена скрылась из виду, за спиной незнакомца на вороном жеребце нарисовался еще один всадник.
– Я хочу знать, кто она такая, – сказал ему человек в черном.
За ужином Хелена молчала, с тоскливым видом помешивая ложкой капустный суп – блюдо, которое никогда ей особенно не нравилось. Она даже не заметила, что Маргарет настрогала в него ветчины: несколько пенни все равно не спасут положения, решила старушка. Маргарет бросала в ее сторону сочувственные взгляды. Она списывала мрачное настроение хозяйки на визит адвоката Уилсона, раскрывшего Хелене глаза на ее бедственное финансовое положение. Старушка молчала, не зная, что здесь можно сказать в утешение, и любовно гладила по голове Джейсона, подавленного и напуганного тревожной обстановкой в доме. В тот вечер Хелена легла рано и, хотя тело ныло от усталости, никак не могла заснуть. Она трогала запястье, на котором до сих пор словно горели следы цепких пальцев незнакомца, и вспоминала его голос, будивший в ней странные чувства. А потом Хелена провалилась в тяжелый сон, в котором снова оказалась на берегу. По низкому серому небу расстилались грозовые тучи, море волновалось, с силой выталкивая на берег пенистые волны. Огромный, с человека, черный ворон смотрел на нее глазами незнакомца и хрипло хохотал, расстилая по земле широкие крылья.
2 
На побережье Корнуолла ритм жизни задает море. Его приливы и отливы – пульс этой земли.
Ее населяют странные люди: молчаливые и суровые, как здешняя природа. В их жилах течет кровь кельтов, обитавших в Корнуолле в древние времена. Их предки были пиратами и контрабандистами. Еще совсем недавно в деревнях ходили слухи о грабителях потерпевших крушение судов. Бывало, местные рыбаки нарочно зажигали маяки на скалах, направляя моряков к верной гибели. Глубоко укоренившиеся в скудной почве своей родины, местные нигде не бывали, кроме как на ежегодных ярмарках в соседних городках. А истории, которые они рассказывали вечерами у камина, напоминали древние сказания об эльфах и феях, гномах и великанах.
Сью Анселл – одна из них. Она родилась лет сорок с небольшим тому назад всего через два дома от лавки, где провела больше половины жизни. Между мешками с мукой, сахаром, коробками с кремом для обуви и катушками швейных ниток и прочими товарами повседневного спроса, достигающими пределов ее деревни. Джорджа она знала, еще когда толком не умела ходить, а много позже обвенчалась с ним в церкви Святого Стефана, что стоит на невысоком холме у въезда в город.
В узенькой комнатке над магазином она родила и воспитала шестерых детей. Двоих из них они уже потеряли: один сын умер от пневмокониоза – металлической пыли, которой надышался в оловянном руднике и которую выплевывал потом в течение месяца вместе с кусочками легких. Вся жизнь Сью Анселл уместилась на участке земли не более десяти ярдов длиной и столько же шириной.
Шесть дней в неделю она в одно и то же время открывает свой магазин. А в воскресенье синяя дверь с круглым застекленным окошком наверху закрыта. Сью Анселл знают здесь все, и она всех знает. Все деревенские новости и сплетни собираются и тасуются возле ее прилавка, чтобы оттуда разнестись по избам и домам, включая единственный в деревне паб, – кто ждет ребенка и кто лежит при смерти, кто кому строит глазки и у кого на стене криво прибито благочестивое изречение.
Но времена пусть медленно, но меняются. Один за другим закрываются исчерпанные оловянные рудники. Бывшие шахтеры остаются без средств к существованию: одни – потому что неспособны работать по болезни, другие просто не могут найти себе новое место. В деревне люди худо-бедно кормятся тем, что дают им скудная земля, скот и море.
Самые интересные новости приходят из усадьбы «Оксли», куда вот уже больше десяти лет назад вселилась новая хозяйка. За сотни лет мало что изменилось в обычаях здешних господ. Леди все так же любит наезжать в Лондон, где месяцами наслаждается столичной жизнью, совершенно не заботясь о нуждах своих арендаторов. Каждый раз она возвращается со множеством коробок и шкатулок, в которых лежат новые платья из шелка и бархата с кружевами и вышивкой, изящные шляпки с искусственными цветами и лентами и элегантные туфельки на высоком каблуке.
И вот теперь у леди гость. Важная птица, если верить девчонкам и мальчишкам из усадьбы. Джентльмен, рассказывая о котором горничная восторженно закатывает глаза. Таинственный незнакомец откуда-то с востока и при нем слуга, темнокожий и с тюрбаном на голове. «Нет, – качает головой Сью Анселл. – Прежде здесь такого не бывало».
Когда Сью Анселл увидела его своими глазами, то чуть не лишилась дара речи.
В то ветреное ноябрьское утро она, как всегда, пошла открывать магазин, подвязав свой синий передник. Повернула ключ в замке, один раз, другой, а на пороге стоит незнакомец. В светлых брюках для верховой езды, длинном жакете с маленьким стоячим воротником и с золотой перевязью через плечо, словно знак отличия какого-то иностранного полка. Сью Анселл так и остолбенела, как жена Лота. Глаз не могла оторвать от темнокожего господина с аккуратной седой бородкой. В особенности же от его тюрбана, похожего на маленькую красную луковицу. Ей бы позвать мужа, который в это время возился в кладовой, но Сью будто парализовало. А потом незнакомец вежливо поклонился и заговорил с ней на правильном, хотя и не без акцента, английском языке.
– Доброе утро, мадам, извините за раннее вторжение. Не найдется ли у вас спичек?
– Спичек? – хрипло переспросила Сью. Она успела несколько раз разинуть и захлопнуть рот, прежде чем напряжение в теле разрядилось мелкой дрожью и она, пригладив и без того безупречно сидящий передник, снова ощутила себя в привычной роли хозяйки магазина. – Разумеется, у нас есть спички, – ответила Сью, как будто даже возмущенно.
Она поспешила за прилавок, словно обрадовавшись возможности спрятаться за него от таинственного «турка», порылась в ящике под столом и выложила перед незнакомцем коробок.
Тот протянул ей шестипенсовую монету, широким жестом отказавшись от сдачи, а потом принялся расспрашивать о том и о другом, заговорил о погоде, похвалил порядок в магазине и аккуратный вид хозяйки – последний комплимент заставил Сью Анселл покраснеть как девочку. Потом они побеседовали о Корнуолле, о деревне и ее жителях, и Сью не заподозрила ничего особенного, когда незнакомец стал наводить справки о юной девушке с растрепанными белокурыми волосами на каурой лошади.
– Это, должно быть, малышка Лоуренс, – ответила Сью. – Жаль ее отца, но с головой у него всегда было не в порядке. Одно слово – художник. А экономка Мардж, из местных, тоже тогда упаковала вещи и укатила в город вслед за молодыми. Какой был скандал! И отчего им не жить как нормальным людям? Бывают же такие! А потом Мардж вернулась со своим хозяином и двумя сиротами. Мальчик был еще совсем сосунок. Здесь мы их видим нечасто, ведь у них вечно не бывает денег. Дети никогда не ходили ни в школу, ни в церковь. Только Мардж изредка появляется, но она всегда молчит. Вчера к ним приезжал адвокат, как видно, по делам наследства. Ночевал наверху в пабе… – Оборвав фразу, Сью испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь притаившихся за мешками и бочками соглядатаев, и, перекинув через прилавок короткое, ладное тело, шепотом продолжила: – Говорят, они банкроты. Ни одного пенни, зато куча долгов. – Сью озабоченно покачала головой и вытерла кончиком передника и без того сверкающий прилавок. – Вот что бывает, когда люди пускаются на поиски лучшей жизни. Хелена – уже одно имя! Какой нормальный человек окрестит так своего ребенка, если она вообще крещена… Дети, конечно, не виноваты, но расплачиваться-то им. Трудно сказать, что из них получится, – пожала плечами Сью. – Ни один парень в деревне, если у него есть хоть капля разума, не сойдется с такой девицей! Плохо воспитана, всю жизнь провела в бегах, ничего не имеет да вдобавок еще и некрасива! – Продавщица жалостливо вздохнула. – Что за беда! Прежде здесь такого не бывало.