Куртизанка

Соскользнув с возвышения, королева щелкнула пальцами, подзывая к себе сухопарого пожилого мужчину с редкой шевелюрой и лохматой бородкой. Он тоже был без маски. Бартоломей Вердуччи редко отлучался от Екатерины, если только не отсутствовал по ее поручению.
Если кого-то интересовало его положение в ее свите, Екатерина неопределенно называла Вердуччи секретарем, хотя понимала, что никого этим не одурачить. Придворные величали его иначе: шпионом, информатором, порученцем. Габриэль даже слышала, как кто-то насмешливо именовал его гончим псом Темной Королевы.
«Подходящее описание, – подумала Екатерина, когда Бартоломей подкрался к ней и раболепно склонился над ее рукой. Она прервала эти проявления верноподданичества, схватив его за шиворот и рывком притянув его голову к своему рту так близко, чтобы никто не мог подслушать ее слова.
– Мне казалось, я недвусмысленно велела вам не спускать глаз с мадемуазель Шене этим вечером, сеньор.
– Да, я так и делаю, Ваше Величество.
– Тогда почему вы только что позволили ей выскользнуть из зала? Почему не последовали за нею?
– Что ж, я… я… – Бартоломей нервно облизал губы. – Я только подумал…
– Меня не заботит, что вы подумали, сеньор. Просто следуйте моим распоряжениям. Я неоднократно давала вам это понять.
– Д-да, Ваше Величество. – Маленький человечек мертвенно побледнел. – Но вы велели мне следить за ней и королем Наваррой. Я не увидел никакого вреда в том, чтобы позволить ей уйти, раз мадмуазель Шене оставила зал с кем-то еще. В конце концов, она всего лишь ускользает для свидания с ее молодым любовником, маркизом Ланфором.
– Вы уверены? – Екатерина окинула Бартоломея испепеляющим взглядом. – Очень странно, учитывая, что я сама была свидетелем падения маркиза с лошади этим утром и, как следствие, полученного им растяжения связок. Если только маркиз чудесным образом не выздоровел, тот человек с госпожой Шене не Ланфор.
Челюсть сеньора Вердуччи отвисла, глаза грозили выскочить из орбит.
– Не стойте же здесь, уставившись на меня, как только что пойманная форель, – прорычала Екатерина. Упершись ладонью в его худую грудь, она грубо отпихнула его. – Живо бегом за мадемуазель Шене, олух вы эдакий, и выясните, черт вас подери, что она опять задумала.
На лестнице никого не было, маскарад продолжался, и пируэты танцоров мелькали в окнах зала. Никто не кричал «Лови, держи!», никто не гнался за ними, не звал стражу. Ничто не нарушало мирную тишину ночи, только шелест листьев на деревьях, приглушенное бормотание фонтана и глухие удары сердца Габриэль.
Она почти бегом пересекла лужайку, охваченная желанием спасти Реми. Капитан без труда поспевал за ней. Непроницаемая черная кожаная маска скрывала выражение его лица. Слишком уж легко он согласился покинуть дворец вместе с ней, если вспомнить его упрямую гордость и дерзкую храбрость.
Габриэль судорожно сжимала его руку, страшась, что в любой момент он изменит свое решение и рванется назад. Впереди на залитом лунным светом небе был выгравирован черный силуэт недостроенного Тюильри. Новый дворец Екатерины, задуманный во флорентийском стиле, еще не был завершен, готовы были только конюшня, сады и грот, тихие и пустынные в это время ночи.
Если ей удастся увести туда Реми и убедить его не возвращаться, ему не составит труда добраться оттуда до города. И тогда она сможет облегченно вздохнуть. Тогда он будет в безопасности… хотя бы на какое-то время. Но, на ее беду, Реми неожиданно стал как вкопанный и заставил ее остановиться, крепко сжав ей руку.
– Нет! Не останавливайтесь…
Реми зажал ей рот рукой, подавив протест.
– Осторожнее, – прорычал он ей прямо в ухо. – Видите?
Габриэль повернулась в направлении, которое он указал, и ее сердце замерло. Лунный свет отражался от шлемов двух дворцовых часовых, совершающих обход. Наряд Реми сливался с ночью, но Габриэль в своем платье цвета слоновой кости была как фея, порхающая по парку.
Их явно заметили, поскольку один из стражников жестом показывал на них другому. Оба свернули с дорожки и направились в их сторону. Ее узнают сразу, но, если они заставят Реми стянуть маску и назвать себя, для него все будет кончено.
Габриэль в панике застыла, не представляя, что им делать: бежать назад во дворец или попытаться скрыться в кустарнике. Но, прежде чем она успела что-нибудь придумать, Реми подхватил ее на руки. Оттащив ее в тень высокого дуба, он набросился на нее с поцелуями.
Габриэль широко распахнула глаза от удивления, не сразу сообразив, в чем дело. Но он правильно смекнул, что им оставалось только притвориться влюбленной парочкой, назначившей себе свидание под луной. Она неохотно поддержала его игру.
В искусстве куртизанки Габриэль достигла многого, ни целоваться она не любила. Слияние губ, дыхания, языков – в этом было слишком много личного, словно она позволяла любовнику обладать не только ее телом.
И сейчас Реми явно требовал большего. Его губы ждали ответа, его неистовый пыл воспламенял ее собственные подавленные желания. Габриэль попыталась ил помнить себе, что это только спектакль для стражников, чтобы усыпить их бдительность.
Но, утопая в объятиях Реми, она, сама того не желая, закрыла глаза. Его язык умолял ее раскрыть печать ее губ, и с тихим дрожащим вздохом она разомкнула губы, позволила проникнуть к чувствительным пустотам своего рта и вторгнуться в ее мир горячими толчками, от прикосновений его языка обмякло тело, а кровь закипела.
Она испытывала упоение, у нее кружилась голова, и пьяневшая от его поцелуев. В то же время она удивлялась происходящему. Ей казалось, ее вот-вот спалит пламя, охватившее их, но одновременно ей было уютно и покойно в объятиях этого мужчины. Когда он оторвался от нее, она протестующе вздохнула и встряхнулась, чтобы прийти в себя, смутно осознавая, что стражники уже прошли мимо, их хихиканье еще какое-то время эхом отзывалось в тишине, пока они не исчезли совсем.
Интересно, заметил ли Реми, как ушли часовые? Его глаза под маской были темными и влажными. Ему больше незачем было обнимать ее. И все же он не делал никаких попыток отпустить ее, и Габриэль не пыталась высвободиться. Словно их обоих пригвоздило к месту эдакое странное колдовство, мрачное очарование ночи и луны, их сердца продолжали биться в едином порыве.
Габриэль очнулась первая и отодвинулась от него. Реми не мешал ей, хотя и с некоторым сожалением, как ей показалось. Но откуда ей знать наверняка, если большую часть его лица закрывала эта проклятая маска? Габриэль пожалела, что сняла свою. Без маски она чувствовала себя слишком уязвимой, почти обнаженной под непроницаемым взглядом Реми.
Габриэль пригладила волосы, поправила кружевной воротник и постаралась вернуть себе привычный вид.
– Что ж! – сказала она, как только смогла довериться своему голосу. – Вот это спектакль, капитан Реми. Ваше актерское мастерство растет.
– Учусь понемногу, – ответил он.
Скрестив руки, Реми оперся спиной на ствол дерева и наблюдал за ней. Его невозмутимость бесила ее. Проклятье, до чего же он спокоен! Словно его решительно ничего не волновало и все было нипочем: рискнуть оказаться в руках Темной Королевы, столкнуться с часовыми в Лувре… и зацеловать почти до потери сознания женщину, которую считал своим врагом.
Дрожа от волнения, Габриэль поднесла руку к горлу.
– Опасность, что вас раскроют, кажется, миновала, но вам неблагоразумно мешкать здесь. Уходите, а мне… мне надо вернуться в зал, прежде чем меня хватятся.
Но стоило ей приподнять юбки, приготовившись бежать, как Реми отделился от дерева и перехватил ее, крепко вцепившись в ее запястье.
– Не так быстро. Сначала я хочу поговорить с вами.
Поговорить? Габриэль изумленно и даже недоверчиво посмотрела на Николя. Этот человек действительно безумен.
– Прошу прощения, капитан, – сказала она резко. – Вам не приходит в голову, что сейчас не лучшее время для разговоров? И разве мы уже не все сказали друг другу?