Дочь крови

— Не хочешь ли вина? Ярбараха, боюсь, нет, зато у меня осталось вполне приличное красное.
Сэйтан опустился на стул рядом с сосновым столом.
— А почему ты не пьешь ярбарах?
Кассандра поставила на стол бутылку и два высоких бокала.
— Здесь его трудновато достать.
— Я пришлю тебе немного.
Первый бокал они выпили в молчании.
— Почему? — наконец спросил Сэйтан.
Кассандра теребила свой бокал.
— Королевы, носящие Черный Камень, встречаются редко и, как правило, оказываются разделены временем. Мне некому было помочь, когда я стала Ведьмой, не с кем было даже поговорить, никто не подготовил меня к неожиданным и резким переменам, которые произошли после того, как я принесла Жертву. — Она невесело рассмеялась. — Я и понятия не имела, что такое быть Ведьмой. Я не хотела, чтобы следующая за мной прошла через те же испытания.
— Могла бы сказать мне, что собираешься стать Хранительницей, вместо того чтобы фальсифицировать окончательную смерть.
— Чтобы ты остался рядом, в качестве верного консорта Королевы, которой таковой больше не нужен?
Сэйтан вновь наполнил бокалы.
— Я мог бы стать твоим другом. К тому же ты была вольна в любой момент приказать мне покинуть твой двор, если, конечно, желала именно этого.
— Приказать тебе покинуть мой двор? Тебе?!Ты же был… и остаешься… Сэйтаном, Князем Тьмы, Повелителем Ада. Никто не может приказывать тебе. Даже Ведьма.
Сэйтан пристально посмотрел на нее.
— Будь ты проклята, — горько произнес он.
Кассандра устало смахнула волосы, упавшие на лицо.
— Дело сделано, Сэйтан. Все это произошло много жизней тому назад. Теперь нужно подумать о ребенке.
Повелитель смотрел на огонь, полыхающий в очаге. Она имела право на свою собственную жизнь и, разумеется, не несла ответственности за его выбор… Но Кассандра не понимала — или не хотела понимать, — что эта дружба могла бы для него означать. Даже если бы Сэйтан ни разу не увидел ее вновь, одно сознание того, что она продолжает существовать, несколько усмирило бы воцарившуюся в душе пустоту. Разве он женился бы на Гекате, если бы не был так отчаянно одинок?
Кассандра переплела пальцы на ножке бокала.
— Ты уже видел ее?
Сэйтан вспомнил последствия той встречи и хмыкнул.
— Да, я ее видел.
— Она станет Ведьмой. Я уверена в этом.
— «Станет»? — Золотые глаза Сэйтана хищно сузились. — Что ты хочешь этим сказать? Почему «станет»? Мы точно говорим об одной и той же девочке? По имени Джанелль?
— Ну разумеется, мы говорим о Джанелль! — язвительно отозвалась Кассандра.
— Она не «станет Ведьмой», Кассандра. Она уже стала ею!
Женщина яростно покачала головой:
— Это невозможно! Ведьма всегда носит Черный Камень.
— Как и дочь моего духа, — тихо, слишком тихо отозвался Сэйтан.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И тогда Кассандра дрожащими руками поднесла бокал к губам и залпом осушила его.
— Отк-куда ты…
— Она показала мне Камни, которыми ее одарили. Полный набор неграненых «светлых» Камней — и, кстати, в тот вечер я впервые услышал, чтобы об Эбеново-сером Камне отзывались как о «светлом». И тринадцать неграненых Черных.
Лицо Кассандры посерело. Сэйтан нежно взял ее руки в свои — они были холодны как лед. Потрясение, отразившееся в глазах женщины, его немало обеспокоило. Именно она первой увидела этого ребенка в своей спутанной паутине. Именно она рассказала о нем Повелителю Ада. Неужели Кассандра увидела только приход Ведьмы, но так и не поняла, что именно грядет?
Сэйтан встал, набросил согревающее заклинание на свой плащ и закутал в него бывшую Ведьму, а затем подогрел вино в бокале язычком колдовского пламени. Когда Кассандра наконец перестала клацать зубами, он вернулся на свое место.
В ее изумрудно-зеленых глазах застыл вопрос, который она не могла задать вслух.
— Лорн, — тихо произнес Сэйтан. — Она получила Камни от Лорна.
Кассандра содрогнулась.
— Мать-Ночь! — воскликнула она и покачала головой. — Все должно было быть совсем не так, Сэйтан! Как же мы будем ее контролировать?
Повелитель Ада как раз наливал вино в другой бокал, и его рука дрогнула. Алая жидкость полилась на стол.
— Мы и не контролируем ее. Мы даже не пытаемся. — Кассандра в запале стукнула кулаком по столу. — Она ведь просто ребенок! Джанелль еще слишком юна, чтобы понять свою страшную силу, и совершенно не готова к тому, чтобы принять ответственность и обязательства, которые такое могущество возлагает на ее плечи. В этом возрасте она еще слишком уязвима для стороннего влияния.
Сэйтан едва не спросил, кого именно она имеет в виду, говоря о чужом влиянии, но перед его мысленным взором тут же появился образ Гекаты. Красивой, очаровательной, коварной и мстительной Гекаты, которая вышла за него замуж только потому, что была убеждена: он сделает ее по меньшей мере Верховной Жрицей Террилля и самой могущественной женщиной во всех трех Королевствах. Когда Сэйтан отказался подчиняться ее давлению и выполнять все желания, его супруга принялась плести интриги, пытаясь добиться цели, и спровоцировала войну между Терриллем и Кэйлеером, которая опустошила первую страну и заставила большую часть народов, населяющих вторую, закрыть свои земли для чужаков. Больше об этих расах никто не слышал.
Если Геката вцепится своими когтями в Джанелль и слепит из нее свое подобие — такую же жадную, честолюбивую и корыстную Ведьму…
— Ты должен научиться контролировать ее, Сэйтан, — произнесла Кассандра, внимательно наблюдавшая за ним.
Тот покачал головой:
— Боюсь, я не смог бы этого сделать, даже если бы захотел. Она окутана своего рода мягкой дымкой, сладостным, холодным, черным туманом. Я не уверен, что, даже несмотря на ее юность, я бы хотел узнать, что скрывается за этой чернотой, не получив на это сперва разрешения. — Понемногу начиная испытывать раздражение от пристального взгляда Кассандры, Сэйтан оглядел кухню и заметил примитивную картинку, приколотую к стене. — Откуда она у тебя?
— Что? Ах это… Джанелль принесла мне ее пару дней назад и попросила сохранить. Похоже, она была у подружки в гостях, там нарисовала ее, но не захотела приносить картинку домой. — Кассандра заправила выбившиеся волоски в косу. — Сэйтан, ты сказал, что девочку окружает черная, мягкая дымка… Но над Белдон Мором тоже повисла туманная завеса.
Сэйтан нахмурился, глядя на Кассандру. Какое ему может быть дело до погоды одного из городов? Эта картина скрывала в себе ответ на все вопросы. Осталось только его разгадать.
— Ментальная завеса, — пояснила бывшая Королева, постучав по столу костяшками пальцев. — Которая не дает войти в город демонам и Хранителям.
Сэйтан весь превратился в слух.
— Где находится Белдон Мор?
— На Шэйллоте. Это остров к западу отсюда. Его можно разглядеть с холма неподалеку от Святилища. Белдон Мор — столица страны. Я думаю, именно там живет Джанелль. Я пыталась отыскать способ войти…
Вот теперь она действительно безраздельно завладела его вниманием.
— Ты с ума сошла? — Он взъерошил пальцами свои густые черные волосы. — Если девочка приложила столько усилий, чтобы сохранить право на одиночество и личную жизнь, почему ты пытаешься вторгнуться в ее мир?
— Из-за того, что она собой представляет, — сквозь зубы пояснила Кассандра. — Я думала, ответ очевиден.
— Не вторгайся в ее личное пространство, Кассандра. Не давай Джанелль повода не доверять тебе. И причины этоготоже должны быть очевидны.
Несколько минут прошли в напряженном, оглушительном молчании.
Взгляд Сэйтана вновь упал на картину. Как творчески использованы эти яркие краски! Правда, как он ни пытался, ему так и не удалось понять, что именно пыталась изобразить Джанелль. Как мог ребенок, способный сотворить разноцветных бабочек, сдвинуть с места помещение вроде Великого Зала Ада и создать ментальную завесу, отгоняющую только определенных существ, быть таким безнадежным в простых основах Ремесла?