Плюс на минус
— Ну а как же колдуны всякие, ведьмы?
— Угу, ты еще шаманов вспомни, — презрительно предложила блондинка. — За все время изучения паранормальных явлений не было выявлено ни одного достоверного случая магических способностей у человека. Даже в 90-е годы, расцвет всяких там экстрасенсов вроде Кашпировского. Гипноз — да, порча — туда-сюда, зависит от объекта, предвидение — сколько угодно, но это совсем другое, односторонняя связь: повлиять на события ты никак не можешь. Так что до магии мы пока не доросли, инопланетные технологии и то более перспективны.
Ё-моё-о-о…
— Что, и ЭТИ, — я ткнул пальцем в потолок, — тоже существуют?
— Понятия не имею, — с той же брезгливой интонацией повторила Леночка. Разговор, и раньше не шибко дружеский, заметно ей надоел. — По крайней мере, меня к ним с инспекцией посадочных площадок и замером тарелочных выхлопов не посылали. Но мало ли у нас в стране задрипанных контор…
— И кто в госверхушке вас финансирует?
— Ну… много кто. Тот же КГБ, экологи, церковь…
— Чего?!
— А ты представляешь, что начнется, если люди узнают: лешие есть и водяные, и домовые, и черт знает что еще, — но при этом чхали они на этот достойный институт? Куча народу в язычество ударится, как после перестройки — в православие.
— Ясно, — убито кивнул я, хотя на самом деле все стало лишь намного запутанней.
— Ты поел? — агрессивно напомнила блондинка.
Учитывая, что на тарелке остались лишь кости, вопрос был то ли риторический, то ли издевательский.
— Угу.
— Тогда одевайся, забирай свой рюкзак и выметайся! — решительно скомандовала фифа.
— Ну и куда я ночью пойду?
— А вот это, — на миг голос Леночки дрогнул, но затем вновь набрал стали в обертоны, — не мои проблемы! Куда хочешь, туда и вали. Хоть обратно в Россию!
— Ну хорошо. — Встав, я прошлепал в ванную… и тут же из нее вылетел. — Эй, а вещички-то мои где?
— В стирке, — донеслось из-за кухонной двери.
— Чё-о? — Я ошарашенно уставился на стиральную машину, ласково помигивающую мне числом 53. Пока я возвращал отвисшую челюсть на место, число сменилось на 52.
— Федь, в самом деле, ты чего? — удивленно спросила Леночка. — Нашел на кого порошок переводить.
— По привычке, — опустив мордочку, смущенно пробормотал домовой.
— Эй, а карманы…
— Кошелек на подоконнике, мобилка заряжается, — Федька махнул лапкой в сторону табуретки у стены. — Она там чего-то странное мигает…
— Она мигает, что я сим-карточку сломал, — сказал я. — Чтобы не сигналила кому не надо. Надо будет другую где-нить раздобыть…
— А-а, — пискнул домовой и, развернувшись к хозяйке, затараторил: — Лен, да ты не волнуйся, оно сейчас постирается, а я утюжком за десять минут просушу…
— Нет уж! — выдохнула девушка. — Еще час его терпеть я не согласная!
— А я не согласный в одном полотенце уходить.
— Значит, голышом вылетишь! — угрожающе прошипела фифа.
— Второй голый мужик за день? — хмыкнул я. — Что соседи-то подумают.
Леночка скрипнула зубами.
— Так, — процедила она, — в шкафу справа, три нижние полки… я туда тряпки своего бывшего свалила. Выбираешь, надеваешь и убираешься наконец-то из моего дома! — На последних словах она едва не сорвалась на визг.
Разжиться новой одеждой — в моем нынешнем положении — это было, что называется, предложение, от которого нельзя отказаться. Правда, Леночкин бывший, похоже, был чуть ниже меня ростом и малость пошире, но разница была не настолько явной, чтобы с первого взгляда классифицировать мой новый костюм как одежду с чужого плеча.
Провожать меня фифа не стала — в прихожую вышел только Федька. Некоторое время он молча глядел, как я шнурую ботинки, а затем шагнул вперед.
— Вот, — негромко произнес он, кладя на пол мой кошелек и телефон. — Лена сказала, чтобы я карточку Яны вставил, — это хозяйкина подруга из Германии, она в Минске наездами, раз в полгода бывает…
— Ну… — выпрямившись, я глянул в зеркало. Рожа… Та еще рожа: небритый, прическа — две коровы с разных сторон лизали… Ладно, сойдет. — Передай, — я повысил голос, — Елене Викторовне мое глубочайшее спасибо… за все хорошее.
— Скатертью дорога! — донеслось в ответ из комнаты.
Избавившись от Сани, я чуть не разрыдалась от счастья. Поскорее распахнула оба окна, выгоняя сигаретный дым, обежала квартиру, чтобы убедиться: да, я наконец-то одна! В ванне еще стоял пар до потолка, под резиновым ковриком хлюпало, зеркало запотело. Резко, неправильно пахло парфюмом. Я постояла, подумала и гнусно захихикала: Саня вымыл голову грейпфрутовым гелем для борьбы с целлюлитом, цапнув с полочки первый попавшийся флакон. Хорошо еще, что мимо крема-депилятора промахнулся.
Впрочем, разгладить пару-тройку лишних извилин ему не помешает.
Я сорвала с вешалки мокрое полотенце и брезгливо бросила его в бачок для грязного белья. Просидеть весь день на диване с книжкой — то еще удовольствие. То есть я, конечно, люблю читать — но не вздрагивая от каждого шевеления спящего Сани, боясь лишний раз прокрасться мимо него на кухню или в туалет!
И я никогда раньше не слышала, чтобы человек так вопил. Словно его заживо резали…
После проветривания в комнате стало холодно и как-то жутковато. Не помог даже включенный телевизор.
— Федь, ты где?
В углу фыркнуло, мазнуло стену тенью, но домовой так и не появился. На лекцию о бесполезной нежити, что ли, обиделся? Так исключения только подтверждают правила! И ведь не выманишь его теперь: чем больше подлизываться будешь, тем дольше кочевряжиться станет. Придется ждать, пока сам на мировую не пойдет.
Я покрутила массивное кольцо на среднем пальце. Серебро почернело от времени, но почистить его как будто означало стереть память о бабушке, от которой оно мне досталось. Ничего, и так красивое, старинное, с вычурной чеканкой, почти целиком закрывающее фалангу. Очень удобно теребить, когда нервничаешь или размышляешь.
Вообще-то у меня есть три проверенных средства от плохого настроения: с ветерком погонять на верном «гольфике», пройтись по магазинам или съесть плитку молочного шоколада. В данный момент мне требовалась ударная доза антидепрессанта, поэтому я быстренько натянула джинсы и водолазку, спустилась к машине и помчалась в гипермаркет — самый дальний, за кольцевой дорогой.
Шел уже десятый час, в угольном небе клубились буроватые тучи, но я любила ездить в темноте, особенно по пустынным дорогам. Как будто по дикому лесу с фарами-глазами встречных хищников. Я даже не поленилась сделать крюк, чтобы прокатиться через частный сектор. Как все-таки приятно быть блондинкой: не надо думать о какой-то там подвеске, которая якобы разболтается от прыжков по колдобинам, и дергаться от каждого чиха мотора. Машина для того и создана, чтобы ездить там, где ноги спотыкаются! Не понимаю, почему большинство мужчин делают из нее какое-то божество, которому истово поклоняются и приносят жертвы запчастями, а если бы могли, то вообще поселили бы в супружеской спальне, выгнав жену на коврик в прихожей. Причем чем капризнее, уродливее и ржавее развалюха, тем больше ей почета. С женами, увы, все наоборот…
На огромной площади перед гипермаркетом было пустынно, только блестели в свете фар брошенные коляски, которые приходилось объезжать, как столбики на автодроме. Я подъехала к самому входу, встроившись в жиденький рядок машин таких же полуночников. Заглушила мотор и наконец заметила, как подпрыгивает и мигает на соседнем сиденье мобильник в режиме вибрации.
Я долго смотрела на определившийся номер. Потом все-таки нажала кнопку.
— Да, Серафим Петрович?
— Леночка… — Голос у начальника был непривычно бесцветный.
— Что-то случилось, Серафим Петрович? — Я обругала себя последней идиоткой. — В смысле, что-то еще?
— Да куда там «еще», — невесело хмыкнул шеф. — Ты уж прости меня, старого дурака… не думал, не гадал, что такая ерунда выйдет…
