Хранители народов
Сорантаэль с нескрываемым интересом и приятной улыбкой рассматривал меня. Я ответил ему вызывающим взглядом. Я уже говорил о том, что имею привычку наглеть, когда этого в общем-то делать не стоит? Говорил? Ага, вот меня снова начало заносить.
— Какое положение ты занимал в своем мире? — внезапно задал вопрос Сорантаэль.
— Не самое высокое, — настороженно ответил я, — но и не самое низкое. У нас это называют средним классом.
— У вас тоже есть деление на дома? — приподнял бровь эльф.
— Нет. Хотя есть что-то подобное в верхах власти. Наверное, это у всех так.
— Расскажи мне о своем мире! — попросил Сорантаэль.
Все это было сказано мягко, без малейшего намека на иронию, которую я ожидал, без насмешки. Весь мой боевой пыл угас. Но тут я замялся. Ну что я могу рассказать? И стоит ли это делать? Тем более что я сам не очень-то хорошо знаю все хитросплетения моего мира.
— Не стесняйся! — посоветовал Сорантаэль, заметив мои колебания. — Расположись поудобнее, угощайся фруктами и этим замечательным легким вином. Может так статься, что я знаю что-то о твоем мире, и нам легче будет найти решение о твоем будущем. В том случае, конечно, если ты захочешь туда вернуться.
Захочу ли я? Да я мечтаю об этом! Надо быть совсем уж безбашенным и оторванным, чтобы сломя голову ринуться в новый мир, о котором ничего не знаешь и ничего в нем не понимаешь. Причем ринуться, разом разорвав множество связей в своем родном мире. Поэтому просьба Сорантаэля показалась мне уже не такой странной.
А ведь логично. И почему это здешние ребята могут подвести под все убедительную базу? Может, потому что длительная жизнь оттачивает мастерство полемики? Кстати, а насколько эта их жизнь длительна?
— Можно предварительно вопрос задать? — осторожно осведомился я.
— Можно.
Сорантаэль, откинувшись на спинку плетеного кресла, полностью расслабился в предвкушении долгой и обстоятельной беседы. В его руке оказался один из бокалов, наполненный золотистым напитком. Второй бокал проехал по столику в моем направлении и замер возле моей руки. Я взял его за тонкую ножку и посмотрел на свет. Вверх поднималось множество маленьких пузырьков.
— Это наше лучшее вино, — проинформировал меня Сорантаэль. — Никто, кроме нас, не может его даже попробовать.
— А мне вы, значит, все же оказали такую честь, — хмыкнул я.
— Но ты же эльф, — улыбнулся Сорантаэль. — А следовательно, один из нас. Но мне кажется, что ты хотел меня спросить о другом.
— Какова продолжительность жизни вашего народа? — задал я вопрос в лоб.
Эльф замер. Этот вопрос был для него неожидан. Он внимательно всматривался в меня.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Это у вас тут такая манера отвечать вопросом на вопрос?
— Каждый сам выбирает время, когда захочет уйти, но тогда и только тогда, когда выполнит свой долг.
— Долг? — Моя правая бровь поползла вверх.
Так у них тут еще и долги есть. Какие и перед кем?
— Почему ты задаешь такие странные для эльфа вопросы? — Сорантаэль напряженно выпрямился и впился в меня пытливым взглядом.
— Наверное, потому, что я не всегда был эльфом, — решился я на откровенность.
Сорантаэль несколько долгих мгновений сверлил меня взглядом. Было видно, что эта моя фраза для него сродни шоку.
— Ты не лжешь, — вынес наконец он свой вердикт. — Объясни, как это получилось.
— Если бы я еще знал — как, — вздохнул я. — Зашел в один лес в родном мире, а вышел в другом лесу, и даже не в родном мире, и даже не в родном обличье. Так понятно?
Повисло долгое молчание. Сорантаэлю, видимо, надо было отойти от неожиданного удара пыльным мешком, предательски нанесенного из-за угла.
— И кем же ты был до этого? — посопев носом, спросил он. — До того, как вошел в лес.
— Человеком, — тихо ответил я.
Слабое икание, донесшееся из кресла Сорантаэля, подтвердило, что он обладает хорошим слухом. Эльф нервно схватил кувшин, набулькал себе полный бокал и залпом выпил. Потом он с каким-то остервенением схватил экзотический фрукт и впился в него зубами.
— Мне всегда хочется есть, когда я нервничаю, — пояснил Сорантаэль в ответ на мой изумленный взгляд. — Расскажи мне о своем мире!
Ну, честно говоря, я ожидал какой-то реакции на мое признание. Не знал только, каким образом она будет проявлена.
Вздохнув, я начал рассказ. Конечно же я рассказал не все. Мне очень не хотелось показывать все неприглядные стороны нашего мира. В конце-то концов, это тот сор, который из избы не выносят. Зная о способности эльфов определять, правду ли им говорят, я, тщательно подбирая слова, постарался рассказать все то, что было в нашем мире хорошего, разумно дозируя негативные стороны.
Некоторые вещи, о которых я рассказывал, выходили за пределы понимания эльфа. Он просил пояснить то или иное понятие. Я неожиданно понял, что разговариваю-то на другом языке! Приходилось прилагать усилия, чтобы вспомнить, как произносятся те или иные слова, не говоря уже об особо развитой части нашего великого и могучего. Я поведал Сорантаэлю и об этом своем неожиданном открытии.
— Судя по всему, знание языка было тебе дано вместе с переносом в этот мир, — задумчиво изрек эльф. — Причем это знание было искусно вплетено в твое сознание. Интересно, кто это так постарался? И главное — зачем?
Видимо, Сорантаэль продолжал нервничать. Ваза уже несколько раз пустела и вызывалась с новым пополнением. Боюсь, что потом Сорантаэль будет страдать от переедания, хотя кто его знает, как у нас, эльфов, с пищеварением.
— Так значит, у вас люди являются доминирующим видом и других разумных у вас там нет? — задумчиво спросил Сорантаэль, когда я закончил свой рассказ.
— Нет, и судя по всему, никогда не было, — ответил я, посасывая из бокала изумительного вкуса вино.
— Не было? — фыркнул Сорантаэль. — А откуда тогда, разреши мне тебя спросить, о нас знают?
А действительно, откуда? Конечно, фантазия — это сила и может изобразить что угодно, при условии, что она есть. Но как она могла изобразить все так точно? Я, конечно, не всех тут повидал, только эльфов и орков, но эти были вылитые эльфы и орки. Ну, может, и не вылитые, но похожи, и очень.
— Ты мне можешь рассказать о других разумных, которые обитают в этом мире? — обратился я к Сорантаэлю.
— А! Разумные как разумные. Ничего особенного, — отмахнулся Сорантаэль. — Ты мне вот что скажи: почему ты, оказавшись тут, не остался человеком, как был, а приобрел наше, эльфийское обличье?
— А что? — немедленно ощетинился я. — Было бы лучше, чтобы я приобрел вид тролля? Я бы тогда вам тут такого наворотил, что мама не горюй! И насколько я знаю, вы к людям относитесь, мягко говоря, пренебрежительно. Я не прав?
— Ну-ну! — успокаивающе поднял руку Сорантаэль. — С троллями, знаешь ли, мы справляемся быстро. Конечно, при условии, что это в лесу, а не в горах. Там они сильны. Но мы-то в горы не суемся. Нечего нам там делать. А они в лес избегают лезть.
— А люди?
— Люди? — нахмурился Сорантаэль. — Люди… Они вызывают у меня тревогу. Они поделили землю на королевства. Не спросив при этом нашего мнения и согласия. Они дерутся со всеми и между собой. Плодятся с неимоверной скоростью. Живут недолго, но за это короткое время умудряются обрасти всеми мыслимыми и немыслимыми грехами. Они слабее всех, но умудряются не только выживать, но и побеждать. И среди них уже появились довольно сильные маги. Особую тревогу вызывает то, что часть их пошла по темному пути. Их называют некроманты. И с ними сотрудничают вампиры! Есть также среди людей и сильные воины. Например, на севере живет народ — с виду сущие орки, но они люди. Называют себя варварами. Так они варвары и есть.
— А гномы?
— Эти кроты? Они живут в своих норах и торгуют со всеми, кто может хоть что-то продать и купить. Правда, должен признать, строят они хорошо и с металлом умеют обращаться. Но что такое строительство и металл без вплетенных в самую их суть чар? Только мы, Перворожденные, можем это делать.