Золотая ветвь

— Да, это именно то, о чем ты подумала, — пропела Хайя, заметив, что ее жертва не сводит глаз с иглы. — Ты будешь испытывать ужасную боль, но не сможешь умереть, пока я тебе не разрешу… Ты будешь молить меня о пощаде, но я еще подумаю, прислушаться ли к твоим словам!
Она провела иглой по телу жертвы от шеи до пупка и задержала руку чуть ниже, словно раздумывая, стоит ли касаться самого сокровенного.
— Интересно, что Хаук нашел в такой тощей рыбине, как ты? — подумала она вслух. — Ему нравятся настоящие женщины, из плоти и крови. А ты похожа на жертву многомесячной голодовки. Кожа да кости! Ты не сможешь даже выносить ребенка — на твоих костях совсем нет мяса. И жира!.. Хотя, говорят, вы, светловолосые ведьмы, владеете какими-то секретами, способными сводить мужчин с ума… Не поделишься? А я тогда убью тебя быстрее, чем намеревалась.
Ласкарирэль ничего не ответила — она была просто парализована страхом. Да и если бы девушка владела собой, это не помогло бы — кляп надежно затыкал ей рот. Она могла только мычать сквозь стиснутые челюсти.
— Что молчишь? — ухмыльнулась Хайя. — Сказать нечего? Ах да! Ты же не можешь говорить! Ну-ка, ну-ка…
С этими словами она ловко вытащила кляп, не забыв при этом, как бы случайно, поднести иглу к глазу жертвы. Девушка вскрикнула.
— Спокойно, спокойно, — улыбнулась молодая шаманка. — Я еще не колю… хотя… послушаем, как ты можешь кричать!
И она замахнулась ножом.
Надрез был неглубоким, но длинным. Нож прорезал кожу на груди, начиная от ключиц, и пленница завизжала от боли.
— Ого-го, какой у нас голосок! — замурлыкала Хайя. — Ручаюсь, ты можешь кричать и гораздо громче… А если мы вот так?
Она не успела ничего сделать — даже коснуться ножом кожи, когда за спиной раздалось осторожное покашливание.
— Ну чего еще там? — рявкнула шаманка.
За ее спиной топталось двое орков, которые принесли девушку сюда.
— Э… госпожа, — неуверенно начал один, — дозвольте мы сначала ее того… ну… немножко, а? Можно?
На губах Хайи зазмеилась улыбка.
— Можно, — медленно произнесла она и повернулась к жертве. — Ты как раз для этого подходишь, светловолосая ведьма! Пусть с тобой позабавятся мои охранники, а я буду смотреть. Может быть, кое-чему научусь. Ты ведь умеешь соблазнять мужчин! И, возможно, твоя наука пригодится мне в будущем. Тогда я смогу соблазнить Хаука…
Пока она говорила, один из орков — они, видимо, заранее договорились, кто будет первым, — проворно скинул штаны и поспешно взгромоздился на пленницу.
Ласкарирэль задрожала от страха и отвращения. Она собрала все силы, чтобы сбросить с себя ненавистную тяжесть, но руки ее были крепко прикручены к кольцам в камне, а ноги, словно нарочно, разведены в стороны. Орк только довольно хрюкнул, когда она дернулась под ним.
— Э, да она живенькая штучка! — довольно проворчал он, тиская ее тело. — И довольно горяча! О-ох…
Девушка закричала, когда он ринулся в атаку, и Хайя захлопала в ладоши, как маленькая девочка.
— Так-так, — зачастила она, пригибаясь, чтобы лучше видеть. — Давай! Еще! Ну!
Ласкарирэль билась и кричала. Насильник сопел и дергался, и никто не заметил нового действующего лица.
Точнее, его все-таки заметили — оставшийся не у дел орк, которому пока отводилась роль наблюдателя, даже возмутился, когда кто-то похлопал его по плечу, отвлекая от редкостного зрелища. Собираясь высказать нахалу все, что о нем думает, он обернулся…
Только для того, чтобы острие талгата вошло ему в грудь, а не в спину.
Звук падения тела и предсмертный хрип все-таки был услышан. Хайя обернулась, вытаращив глаза.
— Как ты… откуда ты… — только и промолвила она.
— Собралась убивать — так убивай и нечего мучить! — произнес хриплый голос.
Завизжав так, что перекрыла шум возни, Хайя бросилась на незваного гостя с ножом, но тот ловко перехватил талгат из правой руки в левую, и тяжелый кулак обрушился на голову шаманки, отбросив ее в сторону, как мешок с тряпьем. Она кубарем покатилась по полу и осталась лежать в углу.
Второй орк тем временем сообразил, что происходит что-то не то.
— Вот я тебя, — зарычал он, скатываясь со своей жертвы и бросаясь к оружию. Но он не успел даже дотронуться до рукояти меча — талгат вонзился ему в шею, перерубая мышцы и артерии. Кровь хлынула на пол, а наполовину обезглавленное тело рухнуло на колени, секунду или две стояло, покачиваясь, а потом свалилось к ногам победителя, дергаясь в последних судорогах.
Хаук шагнул к помосту. Пленница захлебнулась криком и смотрела на него во все глаза.
— Ласка, — сказал он и беззастенчиво сунул руку ей вниз. Девушка вздрогнула.
— Не успел, — буркнул ее спаситель себе под нос таким тоном, что нельзя было понять, рад он этому или огорчен. Потом он коротко четыре раза взмахнул талгатом и протянул пленнице руку: — Пошли.
Девушка потянулась к нему, но встать не смогла — все тело ее затекло, руки и ноги не повиновались.
— Я не могу идти, — робко прошептала она. — И я не одета…
Выругавшись, орк шагнул к скорчившемуся в углу телу шаманки и, приподняв за ноги, просто-напросто вытряс Хайю из ее балахона. Потом натянул его на голову эльфийке и, дождавшись, пока девушка просунет дрожащие, непослушные руки в рукава, вскинул ее на плечо, как оленью тушу.
Девушка закрыла глаза. Она даже не подумала спросить, куда ее тащат — самое главное, что он все-таки пришел.
Их заметили на первом же повороте — уже несколько часов всю Цитадель прочесывали отряды орков, посланные Верховным Паладайном на поиски преступника.
— Вон он! — послышался крик. — Взять!
Хаук резко сменил направление и побежал по коридору. Он половину жизни провел в этих лабиринтах и знал, какой коридор куда выводит. Ему перерезали самый короткий путь наружу, но оставалось по меньшей мере четыре хода, которыми он мог воспользоваться.
Потом их осталось три…
Еще через некоторое время два…
А потом и вовсе…
Кольцо сжималось. Беглец продолжал мчаться, ныряя то в один отнорок, то в другой, сбивая погоню со следа или заставляя преследователей без толку тратить время на беготню. Но шансов выжить у них с Лаской оставалось все меньше и меньше. Беглецов гнали прямиком в ловушку.
Впрочем, оставался еще один шанс. Самый последний, на который наверняка не рассчитывали его преследователи. И Хаук, оказавшись на очередной развилке, свернул не направо, а налево.
И выскочил в просторную, сейчас пустую и полутемную пещеру, в которой эхом стоял неумолчный гул — вместо задней стенки ее гремел водопад.
Это была почти точная копия тронной пещеры, где проходил суд и поединок с Верховным Паладайном. Всего таких пещер было четыре, и располагались они одна под другой. Эта находилась на один уровень ниже тронной.
И почти сразу стало ясно, что это — западня, ибо из двух других выходов тут же выскочило десятка два орков. Видя, что беглецам некуда отступать, они приостановились, давая дорогу арбалетчикам.
— Хаук аш-Гарбаж! — прокричал десятник. — По приказу Верховного Паладайна ты приговариваешься к казни за…
Хаук не стал слушать. Он даже не притормозил, увидев новую опасность. Пригнувшись и крепче прижав к себе живую ношу, он со всех ног ринулся к водопаду.
— Стоять! — заорало сразу несколько орков, бросаясь следом. — Стреляйте!
Но было поздно. В тот миг, когда стрелы сорвались с арбалетов, беглец достиг обрыва и, сильно толкнувшись, ринулся в водопад.
  
ГЛАВА 12
 
Ласкарирэль пришла в себя среди камней на берегу бурной горной реки. Все тело ее ломило, она была мокрой с головы до ног, но — странное дело! — ей было тепло и уютно. Причина этого открылась очень скоро, и девушка засмущалась. Ибо ее обнимал, прижимая к себе, орк. Она устроилась на его широкой груди, как младенец на руках у матери. Одной рукой Хаук придерживал девушку, а во второй сжимал рукоять талгата, напряженно прислушиваясь к любым звукам.