Правила черной некромантии

Наверное, Биридий ощутил нечто похожее. По крайней мере он резко прибавил шаг, едва не сбив с ног впереди идущую Стешу, и первым ворвался в жарко натопленное помещение, ярко освещенное множеством свечей.
— Проклятые нервы, — извиняющимся тоном пробормотал он, смахивая рукавом выступившую испарину. — Это все моя сестренка с Хельгой. Нарассказывают всякого бреда, а потом в собственном доме каждого шороха опасаешься. Где это видано, чтобы ночью по нужде страшно было выйти? Зильга муженька своего до такой степени напугала, что тот уже до белой горячки допился. Только и знает, что про призраков болтает.
Я нахмурился, вспомнив про Тонниса. Интересно, куда он делся? С того момента как Биридий разрешил ему войти в дом, ни звука от него.
Видимо, купца тоже посетила эта мысль. Он опасливо глянул на Стешу, которая с отсутствующим видом поедала одно пирожное за другим, зачарованно уставившись в огонь, и нагнулся ко мне.
— А где этот ваш Тоннис? — жарким шепотом произнес он мне прямо в ухо. — Не видать и не слыхать его. Не сбежал, случаем?
— Что вы. — Я немного отодвинулся, слегка поморщившись от чесночного дыхания купца. — Он никуда не денется без позволения на то хозяина. Здесь где-то. Наверное, дом осматривает.
— Это хорошо, — задумчиво проговорил Биридий, ловко открывая бутылку и разливая прозрачный напиток по бокалам. — От призрака же в доме ничего не может скрыться, верно? Значит, если здесь живут привидения, то он обязательно их почует. Правда?
Я с иронией вскинул брови. Ах вон оно как. Сдается, Биридий попросил захватить с собой Тонниса отнюдь не для того, чтобы приглядеться к нему в качестве слуги. Решил самым простым и надежным способом удостовериться, что его дом чист от всяких духов и проклятий. Теперь мне самому интересно, куда пропал Тоннис. Поскольку он подчиняется лишь мне, то я бы обязательно почувствовал, если бы кто-нибудь вздумал ему навредить. Тем более только некромант может развоплотить призрака. Ну да ладно, позже займусь этой проблемой. На прямой приказ явиться Тоннис не посмеет не отозваться. Если же кто-нибудь попробует задержать его — я это наверняка почувствую.
Биридий протянул мне бокал, и я с сомнением принюхался к предложенному напитку. Купец не соврал — сильный алкогольный запах доказывал, что в фужере плескалось что-то намного превышающее по крепости вино. Но было еще кое-что. Чуть уловимый аромат каких-то трав. Только не разобрать — то ли успокаивающих, то ли, напротив, тонизирующих.
— Что это? — напрямик спросил я, не торопясь пробовать загадочную жидкость на вкус.
— Самогон, — честно ответил Биридий и одним глотком опустошил бокал. Некоторое время сидел с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям, затем хрипло выдавил из себя: — Пейте, барон. Не бойтесь, я не отравлю вас. Чария лично делала его, пока ее не разбил паралич, никому не доверяя рецепта. Говорит, только благодаря ему сохранила в свои годы такое здоровье.
Краем глаза я заметил, как Стеша загадочно улыбнулась после этих слов отца. Подняла голову и впервые с момента нашего знакомства взглянула прямо на меня, небрежным жестом убрав с лица растрепавшуюся челку. Я невольно вздрогнул. Уж больно странными были глаза у девушки — с настолько неестественно расширенными зрачками, что тоненькая полоска синей радужки на их фоне терялась и казалась почти незаметной.
Я смущенно оглянулся на Биридия, но тот уже торопливо наливал себе второй бокал, не обращая на дочь никакого внимания. Затем я незаметно вытащил посох из-за голенища и положил себе на колени, погладил его, дожидаясь, когда в кончиках пальцев запульсирует жар, и лишь тогда потянулся через пространство к ауре Стеши, пытась понять, что с девушкой не так.
— О боги! — встревоженно выдохнул я, едва коснулся чарами Стеши. Та сидела на удивление спокойно, безусловно понимая, что я задумал, но не делая никаких попыток мне помешать. Я прищурился, ласково поглаживая отростками заклинания ауру девушки. Если, конечно, то, что от нее осталось, можно было так назвать. Вместо ровного розоватого свечения Стешу окутывало некое черное марево, очень похожее на то, что я увидел в отражении зеркала вместо Зильги.
Уже догадываясь, в чем тут дело, я перевел взор на купца. Привычно прищелкнул пальцами, посылая в недолгий полет те же чары, что использовал при исследовании ауры девушки. И горько усмехнулся, лицезрея знакомую картину.
— Потрясающе, — пробормотал я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы сразу же не выболтать открывшуюся тайну Биридию и его дочери. Боюсь, они вряд ли обрадуются, если узнают, что их семейство проклято. Я почти уверен, что Зильгу и ее мужа окружает такое же покрывало насланной смертельной магии.
— А вы в самом деле некромант, — негромко произнесла Стеша.
Биридий икнул от неожиданных слов дочери, подавился и едва не пролил себе на грудь очередную порцию самогона.
— Это что такое было? — пророкотал его голос, в котором я с немалым удивлением услышал небывалое облегчение. — Ты заговорила? Действительно заговорила? Дочка, я уж думал, ты дала обет безмолвия, чтобы замолить перед Светлой Богиней свой грех!
Мои брови сами собой поползли на лоб. Что творится в этой семье, хотелось бы знать? Биридий, когда нанимал меня разыскать самозванца, и словом не обмолвился о том, что его дочь от потрясения перестала общаться с окружающими. Интересно, что еще он скрыл от меня?
— Я просто была не в настроении разговаривать. — Стеша как-то устало усмехнулась и отставила в сторону опустевшее после пирожных блюдо. — Начались бы скандалы, ругань, клеймение меня позором. Не хочу. Мне и так было очень тяжело, чтобы еще терпеть всю эту суету.
— Простите, — мягко сказал я, — наверное, я лезу не в свое дело, но… Вы очень любили… хм… так называемого барона Вулдижа?
— В действительности его звали Харус, — поправила меня девушка. — По крайней мере именно так он представился мне, когда понял… Ну, как бы так сказать… когда он признался в любви ко мне.
Я отставил в сторону бокал, постаравшись не расплескать его. Все равно пить какой-то сомнительный и наверняка очень крепкий напиток мне совершенно не хотелось. После чего откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на купца, ожидая его реакции.
Она последовала незамедлительно. Биридий сначала побледнел, потом побагровел, рванул ворот рубахи и сипло переспросил:
— Он признался в любви тебе? Хочешь сказать, это было тогда, когда он соблазнял тебя, спрятавшись под чужим именем?
— Отец, по-моему, я сказала ясно, — твердо отчеканила Стеша, с вызовом вздернув подбородок. — Харус не был таким мерзавцем, как ты его любишь представлять. Он практически сразу же открылся мне. Назвался настоящим именем и предложил стать его женой. Мы должны были бежать вместе из этого дома, но ночью, накануне задуманного, Харус исчез. И я боюсь даже думать, что с ним произошло.
— Ничего не понимаю, — с таким искренним недоумением и какой-то детской обидой протянул Биридий, что на миг мне его стало жалко. Конечно, подчас очень тяжело осознать, что твой ребенок вырос и решил вступить в мир взрослых, делая собственные ошибки и не спрашивая более советов у любящих родителей.
— Чего тут непонятного? — с глухой яростью рявкнула девушка, — Да, я знала, что Харус обманом проник в наш дом. Да, я была в курсе, что на самом деле он не принадлежит к знатному роду. Но это нисколько не помешало мне полюбить его.
— Но… — потерянно забормотал Биридий. — Почему ты скрыла это от меня? Почему не призналась, а поддержала его обман? Ты же знаешь, я всегда желал тебе только добра. Пусть этот самый Харус был не из знатной семьи. Ну и что? Мой отец тоже родом из простых крестьян, а все же прожил с моей матерью долгую и счастливую жизнь. Зачем вам было так торопиться? Я бы справил для тебя пышную свадьбу, взял бы зятя к себе в помощники. Он же весьма ловким и хватким типом был, уж не сочти за грубость. К чему вся эта ложь и какая-то затея с побегом?
— Ты все прекрасно понимаешь! — огрызнулась Стеша. Встала и принялась метаться по каминному залу, подметая пушистый напольный ковер подолом длинного платья. — Неужели ты не видишь, что твой дом превратился в склеп? Мы гнием в нем заживо. Каждую ночь засыпаем и проваливаемся в могилы, кишащие червями и личинками. Каждое утро встречаем со слезами радости на глазах, потому что кошмары пропадают с лучами солнца. И каждый вечер замираем в тревожном предчувствии, понимая, что придется пережить все заново. Дарий почти спился, не в силах терпеть этой пытки. Зильга боится собственной тени. Для Хельги смертельная болезнь матери — благословение, поскольку это хоть на время, но вырвало ее из плена дома. Только ты и Чария наслаждаетесь происходящим. Хотя в последнее время даже в твоих глазах я начала замечать страх. Но гордость, непомерная гордость, погубившая в свое время мою мать, мешает тебе признать собственные ошибки.