Дворец из камня

Раздался нетерпеливый стук в дверь. Мири вскочила, вспомнив о чиновниках и солдатах, но вошел Тимон.
— Сиси…
— Тимон, дорогой! — воскликнула Сисела. — Сначала неожиданно приходит Мири, а теперь мой ягненок Тимон. Я сегодня популярна.
Он вгляделся в полумрак комнаты:
— Мири, ты цела? Я слышал, что королевский кортеж был обстрелян из оружия.
— Пула прошла у меня над головой.
— Ужас! — испугался Тимон. — Мири, ты должна держаться подальше от принцессы. Ей грозит смерть.
— Что ты хочешь сказать…
— Он хочет сказать, что народ на нее обозлен, — вступила в разговор Сисела.
— Да, люди ясно дали это понять, — согласилась Мири. — Они кричали, что убьют Бритту, но не позволят ей выйти замуж за принца. Ты ведь не предполагал, что та глупая листовка даст такой результат, правда?
Тимон растерялся. Не зная, куда деть руки, он сунул их в карманы, потом снова вынул.
— Мири, ты же понимаешь, что всеобщее добро важнее одного человека, — сказала Сисела. — Мы должны чем-то жертвовать, достигая своих целей.
У Мири похолодели ноги.
— О каких целях вы говорите?
— В конечном итоге избавить это королевство от заразы господ.
— Я думала, мы сражаемся за перемены, за страну, в которой со всеми обращаются по справедливости и у всех есть надежда на процветание.
— Да, конечно, — сказала Сисела. — И это будет возможно, как только уйдут королевские особы и прочая знать.
— Куда уйдут? — поинтересовалась Мири.
Тимон прошел к окну. Сисела улыбнулась девушке и похлопала по кушетке рядом с собой. Мири осталась стоять. Сисела поджала губы.
— Я изучила историю многих королевств. Каждый раз, когда народ свергал короля, но оставлял его или его семейство в живых, эти королевские особы в конце концов снова оказывались в стране, обычно при иноземной поддержке, и возвращали себе трон с помощью войны. Мири, моя дорогая, мы не должны совершать ошибок прошлого. Примирение отбросит нас назад. Я понимаю, это звучит сурово, но иногда приходится убивать, чтобы предотвратить еще больше убийств.
Сисела умолкла, и наступившая тишина привела Мири в замешательство. Во время салонных вечеров Клемен поддерживал слова Сиселы бодрящими маршами, вызывая у публики овацию. Теперь же ее речь сопровождалась лишь тихим поскрипыванием пустого дома.
«Музыка создает настроение, управляет чувствами», — учил магистр Филипп. И вот теперь Мири гадала, насколько повинна музыка Клемена в том, что она тогда чувствовала.
Она вспомнила одно из правил дипломатии, выученных еще в академии: «Лучшие решения не приходят с помощью силы». Верно ли это для всех случаев? Или Сисела права? Мири надеялась, что нет, но не была уверена.
В зале стало душно. Девушке захотелось почувствовать под ногами каменную мостовую, увидеть небо над головой, то же самое небо, которое видели папа и Марда.
— Мне пора, — сказала Мири.
Тимон шагнул вперед и посмотрел на нее, словно ожидая приглашения. Но Мири плотно закрыла за собой дверь.
День выдался ясный, на улицах, как ни странно, было спокойно после того ужаса, что творился у часовни. Мири подумала, что Бритта должна покинуть столицу. Ей лучше вернуться домой в Лонуэй или даже на гору Эскель. Ничего страшного не произойдет, если Бритта не станет принцессой. Во дворце ей жилось очень одиноко. Возможно, она будет счастливее, если откажется от него. Это было самое простое решение, и Мири по-глупому надеялась, что так и будет. Ну почему ей нельзя сохранить одновременно и справедливый мир, и свою подругу?
Она вспомнила, как загорались глаза Бритты каждый раз, стоило лишь ей заговорить о Стеффане, и сердце Мири вновь сковало отчаяние.
Мири нашла магистра Филиппа в их классе за чтением какого-то свитка. Увидев девушку, магистр улыбнулся:
— Не многие ищут просвещения в книгах и у стариков, если им предлагают свободный день, когда светит солнце.
— Вы тоже здесь, — сказала Мири.
Он застонал и похлопал себя по щеке:
— У меня светлая кожа. Я легко обгораю. — Магистр отложил в сторону пергамент. — У вас есть вопросы? Можете задавать.
— Кое-кто из моих друзей жаждет перемен в Данленде.
Старик кивнул:
— Изучите внимательно не только саму идею, но и людей, которые за ней стоят. Что они выиграют?
— Тимон Скарп…
— Сын состоятельного купца. Родители дарили золото короне в надежде получить знатный титул.
— Госпожа Сисела…
— Больше не госпожа. Много лет назад она выпустила листовку против короля. Когда вышли на ее след, ее муж назвался автором листовки, чтобы спасти жене жизнь. Его объявили предателем и перед казнью лишили титула.
Мири шумно выдохнула.
— Вы и не догадывались, что я такой сплетник? — лукаво поинтересовался магистр Филипп.
— Они готовы рискнуть всем ради дела. Я верю, что их по-настоящему заботит судьба босоногих.
— Возможно, — произнес магистр.
Откуда Мири было знать, где правда? Она покачала головой:
— Магистр Филипп, что произошло в Риламарке после того, как там убили королеву?
— Повстанцы… мм… казнили ее семью. И друзей. И сторонников. Это показалось им недостаточным, поэтому они казнили столько господ, сколько сумели поймать. Топор сносил головы каждый день в течение нескольких недель. А теперь повстанцы начали озираться, не зная, что делать дальше. Те, кому по нраву старые порядки, принимаются бороться с новыми лидерами, и убийства продолжаются. В море больше не выходит столько торговых кораблей, а когда торговля прекращается, люди начинают голодать.
— Те самые люди, которым повстанцы пытались помочь, — сказала Мири.
Магистр Филипп пожал плечами в знак согласия.
— Вы ученый человек, вы знаете такие трудные предметы, как этика.
— Правильно.
— Так скажите, что делать. Мне нужно знать, что правильно, а что нет.
— Этот вопрос не дает покоя каждому студенту. Воспользуемся в качестве примера вопросом о картине и заключенном. Что вы думаете о картине?
— Она не выражает ни добра, ни зла. Она то, что видит в ней человек.
— Совершенно верно, — сказал магистр. — Она не влечет зла. Она безопасна. Человек, убивший раз, может убить снова. Он небезопасен.
— Но что, если убийца раскаялся? — спросила Мири.
И что, если у него добрые глаза? Что, если он пошутил на свой счет и заставил Мири смеяться? Что, если он провел много лет в подземелье, где не было ни одного окна и все, что он теперь хочет, — взглянуть на чистое голубое небо? Картина прекрасна. Но она не может смотреть на небо и улыбаться. Картина не может восхищаться убывающей луной и думать, как она похожа на лицо, слегка отвернувшееся от света. Картина прожила гораздо дольше, чем способен прожить любой человек, но ей все равно. Она не боится огня.
— Значит, вы выбрали бы убийцу, — сказал магистр Филипп.
— Но мне очень нравится картина. Я не хочу выбирать.
— В таком случае вы не делаете никакого выбора и позволяете и картине и убийце погибнуть в огне. Что хуже — действовать ошибочно или бездействовать? Рассмотрим другой пример…
— Больше никаких примеров. У меня не гипотетический вопрос. В стране назревают перемены. И есть одна девушка. Перемены пойдут на пользу таким людям, как мои родные, но помешают девушке выйти замуж за любимого юношу и, возможно, даже убьют ее. Но эта девушка — моя подруга.
— Интересная дилемма. Изучая историю, каждый раз наталкиваешься на одну и ту же закономерность: зарождается революционная мысль, но революция никогда не достигает своих целей.
Мири принялась расхаживать по классу.
— Все говорят: история доказала это, история доказала то. Но люди рассматривают только ту часть истории, которая совпадает с их взглядами, а остальное игнорируют.
— Обоснованный довод. Возможно, если бы вы познакомились с философскими взглядами Миккела…
— Просто скажите мне, что делать!
— Не могу, — признался магистр. — В этом заключается печальная истина, которую вы ищете, госпожа Мири. Я знаю не все. Ни один человек всего не знает.