Болтливые куклы (СИ)

И когда над головой его раздался тот пугающе странный громкий звук, он почти не задумываясь, завершил начатое движение чуть дальше того места, где должен был.
Чтобы со стороны увидеть, как огромный тяжелый канделябр летит вниз.
Вниз — туда, где Зара ждал его друг, его доверчивый, без остатка растворившийся в танце Шен…
Зар метнулся назад, но в тот же миг замер, забыв как дышать.
Было уже слишком поздно.
От разлетевшихся во все стороны горящих свечей мгновенно вспыхнуло полотно, создающее фон для спектакля, занялись одежды сидевших впереди зрителей. Огонь облизал деревянные скамьи, заструился по полу сцены, со всех сторон подбираясь к неподвижной белой фигурке, распростертой под тяжелым деревянным ободом.
Зар увидел все это разом, прежде, чем первые завитки дыма прикоснулись к его лицу. А потом почувствовал, как сердце ударило в грудь, и осознал, что Шен еще может быть жив. Наверное, он все же увидел опасность и рванулся прочь, потому что чудовищный удар задел только его ноги. Зар понял это, когда оказался рядом и попытался вытащить друга из-под массивного деревянного обруча, окованного толстыми металлическими пластинами.
С тем же успехом он мог бы попытаться сдвинуть гору.
Обруч даже не пошатнулся.
В отчаянии Зар заметался по сцене, а затем и по залу, ища хоть кого-то, кто не был охвачен паникой, кто не кричал и не рвался к выходу с широко распахнутыми глазами. И внезапно услышал окрик у себя за спиной:
— Эй! Белый змей! Уходи! Уходи скорее, иди сюда!
Он увидел трех взрослых актеров, испуганных, со смазанным гримом. Мужчины тоже спешили к широким дверям театра, но, в отличие от остальных, они выглядели вполне сохранившими разум.
Зар схватил ртом воздух, не умея подобрать слова, не зная, как остановить своих соратников. В его легкие попал едкий дым, и он закашлялся, а потом вытолкнул наружу первое же, что нашел в этом страшном кашле:
— Помогите! Помогите мне! Прошу!
Двое из них развернулись. Третий исчез в дыму, устремившись к дверям.
— Ты ранен? — спросил один из актеров, оказавшись рядом. — Что с тобой?
— Не я! — нахлебавшись дыма, Зар едва мог говорить. — Шен! Шен Ри… Там! — и махнул рукой в сторону сцены. — Его придавило, я не могу один!
Они поняли. Больше не нужно было слов. Осталось только время — слишком неповоротливое и глупое. Оно растянулось в вечность, пока Зар и двое других бежали к сцене, взбирались на нее, шарахаясь от огня, искали и звали… В пелене дыма уже почти ничего не было видно.
И когда Зар наконец нашел его, ему захотелось завыть, но он просто бросился к Шену, крича остальным, чтоб не мешкали.
Как они сумели поднять гигантский обруч, Зар так и не понял, но спустя несколько вдохов ноги Шена оказались на свободе.
Ох, если б это действительно были ноги… То, что Зар увидел в проломе сцены, больше походило на месиво из крови и плоти. И ему надо было как-то достать это неживое, разбитое из зазубренной щели в полу.
— Зар… Зар… — Шен был в сознании, но еще не понимал, не осознавал до конца, что с ним случилось. — Мне больно… Мне очень больно!.. Пожалуйста, не надо… Не надо, Зар! Нет!..
Как он бежал из этой огненной обители демонов, Зар почти не запомнил. В его памяти остались только огонь, пронзительный крик Шена и страх не успеть вырваться из пылающего кошмара.
Когда он нашел себя посреди покоев Дома Целителей, все было уже кончено.
Кто-то сумел разжать его руки и забрать из них почти неживого Шена. Кто-то заставил его снять тлеющую одежду и густо покрыл тело мазью от ожогов. Кто-то дал воды.
— Что с ним будет? — просипел Зар, схватив за рукав одного из лекарей. Те быстро сновали по всему приемному залу, оказывая помощь десяткам людей. — Что?!
Целитель посмотрел на него с жалостью и покачал головой. Он не знал. Да и никто не знал.
Прошел почти час, прежде чем какой-то усталый служитель Дома отвел Зара в комнату, где на узком твердом ложе плыл в милосердном забвении белый, будто вылепленный из мрамора, Шен Ри. Зар даже не сразу поверил, что это действительно он — улыбчивый, полный жизни и света мальчик, созданный для танца.
Это не мог быть Шен.
Никак не мог.
Ведь сильные и быстрые ноги Шена никогда не торчали из-под одеяла такими страшными окровавленными обрубками. А его длинные волосы не были грубо обрезаны выше плеч.
Зар зажмурился, желая, чтобы все это исчезло. А потом развернулся и вышел прочь.
Сырая тьма ранних сумерек сомкнулась у него за спиной, отсекая и храм, и пожар, и белого мальчика без ног.
Добравшись до своего дома, Зар вошел через калитку в переулке, но на сей раз он даже не пытался скрываться и следить, не идет ли кто-то за ним. Когда Вэ Иси спустился с крыльца ему навстречу и попробовал что-то сказать, Зар лишь отгородился от старика обеими ладонями и резко мотнул головой. Он не желал ничего слышать. И видеть ничего не желал.
И никого.
Вместо того, чтобы направиться в свою спальню, он укрылся в одной из пустых комнат — распростерся на голом деревянном полу и провалился в сон, как в пропасть.
Утром он нашел себя укрытым. Рядом в изголовье стояла чашка с водой и лежал его фамильный меч.
Зар сразу понял — что-то случилось. Возможно, служители храма пытались найти беглеца.
Забросив на плечо перевязь с ножнами, он подошел к окну и раздвинул затянутые бумагой створки.
Там, снаружи, шел дождь. Равномерно шумел, будто бы ничего не произошло вчера. Прозрачные холодные струи стекали с крыши. Маленький круглый пруд во дворе покрылся пузырями, обещающими, что дождь затянется надолго…
Зар прикрыл глаза, но это не принесло облегчения — страшные образы минувшего дня все еще стояли перед его внутренним взором. Пальцы сами собой сжались в кулаки — так, что коротко обрезанные ногти впились в ладони.
— Шен… прости… — Зар выдохнул это еле слышно, и его слова тут же растворились в шуме дождя.
Он не имел права бросать его там — одного, раненого, лишенного всего, что было дорого.
Не имел. Но сделал это.
— Я вернусь, — пообещал Зар. — Я заберу тебя. И Хекки тоже… Хватит. Хватит этого всего…
Он поднял с пола чашку с водой и сделал большой глоток, позволил чистой воде смыть все мысли, все эмоции.
Его ждал трудный долгий день. День явления Вершителя.
День возвращения отнятого.
Зар решительно выдохнул, отбросил деревянную чашку и зашагал в сторону своей комнаты — ему нужно было умыться, переодеться и сказать хоть что-нибудь своим домочадцам.
Вэ Иси ждал его внизу.
— Ванна для вас готова господин. С травами. Они помогут от ожогов.
Зар благодарно кивнул и поспешил уединиться в умывальной, где и впрямь благоухала какими-то свежими ароматами теплая ванна.
Ожоги… Да, все его руки от кистей до плеч покраснели, местами на коже вздулись пузыри. То же было и на спине, но лицо оказалось почти не затронуто огнем. Возможно, спас толстый слой грима…
Зар аккуратно повесил перевязь с мечом на стенной крюк, а потом сбросил на пол всю свою грязную, рваную, пропахшую дымом, кровью и потом одежду. Боясь растревожить боль, он осторожно забрался в деревянную лохань, но вода была мягкой и обняла его бережно, словно чрево матери.
Несколько минут он позволил себе провести в этой теплой бесконечности, пахнущей травами из детства. Но на долгие удовольствия у него не было ни времени, ни права. Меч на стене словно молча напоминал о том, что за пределами этой умывальной Зара ждет опасность. И ее уже нельзя отменить или переждать за надежными каменными стенами храма.
Едва он выбрался из ванны, в комнату тихо вошла Тале. В руках ее была баночка с мазью от ожогов, в глазах — тревога.
— Я все расскажу, — пообещал ей Зар, пока ласковые руки умело наносили мазь поверх красных пятен на коже. — Но не сейчас… Прости, птичка.