Мастер Баллантрэ

— Так, — сказал мистер Томсон. — Последний лорд Генри Грем Дьюри умер в 1820 году, его сестра мисс Катерина Дьюри — в 1827 году. Вот что мне известно, а судя по тому, что мне удалось узнать за последнее время, это были люди скромные, тихие и небогатые. Говоря по правде, меня и натолкнуло письмо лорда на розыски того пакета, который мы вскроем сегодня вечером. Некоторые бумаги не удалось отыскать, он писал об этом Джеку М'Брейру, высказывая догадку, что они могли быть сложены и запечатаны отдельно мистером Маккелларом. М'Брейр ответил, что бумаги, о которых шла речь, все были в руках Маккеллара и все имели повествовательный характер, сколько было известно ему, М'Брейру. «Кроме того, — писал он, — я связан обещанием не вскрывать их до 1889 года». Можете себе представить, как все заинтересовало и подстрекнуло меня. Я перерыл все бумаги М'Брейра и отыскал-таки этот пакет который хочу вам показать.
В курильне, куда отвел меня мой хозяин, я увидал пакет, под несколькими печатями, заделанный в толстую бумагу, на котором была надпись:
 
 «Бумаги, относящиеся к жизни и плачевной кончине покойного лорда Деррисдира и его старшего братаДжемса, обычно называвшегося мастером Баллантрэ, замешанного в возмущении, вверенные Джону М'Брейру, живущему в Лаунмаркете, в Эдинбурге, сего 20 сентября 1789 года, дабы он содержал их в тайне до истечения полного столетия, то есть до 20 сентября 1889 года, составленные и писанные мной, Эфраимом Маккелларом, за сорок лет перед сим бывшим управляющим владениями лорда». 
 
Мистер Томсон человек женатый, и потому я не хочу говорить, сколько часов пробило, когда мы дочитали последнюю из нижеследующих страниц. Но я приведу слова, которыми мы потом обменялись.
— Вот вам и готовая повесть, — сказал мистер Томсон. — Вам остается только лишь написать сценарий, развить характеры, да улучшить стиль.
— Дорогой мой, — ответил я, — вот три вещи, которые я скорее умру, чем совершу. Это будет опубликовано как есть.
— Но ведь это чересчур уж просто, — заметил мистер Томсон.
— Нет ничего благороднее простоты, — возразил я, — и, пожалуй, нет ничего занимательнее. Я желал бы, чтобы и вся литература и все писатели были таковы.
— Ну, хорошо, хорошо, посмотрим, — сказал мистер Томсон.
Джонстон Томсон, W. S.  [2]— это мистер Бакстер, впоследствии бывший душеприказчиком автора, которому Стивенсон часто писал. Описанная сцена и происходила в его доме, в Эдинбурге, Ротзейская площадь, № 7.
  
 ГЛАВА I 
 
 Перечень событий, происшедших во время странствования мастера  [3]Баллантрэ 
 
Так как мне известно, что события, о которых в этой главе пойдет речь, давно уже интересовали весьма многих лиц, то я вполне уверен, что подробное описание их доставит публике удовольствие, потому что оно удовлетворит ее любопытство. Дело в том, что я в продолжение многих лет жил в семействе лорда Деррисдира и могу с уверенностью сказать, что на свете нет ни одного человека, который мог бы рассказать так достоверно и правдиво о всех похождениях мастера Баллантрэ, старшего сына лорда, как я. Я близко знал его, мне известны такие похождения, о которых никому, кроме меня, не известно, у меня в руках есть письменные доказательства того, что я говорю правду, я путешествовал с ним, когда он совершал свое последнее путешествие по морю, и когда, кроме меня, почти никого с ним не было; я участвовал в одном из зимних путешествий, о которых составилось столько различных преданий, и молва о которых разнеслась далеко за пределы отечества, и я же был свидетелем смерти этого человека. А что касается моего покойного лорда Деррисдира, то я служил ему около двадцати лет, искренно любил его, и чем дольше я с ним жил, тем больше я о нем заботился.
Ввиду всего этого я считаю не лишним дать верные сведения о близком мне семействе; мне кажется, что, делая это, я исполняю обязанность, которую я должен исполнить в память о милорде, и мне думается, что мои старые годы протекут еще более спокойно и моя старая голова будет отдыхать еще с большим удовольствием на подушке, если я исполню задачу, которую я себе задал.
Семейство Дьюри-Деррисдир-Баллантрэ было знатное шотландское семейство старинного рода, существовавшее еще со времен Давида I и жившее на юго-западе Шотландии. Что Деррисдиры принадлежали к старинному роду, видно из того, что о них сложилась молва, будто они сломали на своем веку не одно копье. Фамилия Деррисдир часто встречается в различных старинных рассказах, о них упоминает также Томас Эрсильдунский. В точности я не могу определить, кто и когда написал о них следующие строки, но я сам читал их. Вот они:
 
 
Жили-были два брата Дьюри-Деррисдир,
 
Один шел пешком, а другой ездил верхом,
 
Но когда они были раздражены,
 
То ни груму, ни жене не было покоя.
 
 
О подвигах Деррисдиров сложились всевозможные повести, но для нас, современных людей, эти подвиги кажутся довольно дикими и не особенно похвальными. От воинственных стремлений, которыми мужской элемент Деррисдиров был проникнут, семейный быт их сильно страдал. Но я не стану об этом распространяться, а прямо перейду к событиям, совершившимся в 1745 году, к тому памятному году, в котором трагедия, разыгравшаяся в семействе Деррисдиров, получила свое начало.
В то время в поместье Деррисдир-Баллантрэ, недалеко от города С.-Брайда на берегу Сольвея, жило семейство, состоявшее из четырех лиц. Поместье это один из лордов Дьюри-Деррисдир получил в подарок от короля еще во времена Реформации.
Старый лорд Деррисдир, хотя и не был особенно стар годами, был человек болезненный, поэтому он постоянно в теплом домашнем костюме просиживал у камина в продолжение всего дня, почти ни с кем не разговаривал, но зато, когда это случалось, не произносил ни одного слова неправды. Он много читал, так как очень любил читать. Слыл он за человека хитрого, хотя на самом деле он был гораздо меньше хитер, чем люди воображали.
Мастер Дьюри-Деррисдир-Баллантрэ, сын лорда, унаследовал от отца любовь к чтению серьезных книг, а кроме того, еще и многие другие черты характера, но все они развились у него в более дурную сторону. Отца считали хитрым человеком, потому что он никогда резко не высказывался, у сына же эта сдержанность перешла в лицемерие. Образ жизни он вел довольно бурный: далеко за полночь просиживал за вином и за картами, ухаживал за всеми хорошенькими поселянками и слыл за отчаянного ловеласа. Вследствие этого у него часто бывали неприятности, то и дело то с тем, то с другим завязывалась ссора. Но от всех неприятностей он очень ловко избавлялся и, несмотря на все свои проделки, всегда выходил сухим из воды. Таким образом действий он нажил себе весьма многих недоброжелателей, но находились и такие люди, которые не завидовали его счастью и, напротив, предсказывали ему блестящую будущность, когда он сделается старше и станет человеком более солидным.
Один раз он, как мне говорили, запятнал свое имя чрезвычайно грязным поступком, но дело это замяли. Происшествие это случилось раньше, чем я приехал в поместье Деррисдир, и факт этот до такой степени исковеркали, что я не решаюсь писать о нем, так как боюсь написать неправду. Если Джемс Баллантрэ действительно совершил этот поступок, то для такого молодого человека, каким он был в то время, это чрезвычайно позорный поступок, если же это неправда, то это непростительная клевета. Весьма возможно, что в том, что рассказывали, была известная доля правды, так как Джемс любил хвастаться своими успехами, и наверно, кто-нибудь, воспользовавшись случаем, заставил его на деле доказать, насколько он счастлив, тем более, что о нем ходила молва как о человеке, против которого трудно устоять.