Загадка газетного объявления

— Заткнись, — свирепо уставился на нее Темыч.
— Ах, какие мы грубенькие, — не унималась Катя. — Вот Темочка станет стареньким, дряхленьким, зато в копилочке у него окажется много денежек.
Темыч громко засопел от обиды.
— Перестаньте, — вмешался Олег. Ему приходилось разнимать эту парочку еще в младшей группе детского сада.
— Это пусть она перестанет, — буркнул Темыч. — Надо же, — повернулся он к Женьке. — Отдать собственными руками две с половиной тысячи баксов.
— Чего причитать, раз уже отдали, — логично заметил Лешка Пашков.
— Вот именно, — тихо проговорила светловолосая голубоглазая Таня. — Надо подумать, не сможем ли мы вернуть Женькиным предкам или шубу, или деньги.
— Где же ты теперь эту тетку найдешь? — развел руками Женька. — Пришла, ушла. Теперь ищи-свищи.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — уверенно заявила пухлая блондинка Маша Школьникова по прозвищу Моя Длина.
Маша всегда одевалась крайне экстравагантно. Дошло до того, что однажды она предстала родному классу в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши особым изяществом не отличалась. Только Лешка Пашков, давно влюбленный в Школьникову, с искренним восхищением произнес:
— Ну ты, Машка, даешь! Все прямо наружу! Вылитая фотомодель!
— Много ты понимаешь, Ребенок, — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Машке. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — повторила она. — Вот, например, моя мать, что бы ей ни приспичило, всего добивается.
— Большому кораблю большое плавание, — прошептала Катя на ухо Тане.
— Главный вопрос, где эту тетку искать? — вмешался Пашков. — Хоть бы маленькую зацепочку.
— Тебе, Лешенька, все бы подать на блюдечке с голубой каемочкой, — фыркнула Катя.
— Никогда мы ее не найдем, — всегда предполагал худшее Темыч. — Кто же с дву-мЯ с половиной тысячами долларов…
— Хватит, микроспора, каркать, — посмотрела на него сверху вниз Моя Длина. — Надоел.
— Ты мне не указывай, — набычился Темыч. — Что хочу, то и говорю.
Моя Длина на выпад Темыча не отреагировала. Она вообще воспринимала его как нечто мелкое и незначительное.
— В общем, мальчики-девочки, — обратилась она к остальным, — я считаю, что это дело для нас. Милиция все равно с такой кражей возиться не будет.
— Ежу понятно, — согласился Олег.
— Тем более что Женькина мать вроде бы как сама виновата, — глядя влюбленными глазами на Мою Длину, заявил Лешка Пашков.
— Мать не виновата, — обиделся Женька. — Просто ее ограбили.
— А кто воровку в дом добровольно пустил? — заспорила Моя Длина.
— Это же надо, — никак не мог успокоиться экономный Темыч. — Отдать добровольно две с половиной тысячи долларов.
— В рублевом эквиваленте, — счел своим долгом уточнить Женька.
— Да хоть в монгольских тугриках! — рубанула воздух мощной дланью Моя Длина. — Все равно жалко. На эту сумму, — быстро прикинула она, — в бутике у моего любимого Версаче можно шикарное платье купить.
— Мои предки к Версаче не ходят, — сказал Женька. — Им не по карману.
Катя и Таня обменялись выразительными взглядами. Мать Школьниковой, Зинаида Николаевна, держала у Красных ворот фирменную французскую аптеку, а также была официальным дилером нескольких крупных парфюмерных и фармацевтических фирм. На этом основании Машка причисляла себя к «современной российской буржуазии» и одевалась только в лучших бутиках, предпочитая всем остальным «Дом Версаче».
— Так что все-таки будем делать? — посмотрел Пашков на Олега.
— Я вчера до самой ночи пытался сообразить, — признался тот. — Но пока ничего путного в голову не приходит.
— Но ведь откуда-то эта тетка взялась, — сказал Лешка.
— Вот молодец! — с шутовским видом произнесла Катя.
— Ты чего? — уставился на нее Пашков.
— Ну, теперь мы благодаря тебе знаем, что эта воровка родилась от отца и матери, — прыснула Катя.
— Да ну тебя, — отмахнулся Лешка. — Я ведь серьезно.
— А если серьезно, — внезапно сообразил Олег, — у нас пока есть только одна зацепка.
— Какая? — подпрыгнул от нетерпения Женька.
— Газета, — ответил Олег. — В которую твоя мать дала объявление.
— Ну и какая нам польза от этой газеты? — безо всякого воодушевления проговорил Темыч. — Женькина мать дала объявление, его опубликовали, а какая-то тетка откликнулась. Откуда в газете могут про нее знать?
— Может быть, ты и прав, — снова заговорил Олег. — А может, и нет. Вы когда-нибудь «Из рук в руки» читали? — осведомился он у друзей.
— Нет, — хором ответили те.
— Я тоже, — продолжал Олег. — А потому предлагаю сразу же после уроков купить очередной номер и как следует в нем покопаться. Вдруг это нас натолкнет на какое-нибудь решение.
— Боюсь, только зря деньги потратим, — покачал головой Темыч.
— Опять он за свое, — исторгла тяжелый вздох Катя.
— Не велика трата, — хлопнул Темыча по плечу Олег.
— Кстати, можно и не тратиться! — выкрикнул Женька. — У матери есть последний номер.
— Вот это другое дело, — обрадовался Темыч.
Катя уже раскрыла рот для достойной отповеди, но тут из школы послышался звонок.
Компания с Большой Спасской кинулась в раздевалку.
Едва выйдя оттуда, они столкнулись с Маратом Ахметовым. Тот в который уже раз внимательно изучал объявление о предстоящем конкурсе на звание королевы красоты среди старшеклассниц.
— Ты что, Маратик, тоже готовишься? — хлопнула его по плечу Моя Длина.
— Ну, — хохотнул здоровяк Марат. — Тебя, Машка, выбирать готовлюсь.
— А почему бы и нет? — кокетливо повела мощным бедром Школьникова.
— Машка обязательно победит, — убежденно произнес Пашков.
— До конкурса осталось шесть дней, — очень серьезно проговорила Школьникова. — Значит, успею сбросить еще пару кило.
— Давай-давай, старайся! — захохотал Марат Ахметов.
— Я только, Маратик, не пойму, почему тебя выборы королевы так интересуют? — ухмыльнулась Катя. — Действительно решил поучаствовать?
— Точно! — воскликнул Марат. — С Машкой на пару. Мы с ней в одной весовой категории.
В следующий миг здоровяку Ахметову пришлось спасаться бегством. Моя Длина, непрестанно вопя: «Ну погоди, «новый русский» проклятый! Сейчас ты у меня получишь!» — преследовала его по пятам. Марат, уворачиваясь, пулей взлетел на четвертый этаж. Моя Длина преследования не прекращала. Ей удалось достигнуть обидчика возле дверей родного десятого «Б». На спину и коротко стриженную голову Марата посыпались удары.
— Прекрати! — наконец взмолился Ахметов. — А то я из-за тебя сегодня встречу по боксу проиграю!
— Ладно, живи, «новый русский», — сменила гнев на милость Моя Длина.
Марат Ахметов и впрямь принадлежал к «новым русским». Папа его, Хамитяй Хамзя-евич Ахметов, всего несколько лет назад работавший носильщиком на Курском вокзале, превратился в крупного бизнесмена.
— Всем привет! — подбежал к дверям класса Боря Савушкин, который занимался с Маратом в одной секции бокса. — К соревнованиям готов? — обратился он к Ахметову.
— Вообще-то готов, — кивнул тот, — но можем сейчас устроить небольшую тренировку, — вдруг с мечтательным видом уставился он в противоположную сторону коридора.
Остальные проследили за его взглядом. По направлению к классу важно шествовал в окружении свиты из бывших «бэшников» и «ашников» Вадик Богданов.
— Эх, как бы я сейчас ему врезал, — с чувством изрек Марат.
— Не вздумай, — тихо проговорила Таня. — Скандал ведь будет.
— Сам знаю, что будет, — поскучнел Ахметов.
— По-моему, наш дорогой Богданов чересчур быстро выздоровел, — подхватила Катя.
Остальные молча кивнули. Дело в том, что бурное и несокрушимое содружество «В», к которому принадлежали Компания с Большой Спасской, а также Ахметов и Савушкин, после девятого класса неожиданно убавилось ровно наполовину. Кто-то покинул Москву, иные ушли в лицеи и колледжи, другие еще по каким-то причинам оставили родную школу… Остаток «В» слили с частью бывших «ашников» и «бэшников». Хорошо еще, что любимый классный руководитель ребят, Андрей Станиславович, остался с ними. Однако уже с первых дней этого учебного года всем стало ясно: от былой атмосферы содружества «В» ничего не осталось. Бывшие «ашники» и «бэшники» объединились вокруг Вадика Богданова, и десятый «Б» раскололся на две враждебные группировки.