Три сердца, три льва
— Однако если ты не побрезгуешь добрым советом, — внезапно произнесла Герда, — разумеется, не моим, потому что от такой рухляди уже никакого толку, и не Грималькина, который хоть и ужасно ловок, но от рождения нем, то можно попробовать такой добрый совет испросить, а вместе с тем разведать и способ, который выгнал бы из тебя порчу и вернул здоровье и память. Только не гневайся, ибо я хочу предложить тебе чуточку магии, а она у меня совсем белая… Или серая на худой конец, ты ведь и сам видишь, что я не могущественная волшебница, иначе разве ходила бы в этих лохмотьях и жила в такой развалюхе? Нет, дворец из чистого золота — вот что приличествовало бы мне, а тебе прислуживала бы сейчас челядь. Поэтому если я сейчас, по твоему повелению, вызову духа, маленького, совсем крошечного духа, то он поведает тебе обо всем, что тебя волнует и о чем напрасно пытать меня.
Хольгер поднял брови. Кажется, все ясно. Чокнутая. Лучше поддакивать, если он намерен провести ночь с нею наедине.
— Как пожелаешь, Мать Герда.
— Ты и впрямь, рыцарь, из неведомых стран, если даже не перекрестился. Только иные рыцари, хоть и сотворят крест, да зато уж потребуют, чтобы подали им самого Князя Тьмы, да с таким нетерпением, будто не жаль им своих горемычных душ, которым гореть за это вечно в адском огне. Конечно, они не такие уж праведники, однако для Империи и они пригодятся, коли других не сыщешь в этих Богом забытых краях. Ты не из таких, сэр Хольгер, так что как не задать тут вопрос: а не из Фейери ли ты в самом деле? Но молчу, молчу — попытаем счастья у духов, хотя должна тебя предостеречь, что они на редкость капризны и могут вообще ничего не ответить или ответить так, что понять это будет непросто.
Герда взялась за крышку сундука, и кот спрыгнул на пол. Она достала треногу и котелок, установила их и высыпала в котелок какой-то порошок из склянки. В ее руке появилась короткая палочка, выточенная, похоже, из черного дерева и слоновой кости. Бормоча что-то и бурно жестикулируя, она начертала палочкой на полу две концентрические окружности и вместе с котом встала между ними.
— Этот внутренний круг, — объяснила она, — для того, чтобы удержать духа, а внешний — чтобы не дать ему вырваться, ибо он может разбушеваться сверх меры, особенно, если вызов окажется для него нежеланным. И я должна просить тебя, рыцарь, не молиться и не творить крестное знамение, ибо в этом случае демон без промедления сгинет, причем в страшном гневе.
— Ладно, начинай, — сказал Хольгер.
Она затянула заунывный напев и стала приплясывать, не выходя из очерченного круга, и Хольгеру показалось, что он уже где-то слышал это странное пение. «Амен, амен…», — пела она. Слова тоже были знакомы. «Мало а нос либера сед…» Мурашки побежали по спине Хольгера. Латинские слова сменились каким-то кудахтаньем, в котором нельзя было разобрать ни единого слова. Потом она коснулась палочкой котла, и из него повалил густой белый дым. Клуб дыма рос и рос, но — фантастика!. — не выходил за пределы внутреннего круга.
— О Велиаал, Ваал Зебуб, Абуддон, Асмадей! — заклинала старуха. — Самиэль, Самиэль, Самиэль!
Дым стал густеть и окрасился в красный цвет, почти целиком скрыв от Хольгера фигуру старухи. Он привстал с табуретки. Ему показалось, что над котлом нависло нечто змееобразное, полупрозрачное… О небо! Он увидел, как вспыхнули пурпурные глаза и это нечто оформилось в человеческую фигуру!
Он не верил себе: существо из дыма заговорило свистящим шепотом, старуха отвечала ему на непонятном языке. Чревовещание? Галлюцинация, порожденная его утомленным мозгом? Конечно, галлюцинация, и ничего больше! Папиллон за стеной тревожно заржал и стал бить копытом. Хольгер случайно прикоснулся к стилету — лезвие было горячим. Значит, магия, рассудил он, возбуждает в металле циркуляционные токи?
Существо шелестело, ухало, корчилось. Хольгеру показалось, что их разговор со старухой длится уже целую вечность.
Наконец старуха подняла палочку и снова запела. Существо стало таять. Дым начал втягиваться обратно в котел. Хольгер сипло выругался и потянулся за пивом.
Когда дым полностью исчез в котле, старуха покинула круг, Ее лицо казалось бесстрастным, глаза были полуприкрыты. Однако от взгляда Хольгера не укрылось, что она вся дрожит. Кот, подняв хвост, выгибал спину и шипел.
— Престранный ответ, — пробормотала старуха. — Престранный ответ дал мне демон…
Хольгер с трудом выдавил из себя:
— Что он сказал?
— Он поведал… Самиэль поведал, что ты прибыл издалека, из такой дали, что человек мог бы идти и идти бесконечно, хоть до Судного дня, но никогда не достиг бы твоего дома. Так ли это?
— Так, — ответил Хольгер. — Да, я думаю, это так.
— И еще он поведал, что из катавасии, в которую ты угодил, выбраться сможешь ты только тогда, когда попадешь в Фейери. А значит, туда лежит тебе путь, сэр Хольгер. В Фейери.
Хольгеру это ничего не говорило.
— Не так страшна Фейери, как ее малюют, — хохотнула старуха. — И если уж вовсе начистоту, то сама я не из самых злейших врагов герцога Альфрика, самого сиятельного из всех рыцарей Фейери. Он немного чванлив, как и весь его род, но тебе он поможет, коли ты испросишь у него милости, — так поведал мне демон. А я сегодня похлопочу о проводнике, чтобы ты мог туда добраться без проволочек.
— Сколько это будет?.. — Хольгер запнулся, — Дело в том, что я не могу заплатить много.
— Совсем ничего, — махнула рукой старуха… — Может, зачтется при случае мне добрый поступок, когда покину я этот мир для мира иного. Притом, что может быть приятнее для бедной старухи, чем угодить такому красавцу? Эх, было времечко, да сплыло… Ну и ладно об этом. Дай-ка мне поглядеть твою рану, а после ступай в постель.
Хольгер, стиснув зубы, терпел, пока она промывала рану и накладывала компресс из трав, бормоча при этом заклинания. Он был так измучен, что готов был вытерпеть что угодно. Однако у него хватило благоразумия отказаться от предложения занять ее тюфяк: он предпочел охапку сена в конюшне, рядом с бдительным Папиллоном. Нельзя бесконечно искушать судьбу. И так его занесло, по меньшей мере, в диковинное место.
Глава 3
Хольгер проснулся и какое-то время лежал с закрытыми глазами, припоминая, что с ним произошло накануне. Потом вскочил на ноги и осмотрелся.
Итак, он провел ночь в конюшне. Допотопное сумрачное строение, пропитанное запахом навоза и сева. Черный конь, тянущий губы к его ладони… Он отряхнул одежду от приставшей соломы. Отворилась дверь, и полумрак прорезал луч солнца.
— Добрый день тебе, славный рыцарь, — пропела Мать Герда. — Вот уж кто спал сегодня сном праведника, как говорится, хотя я за свою жизнь видала не один десяток добрых людей, которых по ночам терзала бессонница, и людей подлых, от храпа которых ходила ходуном крыша. У меня рука не поднималась будить тебя. Иди, взгляни, что тебя поджидает.
Оказалось, его поджидала миска овсянки с хлебом, сыр, пиво и кусок недоваренной свинины. Холыера не нужно было долго упрашивать, но, расправившись с завтраком, он с тоской подумал о сигарете и кофе. К счастью, тяготы военного времени научили его довольствоваться малым. Он энергично умылся в корыте, стоящем на улице, и почувствовал себя совсем неплохо.
Когда он вернулся в хижину, оказалось, гостей в ней прибавилось. Правда, Хольгер обнаружил это только тогда, когда кто-то дернул его за штанину и прогудел низким басом:
— А вот и я!
Хольгер опустил глаза и увидел коренастого человечка с темным землистым лицом, ушами, как ручки пивной кружки, носом-туфлей и белой бородой.
Человечек был одет в коричневую куртку, такие же штаны, но при этом бос. Роста в нем не было и трех футов.
— Это Хуги, — сказала Мать Герда. — Он будет твоим проводником.
— Э-э-э… очень приятно, — отозвался Хольгер. Он взял карлика за руку и потряс ее, от чего тот просто остолбенел.
— Пора в путь! — весело воскликнула старука.