Владимир Высоцкий без мифов и легенд

В октябре 49-го старшего офицера отдела связи Семена Высоц­кого переводят служить в штаб Киевского военного округа. Из Гер­мании в Москву Евгения Степановна и одиннадцатилетний Володя ехали целую неделю в товарном эшелоне, в специально выделенном вагоне, со всем своим скарбом.
Из воспоминаний Н.М.Высоцкой: «Из Германии Володя вер­нулся в 1949 году повзрослевшим, я бы даже сказала холеным маль­чиком, порадовал нас игрой на фортепиано. У наших соседей Ари­стовых было пианино, на котором он впервые сыграл для нас дет­ские пьесы Чайковского».
На Большом Каретном у Евгении Степановны в четырехком­натной квартире была девятиметровая комната. Здесь до войны она жила со своим первым мужем. Соседи на Большом Каретном жили дружно. Северина Викторовна и Александр Александрович Петров­ские, знавшие Евгению Степановну с довоенных времен, любили ее, как родную дочку. Они отдали ей одну из двух своих комнат: «Вас трое, вам тесно теперь в одной комнате, а нам и одной будет доста­точно...» Подарок соседей оказался очень кстати, так как к Высоц­ким часто приезжали гости — либо из Закавказья, либо из Киева. Часто гостила мать Семена Владимировича — Дарья Алексеевна. В той же квартире жила и Лида Гукасова (в замужестве — Сарнова), племянница Евгении Степановны, студентка Института ино­странных языков. Лида вспоминает, что ее пронзила жалость, ко­гда она в первый раз увидела маленького Володю. Они подружи­лись, Володя ее нежно называл
 Лидиком,
 и Лида отвечала ему такой же любовью.
Семен Владимирович в командировки наезжал в Москву, а Ев­гения Степановна с Володей на каникулах бывали в Киеве. Вместе проводили отпуска: в Баку у родственников Евгении Степановны; в июле 52-го сняли дачу под Киевом на берегу Днепра в Триполье; почти все лето 1953 года провели в станице Бесскорбной Красно­дарского края; в 54-м — Черное море (Сочи, Адлер и Хоста)... Не­сколько раз свои летние каникулы Володя проводил в семье дяди Алексея в Гайсине и Мукачеве. Через много лет, уже перед смер­тью, он будет вспоминать отдых в Мукачеве:
 «Я туда пацаном ез­дил. К родичам. Отдыхали на Латорице. Красотища — не нарису­ешь! Замок на горе, в небесах, выше, — один Бог. И весь городиш­ко — как Таллин!».
6 октября 1949 года Володя был принят в пятый «Е» класс 186-й мужской средней школы. Школа находилась здесь же в Большом Ка­ретном, чуть наискосок от дома.
Первое появление в классе мальчика в рыжей замшевой кур­точке, в аккуратных ботиночках было контрастным по сравнению с другими ребятами, одетыми в перешитое, латаное-перелатаное от­цовское. Пришлось некоторое время терпеть кличку «Американец». Но позже, по школьной традиции давать кличку по фамилии, его звали «Высота».
Лишь в октябре 1953 года Семена Владимировича переведут на службу в Москву, поэтому Евгения Степановна часто уезжала в Киев к мужу и подолгу там жила; воспитание Володи поручалось Лидии, которая ходила в школу на родительские собрания, во дворе стара­лась за ним уследить, одежду штопала в срок и уроки проверяла.
Л.Сарнова: «Иногда я проверяла, как он выучил уроки. Я не верила, что за полчаса можно приготовить все домашние задания. А однажды даже разозлилась: «Безобразие какое! За тридцать минут ты успел сделать все уроки!» А Володя мне отвечает:
 "Лидик, дай мне все что угодно, я сейчас же выучу". Я
 дала ему Некрасова "Русские женщины", потому что знала, что это трудно учится. Да и текст до­вольно большой. Через двадцать минут он вышел из другой комна­ты и все рассказал наизусть. "Все, я больше тебя не проверяю"».
В 7-м классе Владимира освободили от занятий физкульту­рой —обнаружили шумы в сердце. Врачи посоветовали родителям следить за тем, чтобы сын вел себя более спокойно. Однако с его характером соблюдать режим было трудно. К счастью, к 16 годам шумы в сердце пропали, и Владимира сняли с кардиологического учета.
В апреле 1952-го, в день рождения Ленина, Владимир Высоц­кий в числе большой группы семиклассников был принят в комсо­мол. С 9-го класса он член комсомольского бюро.
В 8-м классе Володя стал дружить с Игорем Кохановским. С первого взгляда ребята понравились друг другу, сели за одну парту и не расставались в школе до конца учебы. Где-то в москов­ских дворах они подхватили реплику: «Зовите меня просто — Вася». С тех пор иначе как Вася, Васек, Васечек они друг к другу не обра­щались. Потом круг друзей расширился — присоединились Володя Акимов, Аркаша Свидерский. И все они были — «Васечки».
Дружба основывалась не только на совместных прогулах уро­ков и других мелких нарушениях дисциплины, но и на вещах весь­ма серьезных. Акимов и Высоцкий «пробуют перо» — пишут «ро­ман» по мотивам толстовского «Гиперболоида инженера Гарина». Предполагаемый «шедевр» назывался
 «Аппарат 
IL»,
 то есть
 «испе­пеляющие лучи».
 Был закручен довольно лихой сюжет, но потом ин­терес к фантастике временно пропал...
5 марта 1953 года умер И.Сталин.
Ошеломленный народ услышал весть о смерти на следующий день. Слезы миллионов советских людей были совершенно искрен­ними. Большинство из них не скоро осознало трагедию сталинско­го периода...
7 марта гроб с телом Сталина выставляют в Колонном зале Дома Союзов. Вспоминает В. Акимов: «Умер Сталин. Три дня от­крыт доступ в Колонный зал. Весь центр города оцеплен войсками, конной милицией, перегорожен грузовиками с песком, остановлен­ными трамваями, чтобы избежать трагедии первого дня, когда в не­разберихе на Трубной площади неуправляемая многотысячная тол­па подавила многих, большей частью школьников.
Особой доблестью среди ребят считалось пройти в Колонный зал. Мы с Володей были там дважды — через все оцепления, где прося, где хитря; по крышам, чердакам, пожарным лестницам; чу­жими квартирами, выходившими черными ходами на другие улицы или в проходные дворы; опять вверх-вниз, выкручиваясь из разно­образных неприятностей, пробирались, пробегали, пролезали, ны­ряли, прыгали, проползали. Так и попрощались с Вождем».
8 марта восьмиклассник Высоцкий напишет наивное, но впол­не искреннее стихотворение
 «Моя клятва»,
 а Нина Максимовна «опубликует» его в стенной газете у себя на работе.
 
Опоясана трауром лент, 
 
Погрузилась в молчанье Москва, 
 
Глубока ее скорбь о вожде, 
 
Сердце болью сжимает тоска. 
 
Я иду средь потока людей, 
 
Горе сердце сковало мое, 
 
Я иду, чтоб взглянуть поскорей 
 
На вождя дорогого чело... 
 
В эти скорбно-тяжелые дни 
 
Поклянусь у могилы твоей 
 
Не щадить молодых своих сил 
 
Для великой Отчизны моей.
 
Потом будет XX съезд, рассказы вернувшихся из лагерей, рас­сказы матери о репрессированных родственниках. Его дядя Сергей Серегин в звании майора командовал эскадрильей на испытатель­ном полигоне и в 39-м году был арестован. Все это и собственное познание жизни изменит отношение Высоцкого к Сталину и всей эпохе, связанной с его именем. И как апофеоз прозрения — через пятнадцать лет он сочинит песню «Банька по-белому»:
 
Застучали мне мысли под темечком: 
 
Получилось, я зря им клеймен. 
 
И хлещу я березовым веничком 
 
По наследию мрачных времен.
 
Учился Высоцкий ровно, без всякой натуги, легко, даже как-то весело. Энергия и веселье били через край, и, естественно, он стал заводилой в классе. Вспоминает бывший одноклассник Высоцкого Владимир Малюкин: «Учились на «хорошо». И хулиганили. Потому нас в последнем классе разъединили: Акимова бросили в один класс, а мы с Высоцким остались в другом. Юность свою прожили весе­ло. Ни в чем себе не отказывали. Занимались такими делами: шли в поликлинику, сами писали себе справки, сдавали в регистратуру, нам там печать ставили... Так законно пропускали уроки. У нас была нормальная детская дружба. А потом пути разомкнулись...»
Пропущенных уроков накапливалось много — в год набегало до месяца прогулов. Но это не очень влияло на качество учебы...