Великие Борджиа. Гении зла

Вот примерно в это время Джованни Сфорца и бежал из Рима – возможно, слова Святого Отца показались ему несколько неубедительными. Факт его отъезда был отмечен. Когда 20 сентября была проведена церемония возведения в кардиналы, было отмечено, что распределение «красных шапок» было тщательно сбалансировано, и в новом конклаве оказались представлены и Милан, и Венеция, и Феррара, и далекие Англия, Франция, Германия, Испания, и даже Венгрия и Польша. Но, конечно, не были позабыты и личные интересы – одним из первых кардинальскую шапку получил 18-летний Чезаре Борджиа. Но он оказался не одинок – Алессандро Фарнезе, брат прекрасной Джулии, тоже стал кардиналом. В возрасте 25 лет, не имея духовного сана, он был назначен и кардиналом, и епископом, причем сразу трех епархий. Кому и чему он был обязан своим возвышением, было совершенно понятно, и в Риме его окрестили «кардиналом френьезе», «fregnese». Это было созвучно «кардиналу Фарнезе», а кроме того, словечко «fregnese» означало акт любви в самом что ни на есть физическом смысле этого слова.
Но папа римский Александр VI не обращал на сплетни никакого внимания, « мнение улицы» интересовало его очень мало. К Рождеству 1493 года Жоффре формально женился на принцессе Санче. И очень вовремя – потому что 25 января 1494 года старый разбойник, король Неаполя Ферранте, отдал Господу свою грешную душу, и его сын, принц Альфонсо, вступил на отцовский престол. Александр VI, таким образом, становился кумом неаполитанского короля – их дети были обвенчаны. Святой Отец, не медля ни минуты, признал Альфонсо законным государем Неаполя. Но это было не все – сперва последовала коронация Альфонсо, а потом, 11 мая 1494 года, Жоффре Борджиа и его невеста, принцесса Санча Арагонская, были обвенчаны в капелле цитадели Неаполя, Кастель Нуово. По сообщениям Бурхарда, заведовавшего организацией папских церемоний, после банкета молодая пара была сопровождена в опочивальню, раздета и уложена вместе в постель – по заведенному обычаю, молодая пара должна была осуществить свой брак при двух свидетелях, по одному от дома Борджиа и от королевского дома Неаполя.
Дом Борджиа был представлен папским легатом, от Неаполя свидетелем выступал сам король Альфонсо, отец новобрачной. Уж как умудрился бедняга Жоффре справиться со своей задачей, неизвестно – он родился, по-видимому, в 1481-м, так что ему было что-то около 13 лет.
Но свидетели согласно показали, что все в порядке, и брак теперь считался совершенным  [28]. Союз Рима и Неаполя оказался прочно скрепленным. Теперь можно было уже не так опасаться французских притязаний на трон Неаполя. Отношения с Миланом тоже укрепились – Джованни Борджиа пригласили приехать в Рим, посулив выплатить ему приданое за Лукрецией. И действительно, заплатили и даже позволили уехать вместе с супругой в Пезаро. Лукрецию сопровождали и другие « дамы дома Борджиа» – и Джулия Фарнезе, и Адриана де Мила, и Хуана Монкадо, племянница папы. В Риме была вспышка чумы, ходили слухи о возможной « войне за миланское наследство» – в общем, было решено, что Пезаро, надежная крепость на берегу Адриатики, будет для них всех наилучшим местом пребывания.
И действительно, лето прошло в сплошных удовольствиях. Пезаро посетила знатная дама, Катерина де Гонзага, известная своей красотой по всей Италии. В Пезаро в полном соответствии с придворными играми того времени состоялся как бы конкурс красоты между ней и Джулией Фарнезе. Мы знаем об этом из частных писем, сохранившихся в архивах Ватикана – Лукреция извещала своего отца, папу Александра, что синьора Катерина совсем не хороша собой: она попросту дылда, склонная к полноте, и вообще у нее слишком уж кислое выражение лица и к тому же дурные зубы. Лукреция Борджиа совершенно определенно предпочитала ей Джулию Фарнезе, подругу отца, – она с ней дружила и к ее маленькой дочери Лауре относилась как к сестре – скорее всего с полным на то основанием. Сама же Джулия Фарнезе сообщала папе Александру, что она, конечно, « и в сравнение не может идти с высокой и статной красавицей Катериной Гонзага» – что очень походило на неявно выраженное желание быть немедленно опровергнутой. И папа Александр не разочаровал свою подругу – он осыпал ее комплиментами и даже добавил, что ее совершенство настолько велико, что она сама того не подозревает, и только потому ей и могла прийти в голову мысль, что кто-то может превзойти ее красотой и грацией.
В общем, все это было очень мило, и дам дома Борджиа уже с нетерпением поджидали дома, в Риме. Лето 1494 года прошло просто замечательно, и с погодой все было тоже хорошо, вплоть до самой осени.
А потом наступил сентябрь.
  
III
 
3 сентября 1494 года французские войска перешли Альпы и показались на границах герцогства Миланского. По всей Италии люди были уверены в том, что французов призвал Лодовико Сфорца – он, собственно, и сам так говорил. У него возникли споры с племянником Джангалеаццо, которого сильно настраивала его жена, принцесса Изабелла Неаполитанская, дочь короля Альфонсо. И король был готов, если что, помочь и дочке, и ее мужу своими войсками. Вот Лодовико и рассудил, что « лучшим средством против неаполитанской беды будет французское войско», – но в данном случае он свою роль, несомненно, преувеличивал. Поход в Италию готовился давно, и подготовка была поистине и тщательной, и всесторонней. Карл VIII, король Франции, предварительно заключил мир со всеми своими соседями – и с Англией, и с Испанией, и с империей. Его дипломаты договорились с Венецией о ее нейтралитете, Генуя была и сама готова поддержать вторжение – у нее имелись на то свои причины. Даже в Риме были « наведены мосты» – кардинал Джулиано делла Ровере снова уехал в Остию, а оттуда морем направился во Францию. Он был готов « примкнуть к делу короля Карла». Дело же короля заключалось в Крестовом походе на Константиполь – по крайней мере, такова была официальная версия.
Конечно, было понятно, что сначала надо решить некоторые промежуточные вопросы – например, « согнать с престола Неаполя узурпаторов». Таковыми считались короли боковой ветви династии Трастамара, Ферранте и его наследник, король Альфонсо. К тому времени, как поход был подготовлен, король Ферранте умер – но Альфонсо был жив, и являлся, таким образом, противником и короля Франции Карла VIII, и Лодовико Моро.
Вот они и заключили союз.
А в конце октября 1494 года Джангалеаццо Сфорца внезапно умер. Вообще-то, считалось, что его отравил родной дядя Лодовико, но в Милане этим вопросом если и задавались, то чисто теоретически. При наличии французских войск в Италии надо было спешить примкнуть к победителю – и 22 октября миланская знать вручила герцогскую корону Лодовико.
В итоге союзные французские и миланские войска двинулись на юг, и движение их было совершенно неостановимо. Как правило, внутренние итальянские войны велись относительно небольшими силами. Итальянские государства были невелики – скажем, Республика Флоренция могла похвастаться полумиллионом подданных, притом что 10 % населения жили в самой Флоренции и вовсе не рвались записываться в солдаты. Вооружать же своих подданных Республика и вовсе не хотела и свои войны, как правило, вела с помощью наемников.
Платили им, конечно, по-разному, но если посчитать, что за основу бралась сумма в два флорина в месяц на человека, то найм 10 тысяч солдат стоил бы 20 тысяч флоринов в месяц, или 240 тысяч флоринов в год. А поскольку весь годовой доход Республики был чуть больше половины этой суммы, понятно было, что отряд в 3–4 тысячи считался уже очень значительным. А во французском войске, идущем в Италию, насчитывалось 37 тысяч солдат, да еще в придачу к ним имелись и их итальянские союзники.
Но еще более значимым фактором была французская артиллерия. У короля Карла имелось побольше сотни тяжелых орудий, сделанных куда лучше, чем старые, знакомые всем бомбарды. Перед их ядрами стены замков устоять не могли, и мелкие властители вроде Джованни Сфорца с его крепостью Пезаро, которые раньше могли годами удерживаться в своих стенах против осады даже многочисленного войска, вдруг разом оказались « нагими и беспомощными». И все они немедленно кинулись к французам на поклон.