Бич божий. Величие и трагедия Сталина.

В 1934—1937 годах прошел конкурс на составление лучшего учебника по истории СССР. В его ходе отразилось столкновение национально-русской и антирусской космополитической позиций. Член конкурсной комиссии Н. Бухарин считал, что в учебнике история Российского государства должна быть показана как описание вековой русской отсталости и «тюрьмы народов». Великие этапы становления Руси — принятие Христианства, собирание русских земель, воссоединение Малороссии с Россией — рассматривались с позиции классового нигилизма, в духе псевдоисторической концепции М. Покровского. В проекте учебника, подготовленного группой И. Минца, все события делились на революционные и контрреволюционные. Конечно, контрреволюционерами были представлены русские патриоты, например Минин и Пожарский. Воссоединение Малороссии с Россией объявлялось порабощением «украинского народа», а Богдан Хмельницкий трактовался как реакционер и предатель. Сталин, внимательно следивший за конкурсом, сумел дать достойный отпор антирусским выпадам Минца и его команды. Утвержденный летом 1937 года учебник истории СССР А. Шестакова рассматривал советский период в преемственной связи с общим развитием российской государственности.
Пересматривается и прежнее нигилистическое отношение к русским Царям и царской власти. В записках Г. Димитрова передаются слова Сталина, сказанные им на обеде у Ворошилова 7 ноября 1937 года: «Русские цари... сделали одно хорошее дело — сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. И впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство, не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех народов, составляющих это государство. Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью».
Сталин обладал огромным национальным честолюбием. Как отмечал Шарль де Голль: «У меня сложилось впечатление, что передо мной хитрый и непримиримый борец, изнуренной оттирании России, пылающий от национального честолюбия. Сталин обладал огромной волей. Утомленный жизнью заговорщика, маскировавший свои мысли и душу, безжалостный, не верящий в искренность, он чувствовал в каждом человеке сопротивление или источник опасности, все у него было ухищрением, недоверием и упрямством. Революция, партия, государство, война являлись для него причинами и средствами, чтобы властвовать. Он возвысился, используя, в сущности, уловки марксистского толкования, тоталитарную суровость, делая ставку на дерзость и нечеловеческое коварство, подчиняя одних и ликвидируя других.
С тех пор Сталин видел Россию таинственной, ее строй более сильным и прочным, чем все режимы. Он ее любил по-своему. Она также его приняла как Царя в ужасный период времени и поддержала большевизм, чтобы служить его орудием. Сплотить славян, уничтожить немцев, распространиться в Азии, получить доступ в свободные моря — это были мечты Родины, это были цели деспота. Нужно было два условия, чтобы достичь успеха: сделать могущественным, т. е. индустриальным, государство и в настоящее время одержать победу в мировой войне. Первая задача была выполнена ценой неслыханных страданий и человеческих жизней. Сталин, когда я его видел, завершал выполнение второй задачи среди могил и руин».
Сталинская система руководства ориентировалась на динамизм, постоянное обновление кадров, высокие темпы развития. Сталин сумел создать такую систему стимуляции развития аппарата, которая держала в постоянном напряжении как со стороны верхов, так и со стороны низов. Своего рода контролем стали призывы к «массам» выявлять двурушников и троцкистов в руководящей сфере.
Сталин и его соратники Молотов, Жданов выступают с постоянными призывами к большей «демократизации внутрипартийной жизни», отказу от практики кооптации, назначенчества, заорганизованности при проведении выборов в руководящие органы. Это позволяло им производить замену так называемой ленинской гвардии со всеми ее кланами и слоями.
На XVII съезде партии Сталин указал на две категории работников, которые «тормозят нашу работу» и мешают советскому государству двигаться вперед. К первой он относил так называемых вельмож — партийных и советских функционеров, имевших революционные заслуги и считавших, что закон для них не писан. Ко второй — «неисправимых болтунов» из числа партийных и советских работников, которые много говорят, но мало делают. Оба эти типажа в объединенном виде выражали стандартный образ «старого большевика», и прежде всего еврейского большевика. Именно с XVII съезда можно говорить о начале целенаправленного вытеснения еврейских большевиков из сферы государственной власти.
Глубинные изменения в природе большевистского режима можно увидеть уже в событиях 1933—1934 годов. Отказ от антирусских исторических концепций М. Покровского, разгром историков, очернявших все прошлое России, были своего рода революцией в идеологии, вызвавшей сильную тревогу и даже панику в рядах так называемой ленинской гвардии. Созданные еще при жизни Ленина учебники по истории, написанные большевиками-космополитами, сдаются в утиль, а их место занимают новые, написанные под наблюдением самого Сталина и Жданова, ставшего в 1934 году одним из главных соратников Генерального секретаря. Прекращаются репрессии на историков-патриотов, их возвращают к активной деятельности, освобождают из лагерей. Школа русских историков-патриотов, включавшая в себя такие имена, как С.К. Бушуев, А.В. Ефимов, П. П. Смирнов, Б. И. Сыромятников, Е. В. Тарле, А.И. Яковлев, восстанавливает историческую память о многих событиях русского прошлого. Борьба русских патриотов против историков, стоявших на космополитических, антирусских позициях, не прекращалась все 30—40-е годы. После смерти Покровского антирусскую историческую школу возглавляла еврейская большевичка А.М. Панкратова.
Разгромив большую часть антигосударственных, антирусских элементов в партийном и советском аппарате, Сталин на какое-то время сузил социальную базу своей власти. Однако это было только временно. Новая политика Сталина опиралась уже не на антирусские силы, а ориентировалась на национальные и патриотические чувства Русского народа, правда, понимаемые им довольно своеобразно — в духе византийского царизма.
Серьезным шагом в новой внутренней политике Сталина стало изменение его позиции в отношении верующих. Воинственные лозунги Союза воинствующих безбожников (СВБ) о полном запрещении отправления религиозных обрядов и закрытии всех храмов заменяются тезисом о терпеливом разъяснении «вреда суеверия». При разработке новой Конституции СССР Сталин решил учесть права верующих, составлявших тогда около 100 млн человек [9] из 170 млн населения России. Выступая в ноябре 1936 года с докладом «О проекте Конституции Союза ССР» на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, он особо остановился на вопросах об отношении к верующим, рассматривая и анализируя поступившие к разработчикам Основного Закона поправки: «Далее идет поправка к статье 124-й проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции. Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке 135-й статьи проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае, — ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только право избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута» [10].