Старомодная комедия

Он. Все это, безусловно, так, но утренний сон…
Она (прерывает его). Вообразите к тому же, что некоторые из моих соседок, несмотря на то, что давно уже тут находятся, ни разу – понимаете? – ни разу не видели восхода солнца! А между тем восход солнца на море оставляет, как я выяснила, необыкновенное впечатление.
Он. Совершенно солидарен с Вами. Но почему вы, как утверждают потерпевшие, лазаете по ночам из окон в сад, а через некоторое время точно таким же путем возвращаетесь обратно? Многие из проснувшихся терпеливо ждут Вашего обратного появления, дабы уснуть снова, но иногда Вы возвращаетесь часа через полтора и тем самым травмируете их еще более.
Она. Но дежурная сестра Велта Ваздика закрывает на ночь корпус на ключ, а у меня возникает иной раз непреодолимое желание выйти в ночной сад, полюбоваться светом луны, добрести до моря, остаться наедине с природой… Поймите, я – горожанка, уж много лет я не видела моря, не бродила по лесу… Здесь все вокруг решительно сводит меня с ума… (Ей стало вдруг совестно своих признаний.) Впрочем, Вы, вероятно, к этому совершенно равнодушны. Вот уже полчаса вынимаете из коробочки леденцы и упиваетесь ими до самозабвения. Продолжайте же их сосать, Родион Николаевич, видимо, это единственно, на что Вы способны.
Он (совершенно оскорблен). Но позвольте однако ж…
Она. А в свое оправдание я могу сказать одно – в окно я лазаю с самой величайшей тщательностью. Осторожненько.
Он. К сожалению, я обладаю противоположными сведениями. Прошлой ночью, покидая окно, Вы опрокинули три бутылки кефира, и они, как утверждают очевидцы, разбились все разом, перебудив таким образом не только Вашу палату, но и весь нижний корпус.
Она. Поверьте, Родион Николаевич, что в дальнейшем я буду лазать в окно с величайшей осторожностью.
Он. Черт возьми! С Вами все-таки довольно затруднительно вести беседу.
Она (сочувственно). Мне многие говорили об этом. Но я решительно не могу понять, отчего это происходит. Общаясь с людьми, я обычно бываю полна самых добрых намерений.
Он. Э, бросьте! Вы обладаете уникальной способностью все сводить на нет.
Она. Это естественно: я всегда старалась идти в ногу с веком. Какие еще претензии имеете Вы ко мне, доктор?
Он. Видите ли… в качестве эксперимента, чтобы ближе знать наших… э… пациентов… мы предлагаем им по приезде заполнить небольшую анкету. Скажу прямо, что Ваши ответы на нее несколько меня озадачили. Начнем с того, что в графе «возраст» вы поставили прочерк.
Она (жестко). По отношению к женщине этот вопрос я считаю бестактным. Право, Вы могли бы спросить о чем-нибудь другом. Возраст – сугубо личное дело каждого гражданина СССР. И я убеждена, что в данном случае наше государство гарантирует тайну любому из своих сограждан. И вообще… к чему это нездоровое любопытство? Я, например, не спрашиваю, сколько Вам лет.
Он (гордо). Могли бы и спросить. В отличие от Вас, женщины, которая по каким-то неясным соображениям скрывает свой возраст, я отвечаю совершенно откровенно – мне скоро шестьдесят пять.
Она. Серьезно?
Он. Что – серьезно?
Она. Я предполагала, что Вам гораздо меньше.
Он. Хм… Вы думали? (Вновь становится суровым.) Во всяком случае, это так.
Она. Ну что ж, мне по душе Ваша прямота, и я постараюсь ответить на нее полной откровенностью – мне еще нет восьмидесяти лет. Надеюсь, Вас это удовлетворит?
Он (сухо). Право, не пойму, каким образом это могло бы меня удовлетворить. Однако идем дальше – почему на вопрос «ваша профессия» Вы ответили довольно-таки расплывчато: «Работаю в цирке»?
Она. Но я действительно там работаю. В цирке.
Он. Кем? Какова Ваша профессия?
Она. Вы думаете, это поможет лечению атеросклероза, который Ваши врачи наконец-то у меня обнаружили, хотя я им совершенно не страдаю.
Он. Ей-богу, я теряю терпение. (Яростно.) Ваша профессия? Что Вы делаете в цирке, товарищ Жербер? Кувыркаетесь, играете на барабане, глотаете живых лягушек?
Она. Ваше нездоровое любопытство когда-нибудь погубит вас. (Вдруг тихо улыбнулась.) Я показываю фокусы. Что еще может делать женщина в моем возрасте, Родион Николаевич. (Развела руками.) Показываю фокусы. Надеюсь, с этим вопросом мы покончили?
Он. Ну хорошо… допустим. Но отчего Вы не заполнили графы о вашем семейном положении?
Пауза.
Вы замужем?
Она. Этот вопрос бывает иногда слишком сложен для краткого ответа.
Он (нетерпеливо). Черт возьми… Вы замужем или нет?
Она (помолчав). А Вы знаете – даже мило, что это так волнует Вас. Меня это даже трогает в какой-то степени. Ну что ж, придется во всем Вам сознаться. Я решительно не замужем. Решительно. Теперь Вы удовлетворены? Никаких новых вопросиков не заготовили? Иссякли, Родион Николаевич? В таком случае, совершенно не таясь, заявляю, что Вы безумно мне надоели. Еще ни один человек на свете не надоедал мне так, как Вы. Задаете бестактные вопросы, пытаетесь узнать, замужем я или, слава богу, нет, а сами даже халата не удосужились надеть! (Грозно.) Вы должны задавать вопросы в белом халате, а не в этом дурно выглаженном пиджаке, у которого даже одна пуговица оторвана! Какой ужас – вызываете меня для серьезного разговора, а сами непрестанно жуете конфеты. И это советский врач – стыд и позор! Видеть Вас больше не желаю.
Он (взорвался). Ну вот что – хватит!… Конфеты мои ей не понравились… А знаете ли Вы, что я непрестанно сосу леденцы, дабы избавиться от пагубной привычки курения. Вы просто вздорное существо… Вот уж полчаса издеваетесь надо мной самым изощренным образом. Довольно! Перепишите анкету, или я немедленно выпишу Вас из санатория!
Она (с достоинством). Если Вы не перестанете безобразничать, я вызову милицию. (Берет из его коробочки леденец, кладет в рот, захлопывает коробочку и не торопясь уходит.)
Он (оторопело смотрит ей вслед). Какая странная особа!
II.
Ее восьмой день
Маленькое кафе на взморье. Дело идет к вечеру. Погода превосходная. К столику, где в одиночестве Родион Николаевич пьет кофе со сладкой булочкой, направляется Лидия Васильевна; она держит в руках стакан чая с лимоном и песочное пирожное на блюдечке.
Она (присаживается к его столику). А вот и я. Ужасно рада, что я Вас тут встретила. Право, это очень мило с Вашей стороны.
Он (изумился). Мило? Что именно?
Она. Мило, что Вы тут находитесь. Должна признаться, что ужасно люблю новых знакомых – они куда предпочтительнее старых… Те всегда талдычат что-нибудь общеизвестное, а новые нет-нет, а сообщат что-нибудь новенькое… Мы познакомились с Вами всего лишь позавчера и так прелестно тогда поговорили… Я все время вспоминала Вас…
Некоторая пауза.
Отчего Вы так вытаращили глаза, Родион Николаевич?
Он (окончательно сбит с толку). А Вы полагаете, что я их вытаращил?
Она. Вытаращили. Это несомненно.
Он. Нда… Должен подчеркнуть, что у Вас, видимо, очень переменчивый характер.
Она. Мне многие сообщали об этом. Но велика ли тут моя вина? И разве Вас не радует солнышко, когда оно появляется из-за туч? Сегодня я всех люблю. Всех решительно! И Вас тоже, Родион Николаевич… Что с Вами, бедненький?
Он (откашливается). Какая незадача… Я, кажется, поперхнулся этой сдобной булочкой.
Она. А Вы, оказывается, сладкоежка. Видимо, часто посещаете эту кондитерскую?
Он. Приходится. (Конфиденциально.) Здесь бывают удивительно вкусные булочки с маком. (Кладет в рот леденец)