Старомодная комедия

ПЕСЕНКА О ЦИРКЕ  1
Па-ра-па-ра! Забыть пора
все наши ссоры и придирки!
Мы все добры, как детвора,
мы все дружны, пока мы в цирке!
Ах, как умен вот этот слон!
Как чудеса неотвратимы!
Цирк любит нас! Он в нас влюблен!
Пока мы в цирке – мы любимы.
Ах, что за номер, что за трюк!
Все спуталось, и все смешалось.
Ах, что за труд! – но этот труд
похож на маленькую шалость.
Недаром купол так высок –
здесь столько блеска, столько риска,
и свой прозрачный голосок
дарует вам одна артистка.
Но все пройдет – увы, увы! –
и будет только то, что будет.
Забудете артистку вы,
зато она вас не забудет.
Пока мы есть, мы ждем чудес,
пока мы здесь, мы им причастны.
Побудем здесь, пока мы есть,
пока мы в цирке – мы прекрасны.
1 Песенка сочинена Беллой Ахмадулиной
Он. Да, несомненно, жаль, что в свое время я не посмотрел этого номера. Увидеть его теперь, видимо, нет надежды!
Она. О нем только вспоминают… только вспоминают. Вы не можете представить, Родион Николаевич, как я благодарна мужу за все, что он сделал для меня… На арене цирка я пережила величайший успех. И все благодаря ему. Уверяю Вас, это был не только замечательный артист, но и благороднейшей души человек.
Он. Приходится только сожалеть, что Вы видитесь с ним, судя по Вашим словам, не так уж часто.
Она. А что поделаешь? А что тут поделаешь… Дело в том, что мой муж давно уже женат на другой женщине.
Он (потрясен). То есть как это женат?…
Она. В общем-то, довольно просто: женат – и все тут. И ничего тут не поделаешь.
Он. Но это же… просто черт знает что!
Она. Вы думаете? (Слабо.) Не знаю… Но, с другой стороны,- что ему было делать?
Он (в гневе). Как – что делать!
Она. Десять лет назад он встретил женщину, которую безумно полюбил… Что же тут плохого? И разве он виноват, что полюбил ее? По-моему, ни в коей степени! К тому же следует учесть, что я была значительно ее старше. В конце концов, и это сыграло немалую роль. Если говорить честно, пожилая женщина привлекательна совсем не в той мере, что молодая,- надеюсь, с этим-то Вы не станете спорить?
Он. Но послушайте!… Нет!… В конце концов!… Какого дьявола!… Погодите! Нет! Не знаю.
Она (рассудительно). Не будем все-таки сбрасывать со счетов, что он ее полюбил. А любовь – святое чувство. Войдите, в конце концов, в его положение.
Он. Ни за что!
Она. Вы просто нерассудительный человек… Какой-то совершенно несовременный… И, право, удивляете меня. Он так прекрасно ко мне относился… Помогал и нежно меня любил… Он и теперь ужасно меня любит, я просто убеждена в этом. За что же его винить? Он ничего не таил от меня, не скрывал… пришел однажды и заявил совершенно откровенно: «Знаешь, Лидуся, я люблю другую…» Чуть не прослезился в ту минуту.
Он. Ну, знаете!…
Она. После этого мы даже некоторое время выступали вместе. Правда, затем возникли некоторые затруднения – ведь во время гастролей нам приходилось ездить втроем, и это в какой-то мере сказывалось на нашем общем самочувствии… Впрочем, все окончилось благополучно – она прекрасно заменила меня и на арене. Надо сказать, что мы очень старательно с ней поработали, и впоследствии она тоже имела большой успех… Правда, было жалко перешивать на нее мой прелестный костюм – серебряную пелеринку, например, но, в конце концов, что поделаешь…
Он. Черт побери… А по-моему, было бы недурно застрелить ее.
Она. Что Вы! Она страшно музыкальна. И ритмична при этом. Она и вступительную песенку – ту самую, что я только что пела Вам,- исполняла очень достойно и с огоньком. Хотя, конечно, некоторые недостатки все же чувствовались. И затем, она отлично сложена – как богиня! И представьте, очень неплохо ко мне относится, тут уж ничего не скажешь. И что особенно важно – она очень преданна ему – очень! – и, по-моему, никогда не изменяет.
Он. Итак, стало быть, после всей этой истории Вы и начали свою деятельность кассирши в цирке?
Она. Ничуть не бывало! Можете быть уверены – я сдалась не сразу… я сделала самостоятельный номер… Некоторые даже поздравляли меня, и, представьте, я почти месяц выступала с ним на арене.
Он. И что же последовало за этим?
Она. Видите ли… Впоследствии этот номер почему-то не имел слишком шумного успеха… Ну, и по истечении некоторого времени, так как я фигура, в общем-то, деятельная, мои друзья перевели меня в кассу. Немыслимое везенье – не правда ли? Ведь я так люблю цирк!
Глубоко взволнованный, он молчит некоторое время, а затем берет ее руку и почтительно целует.
(Вырывает руку.) Если Вы жалеете меня, то поступаете очень глупо. У меня с мужем отличные отношения… Дай Бог каждому! Не более двух месяцев назад, перед отъездом на Каспий, он даже одолжил у меня сто пятьдесят рублей… И может быть, отдаст их! Возможно, все… Решительно все! (Очень рассерженная, она выбегает из комнаты.)
В растерянности стоит Родион Николаевич. Дождь по-прежнему шумно бьет в окна.
(Стремительно вбегает обратно.) Какой ливень! Какой ливень…
Он (ласково). Успокойтесь… прошу Вас.
Она. Я хотела сказать Вам еще что-то, но совершенно забыла что.
Он (торжественно). Лидия Васильевна, прошу отнестись к моим словам совершенно серьезно, но я решительно предлагаю Вам в ближайший вечер посетить какой-нибудь ресторан… сохранив это, естественно, в тайне от моих сослуживцев и отдыхающих. Правду сказать, мне просто не терпится хоть краем глаза взглянуть на Ваши так и не надеванные здесь наряды.
Молния. Удар грома.
VI.
Ее двадцать первый день
Небольшой садик у входа в летний ресторан. Довольно поздний час вечера. Звездное небо. Очень хорошая погода. Из ресторана доносится музыка. Отворяется дверь. По ступенькам сходят в сад Лидия Васильевна и Родион Николаевич. Им весело.
Она. Кажется, уже поздно.
Он. Кажется, что уже страшно поздно.
Она. Вы как-то странно смеетесь.
Он. Какое счастье, что нас никто не видел.
Она. Очень большое счастье. (Помолчала.) Впрочем, если бы кто-нибудь из нашего санатория вошел в залу, было бы любопытно.
Он. Ужас.
Она. Особенно когда вы пробовали танцевать летку-енку.
Он. Это была минутная слабость.
Она. Но Ваши больные оказались примерными ребятками. Спят мирным сном. (Удивленно.) Почему Вы как-то стран-то топчетесь на месте?
Он. Я ищу свою шляпу. Вполне возможно, что я оставил ее в ресторане.
Она. Вы держите ее в руках.
Он. Наконец-то.
Она. Наденьте ее на голову, и тогда все станет на свои места.
Он (надел шляпу). Вы правы. Все как-то определилось. (Подумав.) Но почему мы никуда не идем?
Она. А потому, что нам здесь ужасно нравится.
Он. А почему же мы тогда не сели на эту скамеечку?
Она. А потому, что мы сядем на нее сейчас.