Мир Авиации 2001 03

  
Мир Авиации 2001 03
 
«Мир Авиации», 2001
АВИАЦИОННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается с 1992 г.
№ 3 (27) 2001 г.
На обложке:
МиГ-25РБФ 2-й эскадрильи 47-го Гвардейского РАП выруливает на парт с 5600-литровым ПТБ для выполнения спецзадания ГШ ВВС. Шаталово, февраль 200) г.
Фото С. Цветкова
В номере использованы фотографии из архивов полка, А. Бондаренко, Н. Левченко, а также офицеров 47-го ГРАП и ветеранов полка, поделившихся воспоминаниями и фотографиями для этого спецвыпуска: Е. Воробьева, В. Кокарева, В. Силантьева, К. Трунова.
Всем им авторы и редакция выражают глубокую признательность.
2 АПДР ГК КА? 47 ГвАПДР ГК КА? 47 ОГРАП? 1046 ЦПЛС РА? 47 ГвРАП
Фото в заголовке: «Пешка» из состава 2 АПДР ГК КА, 1942 г. Специалист по вооружению (слева) готовит самое мощное оборонительное средство — «эрэсы» для стрельбы назад
  
47 ОГРАП Действуя в интересах главных штабов
 
Сергей ПАЗЫНИЧ Сергей ЦВЕТКОВ Шаталово — Москва
Повествование о воздушных разведчиках по эффектности вряд ли может сравниться с историей истребительных или бомбардировочных полков. Вместо описаний ожесточенных воздушных боев, десятках сбитых вражеских самолетов или разбитых в пыль мостах, станциях или других объектах отчеты разведчиков внешне выглядят куда более сухими и прозаичными. Однако, если сравнить эффективность боевой работы, вполне возможно, результаты действий разведполка окажутся — по такому фактору, как «сохранение» собственных войск — куда более весомыми, чем у «силовых» коллег. Нелишне вспомнить специфику дальней авиаразведки — полеты в одиночку означали, что надеяться приходилось только на себя, а о многих героических эпизодах мы, возможно, так никогда и не узнаем — эти экипажи по-прежнему остаются «не вернувшимися с боевого задания».
Полк, ставший героем этого рассказа, — больше, чем просто юбиляр, прошедший Отечественную войну почти от первого до последнего дня. Его судьба переплелась со многими событиями, оставившими заметный след в нашей авиации: боевые вылеты в Египте и Чечне, освоение разведчиков Ту-2, Як-27 и, конечно, МиГ-25 — его история начиналась более 30 лет назад в этом полку, и, вероятно, для наших ВВС здесь же и завершится (надеемся, не слишком скоро)…
Трудное рождение
К началу Великой Отечественной войны разведывательная авиация советских ВВС была представлена отдельными разведэскадрильями армейских корпусов и несколькими отдельными разведполками, а значит, роль разведавиации ограничивалась действиями на тактическом, или иногда — оперативном уровнях. Да и оснащение разведполков не позволяло решать более серьезные задачи — даже новые самолеты-разведчики Як-2 и Як-4 отвечали требованиям лишь по такому параметру, как скорость. Нельзя было рассчитывать и на Р-10 или СБ — их скорость, вооружение и дальность не давали возможности действовать сколь-нибудь глубоко над территорией противника без прикрытия. Об устаревших бипланах Р-5 и P-Z вообще говорить не приходилось.
Уже с первых дней фашистской агрессии стало ясно, что эти части не в состоянии обеспечивать Главное командование Красной Армии оперативной развединформацией о положении дел на фронтах. Для решения этой проблемы заместитель начальника штаба ВВС по разведке генерал-лейтенант авиации Д. Д. Грендаль предложил сформировать два-три разведполка, которые вели бы воздушную разведку в интересах главного командования.
Для второй эскадрильи учебного авиационного полка Военно-Воздушной академии командно-штурманского состава (УАП ВА КШС КА) война началась с боевой тревоги утром 22 июня (в августе 2-я АЭ стала основой разведполка). С самых первых дней войны эта эскадрилья на самолетах ДБ-ЗФ выполняла роль маневренного мобильного отряда дальней воздушной разведки. 23 июня была поставлена первая боевая задача: «С 24 июня, разделив эскадрилью на три группы — северную, центральную и южную, выполнить разведку тылов противника на участке линии фронта от Балтики до Черного моря». Для этого группы перебазировались на передовые аэродромы: северная летала из-под Шимска (р-н оз. Ильмень) и Гривочек (возле г. Дно, Псковской обл.); центральная — из-под Минска и Смоленска, а южная — из-под Белой Церкви и Василькова, а позже — из-под Брянска. Здесь самолеты дозаправляли, заряжали аэрофотоаппараты и подвешивались бомбы, а экипажи отдыхали перед боевыми вылетами.
Разведчики взлетали во второй половине ночи, пересекали линию фронта и под покровом темноты уходили вглубь территории противника практически на полный боевой радиус. С рассветом самолеты ложились на обратный курс, и начиналась основная работа — им удалось отснять сотни объектов на вражеской территории. Обратный полет зачастую проходил в условиях сильного зенитного огня и атак истребителей противника. 5 июля в воздушном бою был убит стрелок-радист мл. с-т Федоров, открыв счет потерь дальних разведчиков.
12 июля в боевом вылете пропал без вести самолет ст. л-та Сивера. Лишь 25 июля вернулся стрелок-радист мл. с- т Андреев и рассказал о том, что произошло. В 50 км юго- западнее Орши экипаж обнаружил аэродром противника, где стояли более 20 самолетов Bf 109 и Ju 88. Командир решил проштурмовать его, и на втором заходе ДБ-ЗФ был подбит зенитным огнем. В километре от немецкого аэродрома самолет произвел вынужденную посадку. Штурман ст. л-т Чернов был убит еще в воздухе, а Сивер и стрелок мл. с-т Стрелецкий погибли в перестрелке с немцами.
В то время экипажам еще недоставало ни дисциплины, ни опыта в ведении воздушной разведки — вместо выполнения боевой задачи, которая, напомним, заключалась не только в собственно обнаружении и фотосъемке объектов, но и в доставке полученных сведений командованию, они стремились побыстрее вступить в бой, пытаясь уничтожать врага при любой возможности. Это уже потом, через 5–6 месяцев войны для разведчиков стало правилом: прежде всего — выполнение задания по разведке и доставка полученной информации, встреч с истребителями противника всячески избегать, не допускать штурмовок войск противника. А поначалу преобладание эмоций над выполнением долга и стремление нанести урон врагу приводили к неоправданным потерям.
В первые часы 13 июля с аэродрома подскока Гривочки взлетел на задание ДБ-ЗФ ст. л-та Климанова.
Машина держала курс вдоль побережья Балтийского моря. На борту находились летчик-наблюдатель ст. л-т Политыкин и стрелок-радист ст. с-т Сыроваткин. Разведчикам предстояло на обратном маршруте, после рассвета, сфотографировать все порты, ж/д станции, аэродромы и магистрали, которые встретятся от Гдыни до Клайпеды. Экипаж расчитывал встретить немецкие истребители лишь на обратном пути, а бой пришлось принять уже на первых километрах вражеской территории. У г. Эльбинг на одинокий ДБ-3 набросились шесть Bf 109, даже не утруждавшие себя маневром. Поочередно атакуя, они осыпали разведчика ливнем огня. Поначалу стрелку удавалось отражать наскоки противника — вот один из них пошел к земле, объятый пламенем, но после очередной атаки пулемет Сыроваткина замолк, — тяжелораненый, он так и умер, не отпуская гашеток. Ранен Политыкин, пробиты бензобаки. Климанов, развернувшийся после смерти стрелка обратно, изо всех сил тянул машину через линию фронта. Разбита приборная доска, вышла из строя система выпуска шасси, изуродованы оба колеса. Но полет продолжался, и Климанову удалось долететь до своего аэродрома и посадить самолет на «брюхо». Пробежав по земле чуть больше сотни метров, ДБ-ЗФ рассыпался и восстановлению уже не подлежал. Осматривая после посадки кабину, Климанов насчитал около 60-ти вмятин-от осколков и пуль в своей бронеспинке.