Только сумасшедшие женятся (ЛП)

— Ксавьер, это не шутки. Ты мог серьезно пострадать.
Он повесил голову и попытался изобразить смирение.
— Я знаю. Я дурак. Не мог стерпеть, когда услышал те стихи, где ласкают твою красивую белую грудь. Я немного обезумел. Черт, Летти, даже я еще не ласкал твою красивую белую грудь.
— Шелдон Пибоди тоже, поэтому оскорбления не было, — возразила она. — Честно, Ксавьер, говорю тебе, это только традиционная любовная песня кавалера в средневековом стиле. Рыцари, которые писали поэмы, пели в основном о желании ласкать своих дам, но фундаментальный принцип рыцарской любви состоит в том, что она была платонической и безответной. Не предполагалось, что дама на самом деле ответит взаимностью.
— Не пытайся уверить меня, что Пибоди думал только о поклонении тебе издали, когда писал эту чертову песню для тебя. И не говори мне, что ты не откликнулась. Ты наслаждалась этой дурацкой поэмой.
У нее хватило такта покраснеть.
— Ну, должна признать, мне первый раз в жизни посвятили стихи.
— Ради Бога, это было оскорбление.
— Послушай, Ксавьер. Хочешь поговорить об оскорблениях? Сразу же скажу тебе, что я гораздо больше была оскорблена, когда обнаружила, что ты устроил за мной слежку, чем когда я слушала о пламени своих волос и красивой белой груди.
Ксавьер всегда мог распознать плохую стратегию, когда видел таковую. Он быстро отступил, громко застонав и потирая свою челюсть.
— Ой, надеюсь, Пибоди не выбил мне зубы.
Летти немедленно прекратила бранить его и стала мило суетиться.
— Не могу поверить, что Шелдон ударил тебя. Как он посмел? Он всегда казался таким воспитанным и цивилизованным человеком. Это так на него не похоже.
— Да уж.
Ксавьер подумал, не вернуться ли ему в банкетный зал и не вбить ли зубы Пибоди ему в глотку. Все-таки здравый смысл обуздал мужские гормоны. В конечном итоге, сказал себе Ксавьер, он здесь наверху наедине с Летти. Пибоди внизу, без сомнения, торчит за столом и удивляется, почему прекрасная дама покинула его, уйдя с неудачником.
При этой мысли Ксавьер усмехнулся. Явно Пибоди больше преуспел в написании глупых любовных песен, чем в понимании, как и о чем думают такие женщины, как Летти.
— Что такого забавного?
Летти извлекла Ксавьера из лифта на третьем этаже и пошла с ним по коридору.
— Ничего. Просто поморщился от боли.
— О, дорогой. — Она озабоченно взглянула. — Стало сильнее болеть?
— Думаю, переживу.
Он пошарил в кармане своей странной одежды.
— Ключ от моего номера.
Она взяла ключ у него из рук и открыла дверь.
— Я никогда не была так потрясена за всю свою жизнь, как когда ты перемахнул через стол и пошел разбираться с Шелдоном. — Она включила свет и помогла сесть ему на край постели. — Никогда не видела раньше драку. Это было отвратительно.
— Еще более отвратительно потерпеть поражение.
— Кто мог предугадать, что Пибоди такой неуравновешенный? Скажи спасибо, что ты не пострадал больше, чем есть. — Она прошла в ванную. — Оставайся на месте. Я сделаю компресс.
— Спасибо.
Ксавьер услышал, как она включила воду. Он увидел свое отражение в зеркале и вздрогнул от мрачного вида. Полностью облаченный в черное, с растрепанными темными волосами и разбитой губой, он явно не являлся воплощением девичьей мечты.
— А вот и мы. — Летти вышла из ванной с аккуратно сложенным влажным полотенцем. — Ложись, я приложу его.
Ксавьер послушался ее и лег, опираясь спиной на подушки. Складки ее яркого платья окутали его, когда она склонилась над ним, прикладывая компресс к разбитой челюсти. Исподтишка он вдыхал ее восхитительный аромат, в то время, как взгляд его был прикован к тому, что открывалось ему в низком декольте костюма. Руки ее были необычайно нежны, когда она касалась его боевых ранений.
— Спасибо, Летти, — пробормотал он тихо. — Так гораздо лучше.
Она нахмурилась.
— Ты уверен, что холодного компресса достаточно? Не хочешь, чтобы я отвезла тебя в больницу в город?
Он потряс головой и чуть улыбнулся.
— Нет. Со мной все будет хорошо. Извини, что побеспокоил тебя.
— Полагаю, не твоя вина, что ты не очень знаком с традициями средневековых баллад и песен.
— Я принял слишком близко к сердцу.
— Да, но это можно понять, — она неожиданно улыбнулась, поправляя компресс. — На самом деле, сейчас, когда я вспоминаю об этом, твоя реакция выглядит, как нечто благородное. Я имею в виду, должно быть, ты подумал, что защищаешь мою честь, не так ли?
Он наблюдал за ней из-под полуприкрытых век.
— Рад, что ты понимаешь.
Улыбка ее стала шире, а глаза потеплели.
— Открою тебе маленький секрет, Ксавьер. Могло быть хуже. Большинство средневековых стихов гораздо более непристойны, чем ты слышал сегодня вечером. Много сексуальных намеков на долбление ворот замка и срывание роз за хорошо охраняемыми стенами крепостей. Поэмы полны историй о рыцарях, ищущих пути, чтобы тайно проникнуть в спальни дам. Мужчины были просто грубым стадом в те дни.
Ксавьер нахмурился.
— Не думаю, что хочу слышать об этом. Если Пибоди попытается проникнуть в твою спальню, я просто задушу его. Ой. — Он коснулся разбитой губы.
— Извини. Я задела тебя?
Он мельком взглянул на нее и увидел, что в ее озабоченном взгляде светится невинность.
— Нет. Это моя вина. Мне следовало быстрее шевелиться, когда Пибоди выбросил кулак.
Летти собиралась, было, что-то сказать, но ее отвлекли веселые крики в коридоре. Они сопровождались смехом, топотом и парочкой отчетливых женских визгов.
— Похоже, веселье достигло высшей точки, не так ли? Шелдон говорил, что будет действительно веселое столпотворение.
Ксавьер на минуту почувствовал панику, подумав, не собирается ли Летти присоединиться ко всем, как только закончит врачевать его раны.
— Не думаю, что буду способен дальше забавляться и играть в игры сегодня. Лучше подержу холодный компресс на своей физиономии.
— Да, Полагаю, что так, — неопределенно произнесла она. — Думаешь, с тобой все будет в порядке, и ты сам справишься?
Ксавьер с сомнением покачал головой и простонал.
— Никогда не знаешь о побочных эффектах таких ударов, что нанес Пибоди. Пару часов займет, чтобы увидеть, не возникнут ли какие проблемы.
— Да что ты?
Он кивнул.
— Точно. Я посижу тут один наверху и посмотрю телевизор. Ты иди и веселись. Ты ведь за этим приехала, не так ли?
— Ну, да, но мне не по себе, что я оставляю тебя здесь в одиночестве смотреть телевизор, пока другие веселятся.
— Я и хуже проводил вечера, поверь. Иди и наслаждайся, Летти. Не беспокойся обо мне. Не твоя вина, что меня избили.
Она резко поднялась.
— Я буду о тебе беспокоиться, и с этим ничего не поделаешь. И это моя вина, что тебе причинили боль. По крайней мере, до известной степени. Скажи мне вот что. У меня есть колода карт в номере. Почему бы нам не сыграть в джин или еще что-нибудь?
Ксавьер медленно расплылся в улыбке.
— Ты так добра, Летти.
— Я схожу за картами.
Ксавьер подождал, пока она не скроется за смежной дверью, потом поднял телефонную трубку и позвонил в обслуживание номеров.
— Я хочу бутылку лучшего шампанского, нет, не калифорнийское игристое вино, настоящее французское. Что у вас есть? — Он прослушал, как ему продиктовали имеющийся в гостинице ограниченный набор. Затем выбрал лучшую марку из списка. — И два бокала. О, да, пришлите поднос с легкой закуской. Что-нибудь по высшему разряду. Есть у вас хороший паштет или икра?
— Да, сэр, есть, — ответил официант. — Что вы предпочтете?
— Пришлите и то, и другое.
— Ладно. Мы тут так заняты, сэр, но позаботимся о вашем заказе так быстро, как только возможно.
— Постарайтесь.
Ксавьер повесил трубку с чувством глубочайшего удовлетворения. Ему не было дела до диких криков и взрывов смеха, которые все громче доносились из коридора. Он собирался проследить за тем, чтобы Летти насладилась весьма интимной вечеринкой здесь, в этой самой комнате, сегодня ночью.