Линия ангелов
Океан!
Значит, остров Каланта находится в океане. Бот мой, знать бы еще, в каком именно.
— Небось в своем душном цивилизованном мегаполисе вы из окна квартиры видите лишь кусочек грязного серого неба и забыли, что такое настоящие голубые небеса, — продолжал рассуждать Скарамуш. — По мне, так это величайшее несчастье, Нет ничего прекраснее, чем дышать полной грудью и любоваться бескрайним небосклоном…
— Насколько давно вы знаете Стефана Гарланда? — прервала я романтические излияния Скарамуша.
— В вашей комнате сказочно уютно, — сообщил он вместо ответа.
Надо полагать, что любые мои вопросы останутся без ответов.
…И вновь блаженные вздохи и восторженные ахи были готовы сорваться с моих приоткрывшихся губ, когда я шагнула в свою темницу. Я оказалась совсем не готова очутиться в покоях Спящей красавицы.
Комната выглядела удивительно светлой из-за двух огромных арочных окон, занимавших почти две стены. Золотистые шелковые обои, шафрановый ковер и янтарный альков с парчовым пологом усиливали во сто крат эффект бесконечного света.
— Чудненько, — только и могла я выговорить, растерянно озираясь по сторонам.
Мечущиеся глаза наткнулись на резные дверцы стенного шкафа. И я поняла, что вижу перед собой роскошный антиквариат. Таких уже шкафов лет триста, как не делают. Однако мои истертые поношенные джинсы вряд ли достойны подобного королевского хранилища.
— Полагаю, вам здесь понравится, прекрасная мисс. Эта комната создана для вас.
Я посмотрела на стоящего в дверях Скарамуша. Похоже, ему и в самом деле хотелось, чтобы мне здесь понравилось.
— У меня еще не было такой красивой комнаты… — призналась я, но фразу не закончила.
У меня еще не было такой красивой комнаты, в которой меня запрут, как узницу.
Наверное, по моему изменившемуся напряженному лицу старик догадался о концовке предложения. Глаза у него вспыхнули и прищурились.
— Милая девочка, ты даже не представляешь, как тебе несказанно повезло, — изрек Скарамуш после выразительной паузы.
Я восприняла его развязную «милую девочку» и фамильярное неожиданное «ты» как само собой разумеющееся — настолько по-отечески проникновенно прозвучали эти обращения в устах старика. Однако согласиться с тем, что мне «несказанно повезло», никак не могла.
— Ты в этом скоро убедишься сама, — заверил меня Скарамуш все тем же проникновенным тоном.
Я передернула плечами, словно по ним пробежала ледяная ознобная змейка. Что толку спог-рить со стариком, который является верным слугой Ангела-city? И для которого остров Каланта — весь мир и вся жизнь?
Я же пребывала в раю одна… И поневоле. Роскошная комната внезапно расплылась перед глазами, контуры предметов сделались зыбкими и туманными. Кажется, я собиралась в очередной раз зарыдать. Поспешно вперившись в окно, я отчаянно моргала ресницами, пытаясь согнать предательскую соленую влагу. Мне нельзя плакать!
— Ужин будет через час. Советую вам принять душ и обязательно заглянуть в шкаф.
Я не слышала, как ушел Скарамуш. Медленно повернувшись, сквозь мокрые ресницы посмотрела на закрытую дверь. Заперта ли она?
* * *Дверь оказалась не заперта. Впрочем, моему похитителю не стоило опасаться побегов пленницы. С острова Каланте можно только улететь. По «Линии ангелов». Другого сообщения с большой землей не имелось.
Я подошла к окну. И застыла, завороженная: над океаном плавился рдяный закат. Алые извилистые струи рассекали подсиненное небо по причудливым траекториям, перехлестываясь и переплетаясь. Вспененные облака, сбрызнутые палевой краской, парили над усмиренной водной гладью, поменявшей цвет, сделавшейся молочно-лиловой. Пурпурное солнце, идеальный круг с четкими контурами, падало прямо в океан.
Я была непривычна к такой красоте. Меня всегда интересовали люди, лица, жесты и выражения глаз. Я восторгалась цветами и бабочками. Но я никогда не восхищалась вечностью. В большом городе вечность — это долгая поездка в метро. Или блуждание по многолюдному запутанному гипермаркету. Или затянувшаяся скучная вечеринка…
А настоящая вечность — она другая. И именно на настоящую вечность я смотрела сейчас в окно. И видела ее впервые.
Впервые чувствовала ее.
Как жаль, чертовски жаль, что я не смогу запечатлеть вечность на пленку. Мне придется запомнить лишь глазами, запечатать воспоминания в сердце… Я с трудом оторвалась от окна. Обернулась и посмотрела на комнату, в которой сгущались сумерки. Сколько времени я пробуду в этих королевских апартаментах? Ответа не было.
Скарамуш говорил что-то насчет того антикварного шкафа, просил заглянуть. Я распахнула резные дверцы и ойкнула. В шкафу висели платья. Много платьев. Длинные, из дорогих мерцающих материалов и, похоже, все до единого — вечерние. Несколько мгновений я ошарашенно взирала на загадочный гламурный гардероб, перебегая глазами с одного умопомрачительного наряда на другой, а потом резко захлопнула дверцы шкафа и выдохнула. Ненавижу вечерние платья! Никогда их не носила и носить не собираюсь. В вечерних платьях щеголяют те, кого я тайком снимаю на «Никсон». А по мне, потрепанные джинсы или свободные шорты — верх мечтаний. Удобно и нигде не жмет.
Я отправилась в ванную, где в очередной раз едва не умерла от изумления, обнаружив вместо обычной акриловой ванны круглую розовую мраморную, позолоченные краны и хрустальные вентили. А также набор полотенец, банный халат и бездну принадлежностей для мытья: от мочалки и гелей для душа до флаконов с кремами и ароматическими маслами.
Опустившись в пенную воду, я мгновенно отрешилась от всего, выскользнув из райской реальности в теплый вакуум.
3
— Грех прятать столь дивные формы под уродливыми джемперами по колено. Вы — грешница, мисс Шеритон. С прекрасным телом Афродиты.
Бархатистый приглушенный голос донесся откуда-то сверху. Мои глаза распахнулись, и я не сразу поняла, где нахожусь. Вода в ванной успела остыть, жалкие остатки роскошной розовой пены кое-где еще плавали на поверхности.
Ангел-city стоял у двери ванной, прислонившись плечом к косяку, со скрещенными на груди руками, и беззастенчиво рассматривал мое тело, прикрытое местами пенными клочками. Черные глаза видели все. Они наслаждались зрелищем. И становились матовыми.
Опасными.
— Да как вы смели! — Я почти с головой ушла под воду. — Выйдите немедленно!
Стефан Гарланд выразительно изломил бровь, не сдвинувшись с места. Глаза его по-прежнему нагло скользили по моему телу. Я взирала на него с бессильным яростным негодованием, сознавая, насколько глупо смотрюсь сейчас — голая, мокрая, в пене и в бешенстве.
Молчание и созерцание затянулись…
— Вы уйдете? — прошипела я, начиная замерзать в совсем остывшей воде.
— Я подам вам полотенце, — вместо ответа произнес Гарланд, рот у него подозрительно подрагивал, губы пытались приподняться уголками вверх.
— Идите вы на!.. — не выдержала я, заорав в голос и моментально охрипнув.
— Я только что с дороги, — цинично ухмыльнулся Ангел-city, присаживаясь на край ванны, — не хотелось бы пускаться снова в путь. Тем более что он неблизкий.
Не помня себя от злости, я в сердцах хлопнула рукой по воде, подняв высокий фонтан мыльных брызг.
И с удовлетворением смотрела, как ненавистный Стефан Гарланд стирает воду с лица. Он был весь мокрым! Капли блестели в волосах, на ушах, на шее. Белая рубашка из тончайшего хлопка, в которую он переоделся, видимо, для ужина, прилипла к телу.
— Вам следует переодеться, — подала я голос, в котором позвякивало холодное ехидство.
— Разумеется, — кивнул Ангел-city спокойно (ужасно спокойно!), несколько мелких капелек сорвались у него с челки.
И он принялся расстегивать пуговицы на рубашке, быстро оказавшись голым по пояс. Приоткрыв рот, я из ванны уставилась на его обнажившийся торс, достойный того, чтобы его увековечили не только на фотопленке, но и в мраморе.