Чужие облака (СИ)

 Зигги лезет вперед между Тайкой и Кирой.
 - Эй! – кричит Тайка.
 Но уже поздно. Он срывает  фигурную баночку и опустив стекло, выбрасывает наружу. Еще некоторое время держит окно открытым, проветривая салон.
 На время Тайка затихает. Сначала она дуется, а потом начинает атаковать.
 - И когда ты уже выкинешь это пальто? Cмотреть противно.
 - А ты смотри на тренера. Он у тебя дорогой и...
 - Похоже, ты спишь в этой ветоши.
 - Когда холодно. Это монгольский кашемир.
 - Вот-вот, пахнет старым козлом!
 - Эй! За старого ответишь! – предупреждает Зигги.
 Он потрошит Тайкины пакеты и вытаскивает упаковку с прозрачными пластами пармской ветчины. Вскрывает ее и ест. Время от времени двумя пальцами он протягивает рваную ветчину Кире или Тайке. Они обе визжат и уворачиваются. Тайка тихо матерится и умоляет его не открывать шотландскую семгу, потому что если Зигги заляпает салон тут уж никакие освежители не помогут.
           Регистрацию Кире оформили очень быстро. У этих ребят везде знакомые. После они заехали в узбекский ресторан. На столе дымится блюдо с пловом. Зигги вдруг заскучал, он не ест, в его глазах нестерпимая скука. Кира и Тайка поедают чудесный шафрановый рис. Тайка ест с большим аппетитом. Почти каждый день она тренируется в зале, поэтому не боится поправиться. Руки ее в мозолях от тренажеров и она уверяет что на бедрах и коленях у нее не сходят синяки. Зигги тут же начинает смеяться, а она становится бордовой.
 - Я рада, что ты сегодня в ударе, дружок.
 - Разве я что-нибудь сказал? – удивляется он.
 - Правильно, лучше молчи и ешь.
 - Можно хоть жрать не по команде? – спрашивает он и поднимается. – Я скоро подойду, посекретничайте тут, девочки.
 - Ну, рассказывай, как ты?  – спрашивает Тайка Киру, после того как Зигги исчез за аркой.
 - Завтра я иду в театр, будь что будет,  - храбрится Кира.
 - Я найду тебе работу, только скажи. Будешь зарабатывать взрослые деньги. В евро, с четырьмя нулями.
 Кира смеется.
 - Я хочу только танцевать. Вне театра мне смерть.
 - Это серьезное заявление, - комментирует Тайка.
 Она откладывает обглоданное баранье ребрышко. И внимательно всматривается в Киру.
 - Вас что, там зомбируют? Откуда в вас всех столько противного пафоса? Вроде ходите теми же улицами, что и мы. Имеете мобильные телефоны, смотрите тот же самый ТВ ящик…Но от вас несет нафталином, -  Тайка манерно вытягивает руку и передразнивает Киру, - Вне театра мне смерть…  Алло, планета Земля на проводе! – продолжает она возмущаться, -  Вы отстаете на парочку столетий.
 - Ну, есть немного, - улыбается Кира. - Ну как тебе объяснить... Конечно, теперь у нас электричество вместо свечей, подвижные платформы, костюмы из синтетики. Но в сущности, сам театр мало изменился. Мы танцуем то же, что и сто лет назад. У нас до сих пор на корсетах крючки и те же пальцевые туфли. И лучше лент на пуантах еще ничего не изобрели.
 - Вне театра мне смерть! – повторяет Тайка и закатывает глаза.
 Кира заливается смехом.
 - На сцене мы все объясняем жестами. Мы там все - немые и не приучены много разговаривать. Поэтому, когда нужно что-то сказать, выбираем самые точные слова.
 - Что ты там забыла? За что убиваться? Пот, кровь, слезы...Интриги ваши пуантные. Вечно без денег, ну публика лениво похлопает. Неужели ради этого?
 - Ну вот, ты опять сможешь сказать что это пафосно...и я с тобой соглашусь..., - серьезно говорит Кира. – Но когда они, как ты говоришь, лениво хлопают, я чувствую себя счастливым человеком. Мне нужна эта энергия, которая идет из зала. Они хотят лучше и я даю им лучше. Они это понимают и любят меня еще больше. Мы любим друг друга, на сцене я чувствую что могу сделать их счастливыми хотя бы на некоторое время, а это  дороже денег.
 Тайка недоверчиво вздыхает.
 - Я люблю деньги, они дают мне свободу и покупают удовольствия. Когда мне захочется сделать кого-нибудь счастливым, в первую очередь я начну с себя.
 Ее глаза сегодня яркого-голубого цвета, которого не бывает у людей. Наверняка опять линзы.
 - Швейцарский топаз, - подтверждает ее догадку Тайка.
 Какие же на самом деле глаза у Тайки? - думает Кира.
 - Как тебе живется у этого...как его? – Тайка щелкает пальцами, - Глеба Зимина…Не гонит еще? Ты мой адрес знаешь, приходи в любой момент. У меня большая квартира, две гостевые спальни, любая будет твоей.
 - Спасибо.
 Кира надеется, что ей никогда не придется воспользоваться Тайкиным гостеприимством. Она ей нравится, но все таки что-то в ней настораживает. С Зигги Кире  комфортно, а с Тайкой нет, сквозь ее благожелательность, проскальзывает пренебрежение.
 - Послушай, этот Глеб...между вами что-нибудь происходит?  – вдруг спрашивает она. - Он не стучится к тебе в комнату по вечерам, чтобы почитать сказки?
 Швейцарский топаз блестит любопытством, Кире становится неприятно.
 - Нет, мы просто друзья.
 Некоторые вещи Кира может доверить только самым близким людям. Она плохо знает Тайку, чтобы полностью распахнуться перед ней. И потом, вопрос был задан так грубо и бестактно, что это ее возмутило.
 - Мы знаем друг-друга с детства, - твердо отвечает она на Тайкину недоверчивую улыбку.
 Тайка протягивает бокал с красным вином к Кириному, стоящему на столе. И под долгий звон потревоженного стекла говорит :
 - Чин-чин...
 Высадив Киру у дома, Тайка заводит машину и трогается.
 - Останови на пару минут, - просит ее Зигги.
 Она недовольна, но все таки паркуется у края дороги. В некоторых вещах ему отказывать нельзя. Он достает пакетик с белым порошком, маленькое зеркальце и пластиковой картой мельчит кокаин.
 - Давно такого не было. Финансово-немотивируемый объект – это плохие новости, - говорит ей он. - Что у нее с Зиминым?.
 - Ничего.
 - Это хорошо. Сильные эмоциональные привязанности нам ни к чему.
 - Все кто ее сейчас окружают – порядочное говно. Надеюсь нам не придется напрягаться.
 Зигги не отрывает глаз от зеркальца, на его лице предвкушение.
 - Хорошо бы, я так устал от всего этого.
 - Правильно, солдат спит - служба идет. Зарплату не устаешь получать? - возмущается Тайка.
 Он не отвечает, сосредоточенно сворачивает купюру в трубочку и возвращается к разговору о Кире :
 - Если она не любит деньги, значит любит что-то еще. Надо искать.
 - Она глупа, с ней будет легко.
 - Быстро ты ее припечатала, она совсем не дура, - возражает Зигги.
 Тайка отворачивается к окну. За ним светлая, безоблачная ночь. Небо прошито яркими звездами, луна обливается серебряным светом. На улице пусто. Тайка смотрит вверх на высотку, в подъезд которой зашла Кира.
 - Тебе оставить? – спрашивает он.
 - Ты плохо кончишь, дружок.
 - Знаю, мы все когда-нибудь умрем. Жизнь - это вспышка между двумя черными бесконечностями. Красиво правда? Набоков сказал. Хотя ты у нас не сентиментальная. Я бы добавил : Некоторые вещи делают эту вспышку гораздо ярче... Оставить?
 Она мотает головой.
 - Как хочешь.
 Тайка откидывает голову и закрывает глаза, чтобы не видеть увлеченного процессом Зигги. Руки его подрагивают, лихорадочно блестят глаза. Его зависимость ей противна. Она и сама может втянуть по случаю, но одно дело, когда такие вещи делаются для куража. А другое,  когда вся жизнь принесена в жертву.
 - Оставь, погоди минуту, давай сначала поговорим... О тебе, - просит она.
 Зигги недоволен, но опускает руки и закатывает глаза.
 - Это очень скучно.
 - Ты должен завязать.
 - Послушай, я двадцать восемь лет делал то, что мне говорили. После того как забрали Лилю, мне все эти директивы встали поперек задницы. Я буду делать то, что  хочу! А не то, что настрочили в своих многотомных трудах отцы-основатели. Понимаешь? Теперь, если хочешь поговорить об объекте 861, то давай поговорим быстрее. Потому что в эту минуту ты мне мешаешь жить так, как я хочу…Слушай меня внимательно. Я думаю, что Кира Милованова – сложный объект, что бы ты там не воображала. У нее  серьезные карьерные устремления и их нужно устранить. А как это сделать, думай сама.