Сюрпризы Фортуны

— Что же, моя милая. Вот теперь и начнется твоя новая жизнь. Не сразу, конечно… Придется несколько месяцев выдерживать траур…
— Несколько месяцев? — Агния от изумления даже отставила в сторону чашку с чаем.
Они с бароном завтракали, когда пришло письмо.
— Несколько месяцев? — повторила она. — Но разве не целый год…
— Год? — живо прервал ее Вольф. — Дорогая, но у нас нет столько времени!
— А приличия?
— Послушай меня. — Барон присел рядом с нею на стул и взял ее руку в свою. — Ты, кажется, не совсем понимаешь, что мы теперь с тобой за люди. Разве необходимо всегда говорить правду?
— Но как же?.. Ведь мы на виду, о нас все все знают…
— Да кто что знает? Здешние помещики? Варшавские знакомые? Агния, милая… Кто из них бывает в Петербурге, в Москве? Никто. Ни единого человека. А мы с тобой в столице можем рассказать о себе все, что угодно.
— Ну, если ты так считаешь. — Агния пожала плечами.
Причем ей удалось сделать это настолько равнодушно, что Вольф довольно рассмеялся.
— Вот и славно! — Барон откинулся на спинку стула. — Мы скажем, что ты вдова уже три года, что ты моя сестра… Что муж твой, граф, был очень богат и умер, оставив тебе все свое состояние.
— Ты так тратишься на меня, — с деланной ленцой вдруг заметила Агния.
— Моих денег хватит, чтобы содержать общество трех дам, а ты, можно сказать, мне ничего не стоишь. Мне это даже приятно. Скучно тратить деньги только на себя… К тому же я надеюсь на то, что вскоре ты и сама станешь приносить немалый доход…
Вскоре после этого разговора в поместье барона появилась модистка с двумя помощницами. Агния, поглядывая на ее девиц, вспоминала собственную бытность в доме Серафины. Модистка, ловкая женщина, живо обмерила Агнию и объявила о новой моде, на которую теперь огромный спрос в столицах.
Разглядывая себя в зеркало, Агния только диву давалась — как изменчивы моды! Она уже успела привыкнуть к огромным кринолинам и теперь, рассматривая себя в новом платье, радовалась, что ее фигура позволяет безбоязненно носить фасон, когда ткань туго обрисовывает талию, гладко ниспадает к ногам и пышно приподнята сзади. Шлейф шуршал за спиной, и Агнии нравилось это шуршание. Рукава обтягивали руки, грудь была затянута в корсет так туго, как это было только возможно, и все вместе ей необычайно шло. Одна из помощниц модистки показала ее горничной, как теперь причесывают. И горничная, согласно этим советам, зачесала хозяйке волосы наверх, приподняла их над висками, а сзади сделала длинные локоны, которые изящно спадали на спину. Сверху всего этого надевалась маленькая шелковая шляпка на лентах с вуалью и…
Когда Вольф увидел Агнию, одетую и причесанную таким образом, он восхищенно зааплодировал, поцеловал руку мастерице и заявил, что ничего прелестнее в жизни ему видеть не доводилось.
И вот не прошло и трех месяцев, как Агния сидела посреди салона княгини Мятлевой и внимала ее благоглупостям, которые та желала изливать на собеседников. Она уже вполне освоилась в этом кругу и даже успела заработать немалую сумму, расцветая под одобрительными взглядами Вольфа.
Впрочем, все вечера были похожи один на другой. Вот и в тот вечер ничто не предвещало, что он вырвется из череды обычных их с Вольфом вечеров, которые начинались лестью и притворством, а заканчивались игорным столом и картами.
Агния, как и всегда блистательная, рука об руку с бароном, появилась на очередном карточном вечере все у того же князя Мятлева, у которого они уже стали постоянными гостями. Вольф, как и обычно, принялся беседовать со своими знакомыми, предоставив Агнии общаться с дамами. И вот в какой-то момент, подняв глаза вверх, будто что-то толкнуло ее, она увидела Алексея. Да, того самого Алексея, который стал причиной всех перемен в ее судьбе.
Агния не подала и виду, что растеряна или удивлена. Да она и не растерялась. Она уже давно не держала на него зла, полагая, что ее жизнь сделалась очень интересной, и за это она должна быть благодарна именно ему. Да-да, благодарна. Агния ничуть не жалела о том, что произошло с ней. Теперь не жалела. Своих слез она не позабыла, но и вспоминать о них не стремилась. Ей только не хотелось теперь разговаривать с ним. Она сделала все, чтобы избежать возможного разговора, но… Судьба или Алексей были настроены иначе.
* * *
— Так это точно ты! — Алексей схватил ее за руку и увлек под лестницу, прямо к самой каморке привратника. — Если бы это была не ты, то ты бы не пришла… — горячо шептал он.
Агния же думала только о том, что в каморке может находиться слуга, и он услышит то, что вовсе не предназначено для чужих ушей.
— Тише! — прошептала она, с силой дернув его за руку. — Нас могут услышать.
Эти ее слова и это решительное движение остановили его, и он, поумерив свой пыл, все же продолжил.
— Для чего ты тут? Кто этот барон? Я точно знаю, что никакого брата у тебя нет. И кто был твой муж? И я тебе хочу сказать, что если ты явилась сюда для того, чтобы портить мне жизнь…
— Фи-и, Алексис, — протянула она лениво, насмешливо взглянув на бывшего возлюбленного. — Надеюсь, ты не воображал себе, что все это время я думала о тебе? Позволь тебя уверить, что я забыла о тебе в тот самый день, как ты исчез.
— Ты лжешь! — Алексей дернул Агнию за руку. — Лжешь!
— Ну да… — Она говорила все так же лениво, растягивая слова и насмешливо поблескивая глазами. — Да, я немного приврала. Я, конечно, помнила о тебе еще долго, все же я была порядочной девицей, но потом… Потом я вышла замуж за графа Еловича, а барон… Что же, барон родственник графа и мой покровитель, почти что брат…
— Уверен, что он не только брат!
— Алексей! Как ты можешь… не равняй всех по себе. Барон — близкая родня моего покойного мужа и мой опекун.
— Знаю я этих опекунов, — процедил Алексей.
— Ну да. На его месте ты бы не преминул воспользоваться собственной силой против беззащитной дамы. Вверенной твоему попечению.
— Послушай, Агния…
— Ну уж нет! И слушать ничего не желаю! — Она наконец-то вырвала свою руку из его цепкой хватки. — Ты компрометируешь меня. И, позволь тебе заметить, компрометируешь себя. А если кто-нибудь донесет твоей жене о том, что ты уединился со мной здесь? Под лестницей, как… как простой мужлан… — Она придала своему голосу столько презрения, сколько могла. — Мне не будет ничего. В крайности я уеду за границу и… поминай как звали. А вот ты…
— Ты права. И здесь нам не стоит говорить, но…
— Но? — Она усмехнулась.
— Я приду к тебе… Приду завтра…
— Ну уж нет!
— Ну уж да! — Алексей вновь схватил ее за руку. Или я всем расскажу о том, что между нами было.
— Ты опозоришь самого себя! — невольно воскликнула Агния.
— Нет. Никакого позора. Все будут восхищаться моей ловкостью, а вот ты…
— Хорошо, — внезапно скоро сдалась она. — Хорошо. Завтра ночью… Я живу.
И Агния быстро произнесла адрес того дома, в котором они остановились с бароном. Алексей, довольный столь скорой своей победой, усмехаясь, тут же удалился, а она…
— Что же, посмотрим, кто из нас еще будет смеяться последним… — пробормотала она себе под нос, медленно поднимаясь по лестнице, чтобы вернуться в бальную залу.
  
8
 
Агния сидела у себя дома за роялем в неглиже и пела душевный, салонный романс, который только что вошел в моду. Авторами были некто NN и одна светская дама, графиня Т., которая считалась за недурного композитора в обществе. Романс назывался «Увядающий цветок». Слова в нем были такие:
 
 
Увял цветок. Забыты все слова,
 
Что так недавно с вами мы твердили.
 
Увял цветок. Так говорят всегда,
 
Когда невинность грубо погубили.
 
 
 
Невинность где ж? Найти ее теперь,
 
Увы, не представляется возможным.
 
И нет любви. Для нас закрыта дверь
 
И кущи райские потеряны, и звезды.
 
 
 
Нет, виноваты вы! Во всем я вас виню.
 
Я не прощу измен и ожиданий!
 
И ни за что вас не благодарю!
 
Я не забыла всех своих терзаний.
 
 
 
Надеюсь лишь, что, будучи с другой,
 
Вы испытаете любовь и муку.
 
И что для вас закроют так же дверь,
 
И вам в укор поставят вашу скуку.
 
 
 
Живите же. Я вновь вас прокляну.
 
Не стоит вам молить о снисхожденье.
 
Увял цветок. Другой не предпочту.
 
Я не прощаю вам последнее мгновенье.