Между Севером и Югом

После такого заявления физиономии сыщиков выразили совершенно разные чувства. Найджел едва сдерживал ехидство, стараясь держаться в рамках приличий и не выдавать своих чувств, в то время как Джордж был откровенно потрясен… и огорчен.
Такая юная и такая коварная?!
— Что случилось? — спросил он. — И почему вы так отзываетесь о собственной дочери?
— Она мне не дочь!
Джордж в полном недоумении вскинул глаза на шефа. Тот молча кивнул: мол, не мешай, пусть сама все расскажет.
— Мистер Гудвин, — с трагическим надрывом воскликнула писательница, — я вас обманула!
— Ничего страшного, — успокоил ее Найджел. — С кем не бывает.
— У меня нет дочери и никогда не было!
Теперь уже Джордж окончательно растерялся и на протяжении чуть ли не всего разговора только ошарашенно таращился на обоих собеседников, мало что соображая. Зато явно довольный собой Найджел вел себя весьма непринужденно.
— Расскажите-ка нам обо всем по порядку, — предложил он мисс Эванс. — И начните с того, зачем вы вообще придумали всю эту историю с пропавшей дочерью.
— Затем, что решила сделать вас героем своего нового романа «Сыщик-философ», — страдальчески произнесла писательница, прикладывая к глазам платок.
— Это мы уже слышали. И что дальше?
— А дальше я совершенно не представляла, как к вам можно подступиться.
— С этим ясно. Но почему же вы не признались в этом еще вчера, когда мы привезли к вам данную особу? Ведь она могла оказаться самой обычной воровкой!
— Мне было стыдно!
— И это понятно. Ну и что же произошло после нашего ухода?
— А дальше эта бесстыдница заявила, что мой дом ей определенно нравится, посему она намерена в нем поселиться. Мистер Гудвин, — на этот раз мисс Эванс зарыдала по-настоящему, — умоляю, избавьте меня от этой аферистки! Она ведет себя просто ужасно. Знаете, что она мне вчера сказала, как только вы ушли? «Теперь все знают, что вы — моя мать, так что не вздумайте позориться, отказываясь от своих слов». Что мне делать? Неужели… — тут писательница вскинула на Найджела умоляющий взгляд, — неужели мне придется документально подтверждать, что я никогда не рожала и… и даже ни разу не спала с мужчиной?
Джордж был сражен наповал таким признанием автора чуть ли не полусотни любовных романов. А вот его старший коллега и глазом не моргнул.
— Ну, до этого дело не дойдет, — успокоил ее Найджел. — Однако как же вы писали свои произведения, если у вас не было личного опыта?
— Я художник! — мгновенно преобразившись, гордо заявила мисс Эванс. — А в литературе существует такая вещь, как творческая фантазия. Для того чтобы описать, как героиня испытывает оргазм, женщине-автору совсем не обязательно испытывать его самой.
— Разумеется, нет, — тут же согласился Найджел и с самым невозмутимым видом добавил: — Достаточно испытать… фантазм.
— Что? — удивленно переспросила мисс Эванс. — Что вы сейчас сказали?
— Ничего особенного. Это я так, неологизмы сочиняю. Однако на чем мы остановились?
— Избавьте меня от этой ужасной девицы! — удивляясь, как можно было забыть самое главное, повторила мисс Эванс. — Я готова заплатить еще раз!
— Думаю, в этом нет необходимости, — возразил Найджел, — поскольку во всем происшедшем есть доля и нашей вины. — Он выразительно посмотрел на помощника.
— Моей? — решил уточнить Джордж, но шеф промолчал.
Молодой человек начинал догадываться, в чем тут дело, поэтому в ответ на скрытое обвинение в свой адрес пожал плечами и насупился.
— Где она сейчас? — продолжал Найджел.
— У меня дома. Смотрит телевизор, а меня — можете себе представить, какова нахалка! — послала за пивом. Это в ее-то возрасте!
— Хорошо, мы немедленно выезжаем. Спускайтесь вниз и подождите нас у машины. Мы идем следом за вами.
Мисс Эванс кивнула и поспешно вышла из кабинета.
— Откуда же я мог знать! — воскликнул Джордж, не выдержав укоризненного взгляда шефа. — Она была так похожа на девушку со школьной фотографии… Да, может, это она и есть. Мало ли откуда мисс Эванс позаимствовала фотографию! Кроме того, Кэтлин сама сказала, что имя ее матери — Элизабет Эванс.
— Неужели? — усомнился шеф. — А ну-ка вспомни, как ты ее вчера расспрашивал?
Джордж напрягся, вспомнил и со стоном схватился за голову.
— Боже, какой же я идиот! Ведь это я ей сказал: «Кэтлин, ваша мать мисс Элизабет Эванс очень беспокоится»… А она только кивнула. Впрочем, она, наверное, и не Кэтлин вовсе.
— То-то и оно. Плохо же ты усвоил методы ведения расследования, — наставительно заметил Найджел и вдруг насмешливо прищурился. — Или здесь что-то иное? Я понимаю, как трудно общаться с подозреваемой, когда она смотрит на тебя такими чудными синими глазками… Ладно, поедем, повидаемся с нашей юной обманщицей. А заодно узнаем, зачем ей в свою очередь понадобился весь этот спектакль.
В дороге мисс Эванс снова принялась жаловаться на Кэтлин, обзывая ее то «маленькой стервой», то «уличной девчонкой».
Джордж пребывал в расстроенных чувствах, и ему было крайне неприятно все это выслушивать. Поэтому он очень обрадовался, когда Найджел осадил разошедшуюся писательницу жестоким вопросом:
— А вам не кажется, что в вашем возрасте уместнее гордиться не девственностью, а такой очаровательной дочерью, как Кэтлин?
Мисс Эванс надулась и всю оставшуюся дорогу молча смотрела в окно, демонстративно игнорируя спутников.
Через полчаса они подъехали к ее особняку.
— Вы уж сами с ней поговорите, мистер Гудвин, — заискивающе попросила писательница. — А то мне она только хамит.
— Конечно, поговорю, — согласился сыщик и вдруг добавил: — Но и у меня к вам есть просьба.
— Пожалуйста, — обрадовалась мисс Эванс. — Для вас все, что угодно, дорогой мистер Гудвин! Итак, о чем вы хотите меня попросить?
— Не делайте меня героем вашего нового произведения. Да и вообще пишите лучше женские романы, зачем вам какие-то детективы? Ну что, обещаете?
Мисс Эванс заметно сникла, однако нашла в себе силы кивнуть.
Открыв входную дверь, писательница пропустила в дом сыщиков, затем вошла сама.
— Она там, в гостиной, телесериал смотрит, — прошептала мисс Эванс, кивая на полуоткрытую дверь, из-за которой раздавались взволнованные голоса: «О, Джон, я так люблю тебя!» — «А я тебя уже не люблю, Мэри. Позволь мне наконец жить своей жизнью и пообещай покинуть мой дом навсегда!»
— Ну что, пива принесли? — крикнула Кэтлин, не отрываясь от телевизора.
— В тюрьме, милая леди, пиво не положено, — ответил ей Найджел. — Оно, знаете ли, входит в список предметов, запрещенных к передаче. Кроме того, вы еще слишком молоды, чтобы употреблять спиртные напитки.
— Ой, это вы? — удивленно оглянулась девушка и тут же рассвирепела: — Так вот куда направилась моя дорогая мамаша!.. А, привет, старичок, — последнее обращение относилось к Джорджу, — рада тебя видеть. Где она? Ну, я ей сейчас покажу!
— Видите, как она со мной разговаривает! — тут же пожаловалась хозяйка дома, прячась за спинами сыщиков.
— Тебя как зовут? — сухо спросил Найджел, проходя в гостиную и выключая телевизор.
— Кэтлин.
— А если серьезно?
— Ну, Синтия, Синтия меня зовут! И что? — воскликнула девушка и тут же обратилась к мисс Эванс: — Мамочка, угости сигареткой!
— Кто твои родители?
Синтия хитро прищурилась и скорчила неподражаемую гримасу.
— А вот не скажу!
— Не скажешь? — весело изумился Найджел.
— Не-а!
— Уверена?
— Абсолютно!
— Ну, тогда мы тебя выпорем! Джордж, иди сюда и держи ее за плечи. А вы, мисс Эванс, будете держать за ноги. Ну а я… — И он многозначительно взялся за пряжку брючного ремня.
— Вы что, совсем спятили? — изумилась бывшая Кэтлин и нынешняя Синтия. — Я кричать буду! Не имеете никакого права! А как же неприкосновенность личности? Я буду жаловаться уполномоченному по правам человека. А еще копы называются!
— За копов еще пару раз всыплю, — пообещал Найджел и решительно шагнул к дивану, на котором устроилась девушка.