Дела сердечные
Я открыла рот, чтобы его отблагодарить, но шеф не дал мне такой возможности.
— Скайлер, да ладно тебе, мне-то можешь рассказать! Что-то случилось?
Бедному Джарвису недостает не только роста, но и растительности на голове. Правда, надо отдать ему должное — в отличие от множества лысеющих мужчин, он не отращивает длинные пряди с одного бока, чтобы затем перекинуть их через макушку. Зато Джарвис то и дело отбрасывает несуществующую челку, которая якобы лезет в глаза. Наверное, таким способом он пытается убедить окружающих, будто на голове у него произрастает роскошная и непокорная шевелюра. Так сказать, вариации на тему "Нового платья короля" Ханса Кристиана Андерсена. Вот и теперь Джарвис ожесточенно отбрасывал "новую челку короля".
Я решила, что моя газированная пустышка может подождать, пока я разберусь с делами. И, набрав в легкие побольше воздуха, начала:
— Да, кое-что случилось. Труди…
И тут — вы не поверите! — Джарвис опять меня перебил. Впрочем, ничего особенного — Джарвис вообще любит перебивать. Видимо, когда считаешь себя эрудитом-энциклопедистом, невозможно не поделиться своими знаниями.
— Послушай, Скайлер, если ты намерена снова жаловаться на Труди, я не желаю тебя слушать. — И в подтверждение своих слов заткнул уши пальцами.
Так, не забыть бы, что в ближайшем будущем не стоит пожимать ему руку.
Секунду спустя, очевидно решив, что выразил свою точку зрения, Джарвис вынул пальцы из ушей и продолжал:
— Можешь не соглашаться, но лично я считаю, что Труди…
Я знала, что если он произнесет "вдохновляющий пример", то я завизжу как резаная, поэтому поспешила пообещать:
— Джарвис, поверь, я никогда больше не собираюсь жаловаться на Труди.
О да, это уж точно!
Джарвис удивился. И обрадовался:
— Ну вот, совсем другое…
— Труди погибла.
Мне совсем не хотелось рубить сплеча. В общем-то, выражение "больше нет в живых" в данном случае тоже было бы уместнее. Пусть даже оно не сработало с Энни, мне все равно стоило попробовать еще раз. Все лучше, чем вот так, без подготовки.
В наступившей тишине послышался шумный вдох — будто внезапно в здании перекрыли кислород. А затем все заговорили разом.
— Что?
— Что сказала Скайлер?
— О боже!
— Вы слышали, что она только что сказала? — Она сказала, что Труди погибла!
Кто именно и что именно говорил, было не разобрать — все голоса слились воедино, словно одновременно включили несколько телевизоров, настроенных на разные каналы.
Что, однако, интересно — Барби, Шарлотта и даже Арлин, жена Джарвиса, среагировали на мое заявление совершенно одинаково: как по команде, прикрыли рот рукой. Либо Барби, Шарлотта и Арлин были одинаково напуганы, либо же все они пытались спрятать радостные улыбки.
Глава 7
Джарвис слегка попятился.
— Что-о-о? — У шефа карие глаза-бусинки, которые лезут из орбит, когда он чем-то расстроен. Сейчас они напоминали перезрелые виноградины. — Ты хочешь сказать, что одного из моих агентов…
Видимо, пропуски полагалось заполнять мне.
— …больше нет с нами? — закончила я за него. И кивнула.
Джарвис стоял как громом пораженный.
— О боже… Значит, ты хочешь сказать, что одного из моих лучших агентов… э-э… э-э…
Я даже не поморщилась. Ничего удивительного, что Джарвис прежде всего думает о том, как смерть Труди отразится на бизнесе. Совсем недавно меня, кстати, тоже едва не порешили. Из пистолета. И случилось сие прямо перед этим самым зданием. Думаете, что больше всего беспокоило тогда Джарвиса? Да-да, не отпугнет ли инцидент потенциальных клиентов.
— Она… ее… — силился закончить Джарвис, но, кажется, никак не мог выговорить слово, которое только что так легко слетело у меня с языка.
Тут я подумала, что, возможно, еще не поздно последовать совету авиаторов, и подсказала:
— …больше нет в живых.
Кажется, я ошиблась. Поздно. Видимо, после того, как произнесено слово "погибла", непоправимый ущерб нанесен. И уже нельзя смягчить удар.
— Господи! Труди погибла? — заголосил Джарвис. — Боже мой! Труди погибла!
В последнее время Джарвис завел моду повторяться. Думаю, это как-то связано с количеством замедленных повторов, которые он смотрит по телевизору во время футбольного сезона. Вероятно, это фатально повлияло на мозги бедняги. И теперь он полагает, что всякий волнующий момент в жизни стоит повторить хотя бы еще разок.
— Это ужасно, — объявил Джарвис. — У-ЖАС-НО!
Между тем Шарлотта, Арлин и Барби окружили мой стол, но никто и не подумал предотвратить истерику Джарвиса. Они просто стояли и смотрели на него. Арлин заговорила первой, но слова ее не имели к мужу никакого отношения.
— Как это случилось?
Арлин из тех женщин, о которых говорят хорошо выглядит для своего возраста". В том смысле, что, будь ей двадцать лет, ее сочли бы дурнушкой, но поскольку ей, должно быть, слегка за тридцать (а то и за сорок) — она выглядит потрясающе.
Разумеется, чтобы оценить, насколько потрясающе выглядит Арлин, надо бы знать точно, сколько ей лет, но она явно не желает посвящать нас в такие подробности. Свое водительское удостоверение она не носит при себе в бумажнике, как все нормальные люди, а запирает в "бардачке" машины. Более того, чтобы спровадить Арлин из комнаты, достаточно заговорить о том, кто когда пошел в детский сад или закончил школу, — словом, на любую тему, в ходе обсуждения которой может всплыть ее возраст.
У Арлин темно-каштановые волосы, подстриженные "под пажа", глянцевый лоск которых не омрачает ни единая седая прядь. А макияж всегда выглядит так, будто его только что наложили, — и возможно, так оно и есть. Я заметила, что значительную часть рабочего дня Арлин проводит, проверяя и перепроверяя — в туалете или прямо за столом, — как поживает та разноцветная дрянь, которой она намазывает лицо. Одно скажу: не хотелось бы мне отвечать за чистоту ее наволочек. Наверное, это все равно что пытаться отстирать Туринскую плащаницу.
Так вот, стоило Арлин заговорить, как я уловила некую нотку в ее голосе. Легкую дрожь очевидного удовлетворения. Поймав мой пристальный взгляд, Арлин небрежно пожала плечами и поправила прическу.
— Только не подумайте, будто меня интересуют кровавые детали и все такое…
Тут она слегка кашлянула, но выглядело это ненатурально. По-моему, все понимали, что именно кровавые детали интересуют Арлин. Откашлявшись, она пояснила:
— Я просто хотела знать, не производственная ли это травма. Ну, в смысле, поскольку Труди работала в нашей фирме, то мы с Джарвисом должны быть в курсе…
Уж лучше бы Арлин не поднимала эту тему. Джарвис исторг душераздирающий вопль:
— Боже милостивый! Ведь это не производственная травма, правда? — И повернулся ко мне, без кровинки в лице. — ПРАВДА?!
Видимо, перспектива предстать перед судом страшила Джарвиса еще больше, чем потеря одного из лучших агентов. Что и говорить, душа-человек наш шеф.
— Джарвис, — ровным голосом произнесла я, — Труди задушили. По-твоему, это похоже на производственную травму?
Думать надо было, прежде чем рот открывать. Мое сообщение вызвало еще один групповой вдох. Дамы дружно схватились за свои шеи.
И снова первой нашлась Арлин:
— Бедная, бедная, бедная Труди!
Да что ж они все как заезженные пластинки! Прямо напасть какая-то.
— Какая ужасная, ужасная, ужасная трагедия! — продолжала Арлин, качая головой. При этом ни единый волосок в ее прическе даже не шелохнулся.
Может, я не права, но мне казалось, что смерть Труди не настолько "ужасная, ужасная, ужасная трагедия" для Арлин. В лучшем случае ей наплевать. В худшем — новость для нее словно бальзам на сердце.
Да уж. Тут поневоле начнешь проникаться искренней жалостью к бедной Труди. Неужели всем начхать на ее смерть?
Я покосилась на Барби. Та оставила в покое шею и теперь увлеченно грызла малиновый ноготь, кокетливо выглядывая из-под платиновых локонов. Ну прямо живое воплощение безутешного горя!