Дела сердечные

— Ну, Скай…
Матиас только недавно начал называть меня "Скай". И каждый раз я вспоминаю единственного известного мне типа по имени Скай. То был Скай Кинг. Если помните, так звали ковбоя из телефильма пятидесятых годов. Обладая разносторонними талантами, Скай Кинг мало того что пел, объезжал диких мустангов и ловил мерзавцев, — он еще и управлял самолетом. Видимо, дабы оправдать свое имя [4].
— …так в чем проблема? — закончил он.
Я изобразила невинный взгляд:
— О чем ты?
Матиас расхохотался:
— Уж со мной-то не надо разыгрывать святую невинность! Ты отлично знаешь о чем. Зачем я тебе сдался? Проблема в типе, которому показываешь дом?
Несколько минут я собиралась с духом. И боролась с искушением. Ведь так просто было бы наврать Матиасу. Я могла сказать: да, этот тип в беседе по телефону отмочил какую-то пошлость, — и Матиас бы поверил. С легкостью. И разумеется, выбил бы дух из Ирвинга Рикля в первую же минуту встречи. Возможно, это не самое лучшее начало для знакомства с клиентом — отправить его в больницу, однако ни в одной из книжек серии "Сам себе психолог", которых я прочла немало, ложь не называли надежной основой для прочных отношений.
Вдобавок я припомнила, каково было мне самой, когда ловила на вранье своего бывшего супруга. О гибели Труди наверняка напишут в завтрашнем "Курьере", и как только Матиас это прочтет, сразу же смекнет, зачем он мне сегодня понадобился.
Так что, поборов соблазн, я рассказала Матиасу более-менее обо всем. О том, что случилось с Труди, о ее записке и о вопросах, которые задавали мне Солонка с Перечницей. И чем дольше я говорила, тем сильнее стискивал Матиас руль.
— Господи, Скайлер… — только и вымолвил он.
Глянув на его встревоженное лицо, я помимо воли поведала и о гипотезах Шарлотты из Страны Чудес. Будто считала их мало-мальски состоятельными. Я рассказала Матиасу, что, возможно, клиент продинамил Труди, или убийца шел за ней следом, или она вообще ни с кем не встречалась, а просто хотела сбежать с работы под благовидным предлогом.
Как ни странно, от теорий Шарлотты Матиасу стало не легче, чем мне.
— Так что, сам понимаешь, — подытожила я, — гибель Труди могла не иметь никакого отношения ко мне.
И Матиас тут же со мной согласился. Причем с такой готовностью, что я поняла: он не верит ни единому своему слову.
— Ты абсолютно права. Глупо делать скоропалительные выводы. — Он похлопал меня по руке. — Наверняка не о чем беспокоиться.
Я уже говорила, что не выношу, когда меня хлопают по руке? Я понимала, что Матиас хочет меня утешить, но ничего не могла с собой поделать. Когда меня так похлопывают, чувствую себя собакой, терпеливо дожидающейся объедков с хозяйского стола. Естественно, я отдернула руку.
Матиас испуганно покосился на меня. Я вымучила улыбку:
— Да я совсем не беспокоюсь. Ничуточки. Просто этот тип, которому я должна показывать дом, он… в общем, по телефону он показался мне каким-то странным. Вот я и подумала, что если ты свободен, то, может, мне лучше не встречаться с ним одной и…
К несчастью, в этот момент мы с Матиасом подъехали к дому на Эшвид-драйв и увидели, что на крыльце переминается человек. Голос мой сорвался.
На верхней ступеньке крыльца, засунув руки в карманы, подпрыгивал человечек сантиметров на десять ниже моих метра шестидесяти семи и килограммов на восемь легче моих шестидесяти пяти. Более того, ему идеально подходило имя Ирвинг Рикль. Лучшего его мамочка выбрать не могла.
На Ирвинге была рубашка в красную полоску, синие брюки в клетку, белые носки и черные парадные туфли с синими, в клетку, шнурками. Откуда я узнала, что носки белые? Очень просто. Клетчатые брюки Ирвинга были того самого фасона, который мои сыновья называют "рыболовными". По их мнению, это такие короткие штанишки, что, случись вам переходить в них реку вброд, вы даже манжеты не замочите. Я смотрела на Ирвинга, и не находила слов.
Заглушив мотор, Матиас тоже смерил Ирвинга взглядом:
— Да, и впрямь зловещий тип.
Либо Ирвинг только что проглотил шарик от пинг-понга, либо у него самый большой кадык, какой мне доводилось видеть.
Я прочистила горло:
— Не суди о книге по обложке. — Стыдно вспомнить, но именно так и сказала. Похоже, по части оригинальности Барби мне не соперница. — Помнишь, Тед Банди [5] с виду казался самым обычным человеком?
Зеленые глаза Матиаса слегка расширились, но он не ответил, неотрывно глядя на Ирвинга.
Я проследила за его взглядом: Ирвинг ковырялся в правом ухе карандашом.
Ну ладно, может, он и не совсем обычный.
  
Глава 9
 
Закончив ковыряться в ухе, Ирвинг убрал карандаш в карман рубашки. Я мысленно взяла себе на заметку никогда не одалживать у этого человека пишущие принадлежности. Ни-ког-да.
— Мистер Рикль? — Я протянула руку. — Я Скайлер Риджвей.
Моя улыбка мне самой показалась вырезанной из картона и налепленной с помощью клея.
Улыбка Рикля была не многим лучше. Она словно подрагивала по краям.
— Оч-чень р-рад п-поз-знакомиться. — Голос его тоже подрагивал. Как-то не похоже, что он рад. Такое впечатление, будто Ирвинг стоит в эпицентре землетрясения баллов в шесть-семь по шкале Рихтера.
И руку он пожимал не лучше, чем говорил. И что странно, после того, как мы с ним обменялись рукопожатием, рука Ирвинга почему-то продолжала трястись. Ну точно, маньяк!
Я представила Матиаса как своего "помощника", что, если разобраться, было чистой правдой. Мы с Матиасом все время друг другу помогаем. Но Ирвинг, кажется, усомнился. Его водянистые глазки недоверчиво задержались на моем друге.
Если ладонь Ирвинга была влажной и дрожащей, когда он пожимал мою руку, то подумать страшно, что с ней творилось, когда он обменивался рукопожатием с Матиасом, который казался рядом с ним великаном. Едва их ладони соприкоснулись, глаза Матиаса округлились. Он поспешно отдернул руку и, дождавшись, когда Ирвинг отвернется, вытер ее о джинсы.
— Ну, — радостно объявила я, — пойдем в дом?
Голова Ирвинга запрыгала вверх-вниз, а в такт голове — и адамово яблоко. Я снова одарила его картонной улыбкой и, отперев дверь ключом, жестом пригласила войти.
Чтобы это сделать, бедняга должен был миновать Матиаса, который стоял справа от меня. Ирвинг бросил на Матиаса взгляд, каким в фильмах ужасов беспомощные герои смотрят на типа в горнолыжных очках, вооруженного бензопилой.
И это хладнокровный убийца?
Впрочем, даже если этот человечек совершенно безобиден, я все равно была рада, что Матиас со мной. Пускай с виду клиент и не опасен, но кто знает? Ведь если бы все убийцы походили на убийц, никого бы не убивали, правда?
А еще я вспомнила, как где-то читала, что Альберт Десальво, он же Бостонский душитель, был необычайно застенчив. Тогда я страшно удивилась, ибо раньше полагала, что робость и тяга к убийствам — взаимоисключающие качества. Но оказывается, если человек застенчив, это вовсе не обязательно означает, что он не способен кого-то задушить.
И не факт, что на это не способен человек, щеголяющий в клетчатых штанишках. Более того, будь я маньяком, именно так и оделась бы. Дабы замаскироваться. Кому придет в голову опасаться коротышки в клетчатых бриджах? Черт возьми, да Ирвингу даже убивать никого не надо! Ему достаточно сообщить о своих намерениях, и потенциальная жертва окочурится от изумления.
Чем больше я над этим размышляла, тем больше укреплялась во мнении, что Ирвинг — идеальная кандидатура. Вспомните киношные детективы: злодеем всегда оказывался наименее подозрительный человек. Так что Ирвинг подходил по всем статьям.
И не будем забывать, что он позвонил мне вскоре после исчезновения Труди. Небось обнаружил подмену и решил все-таки прикончить кого надо. Может, и нервничает не потому, что робкий, а потому, что я спутала ему карты, приехав с Матиасом?