Возраст любви
Джен, напротив, гораздо лучше понимала именно эту сторону характера Аманды, забывая подчас об ослепительной внешности матери, и это служило еще одной причиной разлада между сестрами. Луиза всегда ревновала сестру и к отцу, и к матери, а Джен это обижало. Она-то не считала себя «любимой дочерью», в чем ее часто обвиняла сестра. Больше того, Джен знала, что именно с Луизой Аманда и Мэттью связывали все свои надежды и потому были к ней особенно требовательны, однако объяснить это сестре не было никакой возможности. Луиза продолжала ревновать и злиться, и только после замужества обеих сестер между ними установилась видимость нормальных отношений.
– Я хочу, чтобы вы знали, как он любил вас обеих, – негромко добавила Аманда и неожиданно всхлипнула. Она никак не могла поверить, что ее муж умер, что он никогда больше не обнимет ее, не прижмет к себе, не скажет ей, как сильно он ее любит. Всю жизнь она боялась, что Мэтт может вдруг уйти от нее, и вот теперь она осталась одна. И Аманде было ничуть не легче от того, что разлучила их смерть, а не другая женщина. Для нее муж был единственным любимым человеком, от которого она зависела и на которого привыкла полагаться, и теперь Аманде было трудно представить себе, как она будет жить без него.
– О, мама, мамочка!.. – Джен вскочила с дивана и, нежно обняв продолжавшую негромко всхлипывать Аманду, стала утешать ее. Смотреть на это Луизе было невыносимо, и она бесшумно вышла из комнаты. В кухне она застала Пола, который сидел за столом и пил кофе.
– Ну, как она? – озабоченно спросил он, и Луиза раздраженно передернула плечами. Ей тоже было больно, но почему-то это никого не интересовало. Детей она отправила домой, Джерри вернулся на работу в контору, и, кроме Пола, Луизе совершенно не с кем было поговорить. Пола она не любила, но никого другого рядом все равно не было.
– Мама в ужасном состоянии. Такой я ее еще никогда не видела, – сказала она, садясь напротив него и наливая себе кофе из стоящего подле кофейника. – В последнее время она зависела от отца на все сто процентов. Он говорил ей, когда вставать и во сколько ложиться, что делать и чего не делать, с кем общаться, а кого не пускать на порог. По-моему, это чудовищно. Я просто не понимаю, как она могла такое допустить! Неудивительно, что теперь она так растерялась...
– Быть может, именно этого она всегда хотела. Разные люди – разные характеры. Один сам ведет кого-то по жизни, другому нужно, чтобы вели его, – заметил Пол, с интересом поглядев на свояченицу. В Луизе всегда было столько горькой иронии и затаенного гнева, что он не раз задумывался, насколько она счастлива со своим мужем. Как и во всех семьях, в семействе Кингстон были свои подводные течения, свои рифы и отмели, лавировать между которыми человеку со стороны бывало подчас очень трудно, и, чтобы правильно ориентироваться, Пол всегда прислушивался к тому, что Джен и Лу говорят о своей матери. Они, разумеется, видели ее по-разному, однако главное заключалось в том, что на самом деле Аманда Кингстон была совсем не такой, какой ее видели посторонние. Для всего мира она была сильной, уверенной в себе, даже чуточку холодноватой женщиной, но дочери знали ее совсем другой. Для них она была робкой, неуверенной, полностью подчиненной мужу женщиной, которой нравилось, когда ей указывали, что надо делать, и принимали за нее все важные решения.
Иногда Полу даже казалось, что в этом-то и заключена главная причина того, что Аманда отказалась от продолжения кинокарьеры. Может быть, размышлял он, дело вовсе не в том, что Мэттью не разрешил ей сниматься. Может быть, она сама боялась возвращаться в реальную жизнь, где надо было принимать решения и самой отвечать за них.
– Ничего... Я думаю, она скоро успокоится, – сказал Пол Луизе. Ничего другого ему просто не приходило в голову. Да и что тут можно было сказать?
Луиза отпила глоток кофе, поморщилась и отодвинула чашку. Подойдя к буфету, она налила себе вина, но пить не стала и только нервно вертела в руках бокал. Пол сразу понял, что видит перед собой еще одну не очень-то счастливую женщину, но, как ее утешить, он не знал.
– Джен о ней позаботится, – добавил он, но эти слова, казалось, разозлили Луизу еще больше.
– Разумеется, позаботится! Да она от нее теперь ни на шаг не отойдет! – Луиза так резко опустила бокал на стол, что Пол невольно вздрогнул. – Джен всегда обожала лизаться со своей любимой мамочкой! Удивляюсь, как она до сих пор не предложила тебе переехать сюда, тогда бы они могли видеться друг с другом каждый день. Да и мама была бы счастлива. Если вы поселитесь здесь, ей не придется заботиться о доме. Джен была бы только рада взвалить это на себя.
– Послушай, Лу, возьми себя в руки! – воскликнул Пол, назвав свояченицу именем, которым называла сестру Джен, но Луиза смерила его таким взглядом, что ему стало не по себе. В это мгновение она была удивительно похожа на свою мать. И на отца тоже, но это сходство было сходством характеров, а не внешности. Из двух сестер именно Джен унаследовала красоту матери и аристократическое благородство Мэттью. – По-моему, ты зря кипятишься, – добавил Пол. – Поверь, никто не хочет обидеть тебя или причинить тебе боль.
– Черта с два! – воскликнула Луиза и, залпом осушив бокал вина, тут же налила себе еще. – Да они всю свою жизнь только тем и занимались, что старались унизить меня. Быть может, теперь, когда отец умер, Аманда сумеет стать нормальным, зрелым человеком. И она, и все мы...
И, не дав Полу ответить, Луиза вышла, громко хлопнув дверью, а Пол остался сидеть за столом над чашкой остывшего кофе.
Джен увидела Луизу в окно кабинета.
– Лу снова злится на меня, – вздохнула она, провожая взглядом сестру, которая медленно шла по дорожке с бокалом вина в руке. – Она все время на меня за что-нибудь злится.
– Как бы мне хотелось, чтобы вы перестали ссориться друг с другом, – печально ответила Аманда. – Я надеялась, что, когда вы вырастете, все будет по-другому. Я думала, вы подружитесь, особенно после того, как выйдете замуж и у вас будут свои дети...
Она действительно надеялась на это еще с тех пор, когда ее девочки были детьми. Никакого другого будущего Аманда для них не желала, но Джен, услышав ее слова, погрустнела еще больше.
– Ты же знаешь, мама, я... Я не...
– Что?! – На лице Аманды отразилась такая тревога, что сердце Джен болезненно сжалось.
– У меня нет детей, – тихо ответила она, но в ее голосе прозвучала такая грусть, что Аманда насторожилась.
– Ты не хочешь иметь детей?! – осторожно спросила она. Ее дочь не хочет детей? Если это так, это же настоящее предательство!
Другого слова она подобрать просто не могла.
– Дело не в этом... – Джен снова посмотрела в сад, на сестру, которая уселась на скамейку перед клумбой с мелкими желтыми розами и поднесла к губам бокал с вином. У Луизы было трое детей, которых она родила одного за другим в первые пять лет брака. Она сама так хотела и, выйдя замуж, осуществила свою мечту. Теперь у нее было два сына и дочь, и Джен оставалось только завидовать сестре. Зачатие, беременность, роды – все далось Луизе просто и естественно, а у Джен с Полом, увы, ничего не получалось...
– Разумеется, я хочу детей, – сказала Джен. – Но... Мы очень стараемся, но ничего пока не случилось. А ведь прошел уже почти целый год, как мы отказались от контрацепции.
– Это ничего не значит. – Аманда невольно улыбнулась. – Подчас на это требуется время. Будь терпеливой. Во всяком случае, отчаиваться еще рано.
– Почему-то вам с папой никакого времени не потребовалось, – упрямо возразила Джен. – Лу родилась ровно через десять месяцев после того, как вы поженились. А еще через год родилась я.
Она тяжело вздохнула, и Аманда ласково погладила дочь по голове. У Джен было такое выражение лица, что у Аманды буквально сжалось сердце. В глазах Джен отразились не только досада или сожаление; в них были горечь и разочарование, и Аманде снова захотелось заплакать, на этот раз – от бессилия.