Опасный денди

У лорда Доррингтона вошло в привычку каждое утро, независимо от того, в котором часу он заснул предыдущим вечером, кататься верхом. Этим также объяснялось то, что он находился в отличной физической форме и сохранил атлетическую фигуру, ставшую предметом зависти его современников.
В восемь часов, задолго до того как проснулись знаменитые щеголи с Сент-Джеймс-стрит, лорд Доррингтон уже скакал по парку.
Под ним была великолепная лошадь - жеребец, которого он купил в Таттерсалле в прошлом месяце. Вряд ли какой-либо другой наездник мог сравниться с ним по умению держаться в седле и управлять такой своенравной и горячей лошадью.
Костюм безукоризненно сидел на лорде Доррингтоне. Он выбрал галстук в стиле "осболд-стон", который очень отличался от традиционных. Этот галстук, завязанный в соответствии с модой, введенной Красавчиком Браммелем, был удобен для жаркой погоды, так как его не нужно было оборачивать вокруг шеи. Однако не каждому щеголю удалось бы создать такой же огромный узел, толщиной в два и шириной в четыре дюйма.
Поэтому немногочисленные мужчины, выехавшие в парк в этот ранний час, поглядывали на лорда Доррингтона с завистью.
Свернув с популярного для прогулок Роу, его светлость пустил своего жеребца в галоп. Проведя на свежем воздухе около часа, лорд Доррингтон вернулся домой к завтраку. Прогулка пошла ему на пользу, он чувствовал, как его тело налилось силой.
Войдя в Доррингтон Хаус, он протянул шляпу и хлыст ожидавшему в холле лакею и собрался было пройти в комнату для завтрака, когда к нему приблизился дворецкий с серебряным подносом, на котором лежало письмо. Лорд Доррингтон бросил на него безразличный взгляд.
— Его принес лакей полчаса назад, милорд, — сообщил дворецкий.— Он попросил, чтобы я сказал вашей светлости, что дело очень срочное.
Лорд Доррингтон приподнял бровь, всем своим видом показывая, что считает подобное заявление верхом наглости, потом взял конверт и направился в комнату для завтрака.
Его светлость расположился за столом, залитым утренним солнцем, и принялся за телячью котлету с гарниром из грибов в сметане. И только после этого он обратил свое внимание на лежавший возле тарелки конверт.
На мгновение его охватило странное чувство, что он не хочет вскрывать письмо и узнать его содержание. Помедлив немного, он все же взломал печать.
Почерк оказался элегантным, буквы — ровными, однако у лорда Доррингтона не вызывал сомнения тот факт, что писавший был чем-то взволнован, что его рука дрожала.
Записка была короткой:
 "Милорд, мне нужно как можно скорее увидеться с вашей светлостью. Сожалею, что побеспокоила вас, но дело очень срочное. Я буду ждать вас в галерее церкви Св. Георгия на Ганновер-сквер с 9часов. 
 Алина ". 
Лорд Доррингтон взглянул на часы. Было уже пять минут десятого. Он неторопливым жестом отложил письмо и вновь принялся за еду.
Часы на башне давно пробили десять — громкие удары эхом отдавались от стен пустой церкви, — когда Алина услышала шаги.
Лорд Доррингтон на секунду остановился, чтобы оглядеть ряды жестких деревянных скамеек, на которых в воскресные дни сидели слуги, сопровождавшие представителей высшего света в церковь, и менее знатные прихожане. Наконец он заметил Алину.
Она сидела в дальнем углу балкона возле окна, через которое проникали золотые солнечные лучи. Когда он направился к ней, она вскочила, но не двинулась к нему навстречу.
— Вы выбираете очень странные места для встреч, Алина, - весело заметил лорд Доррингтон, подойдя к ней.
— Любое другое вызвало бы у Марты подозрения, — ответила она. Ее голос звучал взволнованно. Казалось, она до последней минуты не верила, что он придет, и все же ждала его.
— Марта? — переспросил лорд Доррингтон.
— Моя горничная, — объяснила девушка. — Она обязана сопровождать меня, когда я хожу в церковь. — Увидев, что лорд Доррингтон огляделся по сторонам, она поспешно добавила: — Она внизу. Она не может видеть нас. Я сказала ей, что хочу побыть одна, чтобы представить, как буду идти к алтарю в день… свадьбы.
При этих словах голос девушки дрогнул.
— Так что же произошло после того, как мы расстались? - тихо спросил лорд Доррингтон.
Он опустился на скамью рядом с Алиной спиной к окну так, чтобы свет падал на ее лицо. На ней была шляпка с широкими полями, украшенная маргаритками и бледно-голубыми лентами.
Лорд Доррингтон отметил про себя, что шляпка была намеренно выдержана в том стиле, который подошел бы только девочке.
Платье Алины походило на то, что было на ней прошлым вечером, однако оно не было так перегружено вышивкой и прочими деталями. Основным его украшением служили крохотные бледно-голубые бантики и драпировка из тончайшего газа вокруг шеи и на рукавах. В этом туалете Алине едва ли можно было дать даже ее семнадцать лет.
Но во всем ее облике чувствовался какой-то диссонанс. Слишком явно подчеркивалась ее юность. Складывалось впечатление, будто длинные локоны были спущены на щеки специально для того, чтобы скрыть черты, дабы никто не смог сделать вывод о свойствах ее характера.
Только глаза остались теми же, подумал лорд Доррингтон, большими и испуганными. Сейчас он получил возможность разглядеть их цвет: они были темно-зелеными.
- Эхо нам не помешает, — сказала Алина, поворачиваясь к лорду Доррингтону. - Я проверила, что будет, если мы сядем на первый ряд. Оказалось, что там слишком хорошая акустика и нас смогут услышать. К тому же Марта немного туга на ухо. Если мы будем говорить вполголоса, никто ничего не заподозрит.
- Вы обо всем позаботились, — заметил лорд Доррингтон.
- Я очень старалась учесть все мелочи,— с несчастным видом ответила Алина.
Лорд Доррингтон не знал, что в тот момент, когда девушка увидела его, она внезапно поняла, насколько велика была ее самонадеянность, приняв решение послать ему записку.
Прошлым вечером, когда они разговаривали в тени беседки, а потом ехали в освещенной тусклым светом фонаря карете, они были совершенно чужими друг другу людьми. Алина даже не разглядела толком его лицо. Хотя ей был неприятен его интерес к ее судьбе, позже, ночью, она все же не смогла удержаться, чтобы не думать о нем, и, к своему удивлению, обнаружила, что не в состоянии вспомнить, как он выглядел.
Сейчас же она чуть ли не с благоговейным трепетом взирала на того, кого представляла совсем иным. Ей даже в голову никогда не приходило, что мужчина может быть так красив.
Но классические черты лица затмевались совершенством линий его костюма. Он был одет в плотно обтягивающие ноги панталоны, которые ввел в моду принц как одежду для неофициальных визитов, были бледно-желтыми — цвета шампанского. Визитка подчеркивала одновременно и стройность его бедер, и ширину плеч. Алина не подозревала, что его накрахмаленный галстук завязан самым сложным из всех возможных узлов, называвшимся "математическим", отчего шея казалась длиннее, а подбородок — жестче. Галстук был заколот булавкой с крохотным бриллиантиком, в котором играли лучи утреннего солнца.
Сняв шляпу, лорд Доррингтон положил ее на скамью и тихо проговорил:
— Так что случилось?
Алина ответила не сразу.
— Я хочу... чтобы вы освободили меня... от моего обещания, — еле слышно промолвила она.
— Я ожидал этого, — признался лорд Доррингтон. — Но сначала вам придется все рассказать мне. Вчера я просил вас поговорить с матушкой. Вы сделали это?
— Нам нет смысла обсуждать мои проблемы, — ответила Алина.
— А если я откажусь? — предположил лорд Доррингтон.
— Вы не посмеете! Вы не имеете права толкать меня на то, к чему меня принудили шантажом!
— Сильно сказано! — с улыбкой заметил лорд Доррингтон. — Давайте не будем тратить время на споры и начнем сначала, Алина.
— Я понадоблюсь маме только после полудня, — сказала девушка.— Однако уверена, у вашей светлости есть более важные дела и что у вас нет желания взваливать на себя мои проблемы. Поэтому, милорд, прошу вас выполнить мою просьбу. А после этого вы сможете спокойно уйти и больше не вспоминать обо мне.