Сквозь годы

— Теоретически, как я понимаю, но практически — никогда.
Она с трудом отвела взгляд от губ Коула и вдруг почувствовала его ладонь на своем бедре.
— Ситуация простая: тебе досталось то, что нужно мне. Поэтому я предлагаю тебе сделку.
Мягко стелет, ничего не скажешь, подумала Глэдис. Значит, он решил пустить в ход свои чары.
Она решительно сбросила его руку и вскинула голову, глядя ему прямо в глаза.
— Нет. Это дом принадлежит мне и моему сыну! Мы не тронемся с места! — твердо заявила она.
Коул не отвел взгляда.
— Я уверен, что ты согласишься продать мне свою долю за хорошую цену, — почти пропел он. — Это откроет перед тобой такие возможности! Имея большие деньги, ты можешь уехать за границу и начать новую жизнь…
— Я не собираюсь покидать усадьбу, — возразила Глэдис.
В глазах Коула мелькнуло раздражение.
— Ты намерена остаться здесь во что бы то ни стало?
— Да! — решительно подтвердила она.
Снова повисло тяжелое молчание.
Коул внимательно изучал ее лицо. Этот интерес был чисто мужского свойства, и Глэдис внутренне сжалась. Взгляд его задержался на ее губах, и она мгновенно почувствовала, как набухает грудь и твердеют соски. Самое ужасное, что Коул тоже заметил эту реакцию. Понимающая улыбка скривила его губы, и Глэдис покраснела.
— Ты прекрасно понимаешь, что мы не можем жить в одном доме, — сказал он. — Это кончится тем, что мы попытаемся убить друг друга… или займемся любовью.
Глэдис потеряла дар речи.
Пожалуй, он прав, в отчаянии призналась она себе. Между ними то и дело словно пробегал электрический ток. Да, этот мужчина мой враг, но почему тогда я изнемогаю в ожидании его прикосновений?!
— Убийство? Возможно. Но постель — никогда! — сурово отчеканила она, но голос ее дрогнул и должный эффект от этого торжественного заявления был смазан.
Глаза Коула сверкнули.
— Возможно, ты права.
Однако выражение его лица недвусмысленно говорило о том, что он уверен в обратном.
Слова «займемся любовью» заставили Глэдис затрепетать, но она сжала зубы и сделала вид, что с ней ничего не происходит, принуждая себя сосредоточиться и выкинуть из головы ненужные мысли. Сейчас решалось ее будущее. Выход из ситуации напрашивался сам.
— Коул, — объявила она, — уехать придется тебе.
— Почему?
— Потому что только безжалостное чудовище способно выгнать беззащитную вдову с ребенком на улицу, — уверенно произнесла она и, довольная своей находчивостью, встала.
— Ты права… — задумчиво проговорил Коул. — Меня вовсе не привлекает эта роль.
Убирайся отсюда! — мысленно заклинала она.
— Пожалуй, мне стоит все хорошенько обдумать, — признался он, но когда Глэдис обернулась, не в силах скрыть торжества, добавил: — Однако я могу избавить эту беззащитную вдову с ребенком от нищеты. Я предложу до неприличия большую сумму в качестве выкупа за ее долю. Думаю, такая постановка вопроса легко превратит меня из безжалостного чудовища в благородного рыцаря. — И он испытующе взглянул на нее.
— Но я уже сказала, что отказываюсь от такого предложения… — неуверенно начала Глэдис.
— А как воспримут твой отказ жители поселка? Что они подумают о тебе? Что ты из одной только нелепой гордыни жертвуешь благополучием сына, в то время как вы могли бы переехать в уютный новенький домик с верандой?
— Я ненавижу эти домики! — вскинулась она.
— Но ведь это не довод, не правда ли? — вкрадчиво спросил Коул.
Глэдис была в бешенстве. Он ловко обернул против нее аргумент, который казался ей таким бесспорным!..
Так тебе и надо, выругала себя она. Нельзя использовать сына как орудие в схватке с Коулом!
Молча убирая со стола, Глэдис пыталась собраться с мыслями и начать новую атаку. Коул самодовольно улыбался, и она поклялась стереть эту улыбку с его лица!
— Полагаю, ты не позволишь нам с Дереком работать в огороде? — небрежно спросила она, напустив воды в мойку.
— Ты абсолютно права, не позволю, — подтвердил Коул.
— А он-то тут при чем! — вздохнула Глэдис горестно. — Значит, тебе наплевать, что он останется без работы? А что будет с его семейством? С Карен, четырехлетней дочуркой и годовалым младенцем? — Она оглянулась, уперев руки в боки. — Что подумают в поселке? Какие гневные статьи появятся в местных газетах! Возможно, люди даже организуют компанию в защиту Дерека — плакаты, воззвания и все такое…
— А ты ловкая шантажистка! — холодно заметил Коул.
— Я всего лишь констатирую факты, — возразила Глэдис. — Похоже, перед нами снова замаячил непривлекательный образ кровожадного чудовища, не так ли? Кстати, пострадает и Квентин.
Коул выразительно закатил глаза и вздохнул.
— Еще один из твоих любовников с женой и детьми?
— Без жены и детей, — поправила его Глэдис. — Он у нас работает, — пояснила она и обезоруживающе улыбнулась. — Ты должен его помнить? Я имею в виду старшего сына миссис Эдсон.
Коул выглядел обескураженным. Он прекрасно знал верзилу Квентина — парня тридцати четырех лет, который остановился в развитии на уровне восьмилетнего ребенка, но был работящим и добрым малым.
Глэдис была очень довольна собой. Похоже, ей удалось нанести решающий удар. Но вскоре выяснилось, что она рано обрадовалась.
— Почему же? — сказал Коул. — Я возьму его на работу… Как и Дерека. А вот тебя — никогда.
Рухнула ее последняя надежда. Что теперь делать? Встать перед ним на колени?
— Послушай, зачем тебе все эти хлопоты? — сделала Глэдис последнюю отчаянную попытку его уговорить. — Ты достаточно богат, чтобы жить в большом городе. А с этим домом у тебя связано столько тяжелых воспоминаний!
— Но я люблю его! — тихо произнес Коул. — Каждый уголок, каждый камень… Он был моим первым настоящим домом после того, как я много лет кочевал из приюта в приют, от одних приемных родителей к другим. Мне не было здесь легко, но зато я ощущал стабильность и… — Голос его понизился до шепота. — Здесь, пусть ненадолго, я нашел свою любовь.
Он говорил это с таким глубоким чувством, что сердце Глэдис ёкнуло — она впервые поняла, кем была для него приемная мать. Никто другой не дарил Коулу столько любви.
Перед таким доводом было трудно, почти невозможно устоять, и Глэдис растерялась. Но она обязана продолжать бороться. Ради Шона.
— Послушай, Коул, — сказала она. — Тебе нельзя оставаться здесь. Жители поселка сделают твою жизнь невыносимой. Возвращайся в город и забудь Гринлэнд.
— Если бы я мог его забыть! — нетерпеливо воскликнул он. — Пойми, все эти годы с момента своего отъезда я мечтал вернуться сюда. А люди изменят свое мнение обо мне, когда узнают о моих планах.
— Планы?! — в тревоге вскричала Глэдис. — Какие планы? Ты не посмеешь…
— И тем не менее я сделаю то, что задумал! Господи, да сама посуди, это такая ответственность! Тебе не под силу содержать дом, и он будет постепенно разрушаться, а я… Вот, посмотри! — Коул вытащил из кармана чековую книжку и открыл ее.
— Ты не слушаешь меня! — в отчаянии воскликнула она. — Я не уеду отсюда!
— Нет, уедешь, — процедил он сквозь зубы.
— Поживем, увидим! — буркнула Глэдис.
И вдруг, вне всякой связи с этим разговором, перед ее мысленным взором встали сексуальные видения, связанные… с Коулом!
Пытаясь отвлечься от этих грешных мыслей, она принялась яростно драить сковородки.
Коул шлепнул перед ней на стол чековую книжку.
— Учти, сумма будет уменьшаться на тысячу фунтов с каждым днем. Принимай решение сейчас, и ты со своим незаконнорожденным ребенком…
— Да как ты смеешь? — вспыхнула Глэдис. Неужели он догадался? Она в упор посмотрела на Коула. — Почему… почему ты так назвал Шона?
— Потому что он не похож на Джерри! — огрызнулся тот. — Твой ребенок — копия Дерека!
Она даже задохнулась от возмущения.
— Ну, знаешь, это уж слишком! — Он и не подозревает, через что ей пришлось пройти. — Шон — сын Джерри, клянусь!
— Ты могла одурачить его, — пренебрежительно бросил Коул, — но не меня. — Он резко поднялся со стула. — Я хочу посмотреть завещание, а потом ты объяснишь мне, куда подевались некоторые ценные вещи.