Мир в его руках

— Какие у тебя планы на остаток отпуска?
Дон постаралась ответить спокойно:
— Надо бы домой пораньше вернуться. Полно дел. Эльфы у меня в квартире не водятся, так что придется самой заняться уборкой и всем прочим…
— Как мне тебя уговорить остаться еще на денек?
— Попроси.
— Прошу.
Господи, как же ей хотелось остаться, но ведь нельзя!
— Скажи «да», Дон. — Скотт мягко провел кончиком пальца по ее щеке, остановившись около уголка губ. И, чувствуя, что она колеблется, добавил: — Обещаю быть джентльменом.
— Джентльменом! — Она засмеялась. — А ты хоть знаешь, что это слово означает? Я ненормальная. Мне не стоит быть с тобой дольше. Но пусть все идет к черту, еще на денек останусь.
— На два! — Он решил закрепить позиции. — И я знаю, что такое джентльмен. Это значит — «нежный мужчина». Я докажу тебе, что я такой и есть.
— Но сейчас ты себя ведешь совсем не по-джентльменски! — Дон уже не могла сдержать дрожь, когда поняла, что он собирается ее поцеловать.
— Завтра! — Скотт с улыбкой подавил ее слабую попытку вырваться. — Завтра я займусь доказательством этой теоремы.
Его губы коснулись ее губ. У Дон перехватило дыхание. Не встречая больше сопротивления, он крепко прижал ее к себе.
— Сколько же я ждал этого! — прошептал Скотт, сливаясь с ней в поцелуе. Его язык уже касался ее зубов, стремясь проникнуть глубже. Дон почувствовала непреодолимое желание ответить ему лаской и сама прижалась к нему крепко-крепко. Скотт почувствовал вкус победы: «Если бы она меня не любила, она бы себя вела по-другому».
— Моя любимая девочка! — Его руки прошлись по ее спине, остановились на изящной выпуклости бедер. — Я знаю, что это безумие. Но ты свела меня с ума. Я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя, Дон. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Чтобы у нас все было общее… — Он осекся, почувствовав, как она напряглась.
Скотт ослабил объятия и как-то неловко отступил на шаг. Не надо ему было этого говорить. Она еще не готова к его признаниям. Он виновато улыбнулся. Поднял руку, чтобы погладить се по щеке, но опустил на полпути.
— Дон, прости…
Она неловко поежилась:
— Если хочешь, чтобы завтра я составила тебе компанию, отвези-ка меня побыстрее домой.
— Идет! — Он со вздохом кивнул.
Дон была растеряна. Она очень хотела Скотта, но боялась причинить боль Бренту. В то же время не желала делать больно и Скотту. «И так, и так — одинаково плохо!» — размышляла она в отчаянии.
Потупившись, она остановилась у машины, пока Скотт возился с ключом.
— Спать хочешь? — мягко спросил он.
— Немножко.
Он понял, что она говорит неправду.
— Не молчи, Дон, — взмолился Скотт, когда они уселись. Он положил руку на руль и повернулся к ней.
Было темно, Дон не могла разглядеть выражения его лица. Но почувствовала какую-то напряженность. Видимо, он настроен на серьезный разговор.
— Что ты хочешь услышать? — спросила она ровным голосом.
— Хочу, чтобы ты сказала, что тебя гложет.
Она не отвечала. Тогда он продолжил, тщательно подбирая слова:
— Ну что с тобой? Если это из-за того, что я…
— Ты целовал меня и раньше, — поспешно перебила Дон. Ей не хотелось, чтобы он оправдывался, ведь виновата во всем только она одна!
Он протянул руку, взял ее за подбородок, повернул лицом к себе:
— Разве было когда-нибудь… так? — Почувствовав, что она стиснула зубы, отнял руку. — Ведь не было же, верно?
— Мы ведем себя нечестно по отношению к Бренту, — сказала она. — Он далеко и ни о чем не догадывается…
— А что изменилось бы, если бы он был рядом и догадывался? — Голос Скотта прозвучал мягко, но с досадой. Когда же она поймет, что представляет из себя ее муженек? Да ему же на все наплевать! Он ее не любит, а значит, и ревновать не может.
— Возможно, ничего и не изменилось бы, — согласилась Дон, внезапно ощутив в душе пустоту. — А теперь, когда мы этот вопрос решили, может, поедем наконец? — Она невесело улыбнулась. — На сегодня мне достаточно развлечений.
Скотт почувствовал себя так, словно ему залепили пощечину. Резко повернув ключ зажигания и беззвучно выругавшись, рванул машину с места. Брент всегда был потребителем. Он такой по своей природе. Не всем это только было видно. Сначала свои деньги промотал, потом к Дон пристроился. Еще бы, как удобно! Она от него ничего не требует, наоборот — каждый месяц посылает ему чеки на приличные суммы. Да без них он давно бы уже побирался! Скотт чувствовал, как внутри у него все кипит. Слава Богу, до дома Гастингсов он мог доехать с закрытыми глазами. Пожалуй, в незнакомое место в таком состоянии не добрался бы.
Дон облегченно вздохнула — приехали. Скотт со скрежетом остановил машину.
— Жаль, что мы заканчиваем вечер на такой грустной ноте, — произнесла она, поворачиваясь к Скотту. — Правда, все было чудесно. — Она взялась за ручку дверцы. — В какое время завтра? Куда двинем?
— Хотел пригласить тебя походить под парусом.
— Интересно. Не вылезай, не надо! — поспешно проговорила Дон, заметив, что Скотт открывает дверь со своей стороны. — Я сама дойду.
Он не обратил внимания на ее слова. Обошел машину, открыл ей дверцу. Она посмотрела на него слегка боязливо: нет ли у него каких намерений? Нет, вроде ничего. Даже руку не предложил. Проводил до двери, коротко бросил: «Спокойной ночи, Дон!» — повернулся и пошел к машине. Совсем странно.
— Спокойной ночи, Скотти! — крикнула она ему вслед.
Просыпаться не хотелось. Отвернувшись от теплых лучей утреннего солнца, Дон поудобнее устроилась на подушке. А может, не вставать вообще? Сказаться больной?
«Не будь такой трусихой», — подсказал ей внутренний голос. Она отбросила одеяло и спустила ноги на пол.
— Рановато ты сегодня! — приветствовал ее отец, когда спустя полчаса она вошла в кухню — свежая, в розовой блузке, таких же шортиках и тапочках.
— Для меня это поздно! — ответила она, наклоняясь к его щеке. — Ой, щетина какая, бриться надо! — Отвернулась к полке за чашкой и сказала: — У меня сегодня парусная регата!
— Правда?
Интересно, действительно в его голосе прозвучало беспокойство или ей так показалось? Дон обернулась с пустой чашкой в руке.
— Не надо было мне идти с ним вчера, да, пап?
— Налей себе кофе и присядь, дочка!
«Ну вот, начинается», — подумала Дон. Но послушно села за стол. Придется, видно, выслушать нотацию. Вид у отца был очень серьезный.
— У тебя с Брентом проблемы, ведь так?
Она чуть не поперхнулась кофе, покраснела и честно призналась:
— Да.
— Мы с мамой так и подумали, когда ты приехала.
— Но я же была у него! — уточнила Дон и рассказала отцу все, что произошло в Париже. Закончив, приготовилась услышать слова утешения, мол, ничего, все обойдется, но отец молчал. Потом, очнувшись от собственных мыслей, спросил:
— И что будет?
У нее по щекам покатились слезы.
— Не знаю. Я просто растеряна. То думаю разводиться, то жалко его становится. Я ему нужна.
— Ты ему нужна! — возмутился отец. — Ему, видите ли! А он — тебе нужен?
Ее душили слезы, она смогла лишь пожать плечами. А того, что отец сказал потом, она никак не ожидала.
— Пора тебе научиться думать о том, что тебе нужно, чего ты хочешь. — Дон попробовала возразить, но он нетерпеливо махнул рукой. — Дай мне закончить, пожалуйста! Если я сейчас не выскажусь, то, наверное, уже не скажу никогда. Твоя мать не даст. Мы не вмешивались, ничего тебе не говорили, потому что дали друг другу слово: не лезть в жизнь наших взрослых детей. Но сейчас я не могу молчать. — Эд немного передохнул, затем продолжил: — Знаешь, мне не нравится, что он все эти годы практически живет за твой счет. Разобьет машину — ты ему ремонт оплачиваешь или новую покупаешь. Он уже давно растратил все, что получил от родителей, а теперь тратит все, что ты зарабатываешь. Знаю, он тебе помог в свое время, но ведь с тех пор прошло девять лет! Ты, если судить по газетам, одна из самых высокооплачиваемых моделей в мире, а что с этого имеешь? Квартиру в Нью-Йорке? Пару шкафов с нарядами, которые покупаешь на распродажах?