Вкус победы

– У меня здесь есть для вас несколько посланий. А комнаты ваши – тринадцать и четырнадцать – вверх по лестнице. Распишитесь здесь. Двенадцать долларов в неделю. Я позабочусь о вашем чемодане.
Не успела она вымолвить ни слова, как он вышел из-за стола, Ей ничего не оставалось делать, как расписаться, оставить на столе расчетный чек и пойти за ним.
Ее комната была обычной и небольшой. В ней вмещались довольно большая кровать, две тумбочки, кресло, шкаф, а также ванная и туалет. Она была чистой и тихой, спокойной, несмотря на то, что единственное окно выходило на главную оживленную улицу. Эллин сдержанно поблагодарила мистера Нилссона и закрыла дверь, не предложив ему войти.
Расстегнув пальто, она просмотрела корреспонденцию, изумившись идентичности посылавших ее. Одно письмо, с удивлением обнаружила она, было от агента губернатора, Джошуа Мэннерса. Пока она открывала его, у нее дрожали руки, и это ужасно разозлило ее.
Эллин не могла понять своего разочарования, когда прочитала краткое формальное сообщение, приветствующее ее приезд в город.
Остальные были от официальных лиц дерби, требующие немедленной оплаты по различным пунктам. В двух анонимках были низкие и жестокие угрозы.
«Добро пожаловать в Дедвуд», – слегка вздрогнув, подумала она.
Следующие несколько дней Эллин держалась рядом с Бертом, проводя все время в конюшне, обхаживая Шейка и тренируя его. Они, как могли, старались экономить на еде, а по вечерам Эллин закрывалась в своей комнате и писала длинные письма Мисси, удивляясь, почему, она до сих пор не натолкнулась на Джошуа Мэннерса. Она предоставляла Берту свободу в поисках жокея и развлечений.
Эллин не рассказывала ему об угрожающих официальных письмах. Она не хотела отрывать Берта от работы. Анонимные угрозы, как подсказывал ей опыт, писали трусы, и были, в конечном итоге, чаще всего пустыми словами. Однако осторожность не мешало соблюдать. Ей не нравились взгляды, которые бросали мужчины этого города на нее, особенно жокеи, рабочие и их прихлебатели в конюшне. Они сами, как и их взгляды, вызывали в ней отвращение. Они смотрели на нее голодными глазами, как будто она была шикарным обедом из семи блюд. Эллин избегала их откровенных взглядов, думая о том, кто из них мог послать эти отвратительные письма.
– Эллин, я нашел для нас жокея, – за два дня до начала гонки сообщил ей за завтраком Берт. – Можем ли мы позволить себе заплатить триста долларов?
– Ха, – ответила она, невесело усмехнувшись. – Может ли верблюд пролезть в игольное ушко?
Берт остался недовольным ее ответом.
– Я говорю серьезно, Эллин! – мрачно сказал он ей. – У нас есть только…
– Я знаю, я знаю, Берт. Пожалуйста, постарайся.
Берт поморщился.
– Ты не могла бы поработать одна несколько часов? – спросил он. – У меня есть еще один парень для проверки.
При этой мысли у Эллин засосало под ложечкой, но она нашла в себе силы, чтобы ответить.
– Конечно, – бодро сказала она. – Иди. Я пройдусь до телеграфа и дам телеграмму Мисси. Встретимся днем в конюшне.
Он улыбнулся, и ей показалось, что его не обманула ее попытка бравировать.
– Выше голову, детка. Они всего лишь мужчины, а не волки в пещере. Я тебе обещаю.
Она сердито посмотрела на него, чтобы скрыть смущение.
– Да ну тебя, – проворчала Эллин, и, толкнув его рукой, прогнала из-за стола.
Телеграф находился недалеко от конюшни. Это было небольшое здание, коробкой пристроенное к почте. Она специально шла скромной походкой, стараясь не привлекать внимание.
В офисе было полно народу, но ей удалось протиснуться к столу и послать Мисси сообщение: «Ничего нового. Жокея нет. Работаем много. До скорого. Эллин».
Телеграфные сообщения всегда бывали такими сжатыми из-за оплаты. «Все, – подумала она, – сводится к деньгам». Неожиданно она подумала о том человеке, Мэннерсе, и его предложении купить Шейка. Мог ли он послать ей эти угрожающие записки? Она с неприязнью окинула взглядом кабинет. В нем было полно неприятного вида неряшливых мужчин. Впервые захотев очутиться одной на улице, она услышала знакомое имя.
– Шейк. Он что, рысак для конюшен Мел лет – та? – сказал голос.
Эллин вздрогнула. Похоже, это был голос Берта, пытающегося, принизив достоинства их воспитанника, осуществить свой авантюрный проект? Но нет, британский акцент Берта отличался от этого голоса, как шелк от мешковины, несмотря на то, что незнакомец тоже глотал некоторые звуки. Этот голос был ровным, как большая равнина. Она не могла определить его источник.
– Меллетт хочет, чтобы это было так, – грубый знакомый голос произнес в ответ. – Я видел, как этот жеребец бежал в стипль-чезе, и я гарантирую…
Эллин выскочила из офиса, не в силах дослушать.
Жеребец шоколадного цвета в шестнадцать ладоней высотой переминался под ходившей по нему щеткой, от которой его кожа становилась лоснящейся, и от нее шел пар. Работая, Эллин тихо напевала себе под нос незатейливую песенку, несмотря на свою тяжелую работу:
Любимый, что оставишь на память о себе?
Побольше серы, милая, чтоб дотла сгореть тебе…
– Шейк, стой смирно. Вот так, умница. Какие стройные ноги! Ты настоящий скакун, дружок. А…
Щетка выскользнула у нее из рук и упала на солому к ним под ноги. Она потянулась за ней и испугалась, когда увидела, что ее схватила огромная волосатая рука с толстыми мускулистыми пальцами, похожими на связку сосисок. Она тотчас выпрямилась и за широкой спиной Шейка увидела перед собой незнакомца, человека, которого, она, кажется, видела где-то на конюшне. Глупая улыбка на его широком, плоском лице испугала ее.
– Что вам надо? – холодно и требовательно спросила она, надеясь запугать его.
Мужчина еще шире улыбнулся. Он поднял щетку и показал ей.
– Мне нужна вот эта вещица, – он говорил медленно и с трудом.
Она решила, что он пьян.
– Это моя, – сказала она ему, глядя прямо в глаза. – Отдайте ее мне.
Пьяницы, насколько ей было известно из опыта работы в «Голден Вил», обычно подчинялись простым ясным командам, когда сталкивались с дерзким и властным человеком. Она не отводила от этого человека тяжелого взгляда, пытаясь вспомнить, когда она видела ««того противного типа. Его оскорбительная усмешка раздражала ее.
– Вам она нужна? – спросил он с преувеличенной любезностью. – Вот, возьмите.
Человек протянул ей орудие для чистки лошадей, но когда Эллин потянулась за ней через спину Шейка, он отдернул руку и бросил щетку через ее голову. Она обернулась и увидела еще двух типов, таких же, если не более грязных и уродливых, стоящих в двух шагах от нее. Один из них поймал щетку и посмеивался глухим, ровным, очень противным смехом. Неожиданно она почувствовала себя беспомощной мухой, пойманной пауком.
– Вам здесь нечего делать, – собравшись с духом, выдавила она из себя, подобравшись. – Уходите. Займитесь своим делом.
– Не слишком дружелюбно это звучит, – упрекнул ее третий, усмехнувшись и обнажив редкие серые зубы, похожие на ряд могильных камней на заброшенном кладбище.
Она содрогнулась от этой мысли и лишь потом заметила, что он на шаг приблизился к ней. От них доносился запах, как от старой вонючей шкуры. Чтобы унять дрожь в руках, она сжала кулаки.
– А мы не друзья, – холодно подчеркнула она, желая унять колотившееся, как молот, сердце.
– Ну да. Это как раз то, что нам было надо услышать.
Голос первого мужчины прозвучал прямо у нее за спиной. Снова повернувшись назад, она чуть не задохнулась. Он уже не улыбался, а между ними не было Шейка. Он приблизился так, что до нее донесся этот отвратительный запах. От него воняло виски и табаком. Ее затошнило.
– Уходите, – услышала она свой голос, но этот голос был пустой насмешкой по сравнению с тем, каким он был раньше. Ей стало страшно, Эллин попыталась вспомнить, попадала ли она когда-либо в подобную ситуацию, может быть, в пивной, но с испугом поняла, что в данный момент она едва может вспомнить собственное имя. Эллин подумала о том, чтобы позвать на помощь, но тут же отказалась от этой мысли. Она приложила все усилия, чтобы остаться безызвестной и незаметной, насколько можно. Кто придет на ее защиту? В отчаянии, она повернулась к мужчине, завладевшему ее щеткой и неистовым жестом потянулась за ней. Он снова засмеялся, перебросив ее человеку с зубами, похожими на надгробия. Тот, в свою очередь, подбросил ее, намереваясь послать опять этому навязчивому негодяю, стоящему возле Шейка. Эллин ничего не оставалось, как снова повернуться к нему, и, как только она это сделала, ее схватили за талию.