Вкус победы
С другой стороны, в нем было что-то нежное, перед чем не могли устоять женщины. У него был большой чувственный рот и выступающие скулы, переходившие в подбородок с ямочкой, который сочетался с небольшим вздернутым носом. Густые темные брови подчеркивали его лоб и аккуратно уложенные, но постоянно выбивающиеся пряди черных волос, а покрывавшая и сверху черная фетровая шляпа с великолепным эффектом завершала ансамбль.
– Я представитель губернатора Артура Меллетта, – продолжал он приятным и даже почтительным тоном. – Я ищу подающих надежды жеребцов для его конюшен.
Так вот в чем дело. Эллин слегка расслабилась. Но только слегка. Этот человек, очевидно, увидел, что Шейк превосходит других посредственных жеребцов, и это возвысило незнакомца в ее глазах. Но в то же время, он был слишком обворожительным, чтобы ему полностью можно было доверять. Спасибо уроку, который преподнес ей Райф. Она сделала свое лицо непроницаемым под его пытливым внимательным взглядом и ответила:
– Мы рады, что наш губернатор интересуется местными событиями, – заметила Эллин ничего не выражающим тоном, похожим на его собственный. – И как мы рады, что у его посла такой наметанный глаз.
«И властные начальственные манеры», – подумала она, но вслух не произнесла.
– Я был рад вмешаться… – сказал он. Напомнив ей специально, решила Эллин, чтобы она его еще раз поблагодарила. Ее лицо покраснело, и девушка впервые обрадовалась тому, что у нее грязные щеки. Эллин, натянув одеяло, поняла, что плечи ее были голыми под этим одеялом. Голыми. И беззащитными.
– Мы, – промямлила она, по какой-то причине не смея встретиться глазами с его пытливым взглядом, – мы у вас в долгу, мистер Мэннерс. Извините, пожалуйста…
– От имени губернатора я хотел бы поговорить о покупке животного, – продолжал он, как будто не замечая ее попытки уйти от него. – Конечно, я уверен, что сейчас не самое лучшее время для таких разговоров, но мы могли позднее встретиться у вас на ранчо.
Эллин не удержалась и уставилась на него. Джошуа Мэннерс, по ее мнению, становился опасным. Он близок к нарушению границ обычной вежливости. Нужно было обладать достаточной наглостью, чтобы предложить ей и Мисси развлекать его на собственном ранчо, даже если он и был представителем губернатора. Его нахальство напомнило ей другого приезжего, которого она слишком надолго запомнила.
– Шейк, – отчетливо произнесла она, посмотрев ему в глаза, – не для продажи.
Ее разъярило то, что он осклабился и покачал головой.
– Самоуверенное и оригинальное заявление, мисс Кэмерон, – сказал он, подходя поближе к ней. – Валюта, как нам обоим известно, редкий и дорогостоящий товар в этих местах, чтобы от него отказываться без веской на то причины. И, как показывает мой опыт, все продается, если цена достаточно высока, особенно в этих забытых богом местах.
Ей отчаянно захотелось убежать от него, но она продолжала отстаивать свою позицию. Из всех самоуверенных, нахальных типов, которых ей удавалось встречать в Рэпид-Сити, этот превосходил всех в своей наглости. Конечно, может быть, в большинстве случаев Мэннерс был прав. Но, по ее мнению, это не мешало тому факту, что вел он себя как грубый политический сутенер. Потом он начнет угрожать ей!
– Боюсь, – начала она, героически пытаясь сдержать гнев и страх, – что вы напрасно теряете время, свое и вашего губернатора. Шейк не продается.
Мэннерс на секунду склонил голову, задумчиво приложив палец к губам и скрестив на груди руки.
«Теперь иди!» – подстегнул ее внутренний голос. Но по какой-то причине она осталась, плененная неотразимым и сильным очарованием Джошуа Мэннерса, назло себе.
– Ваша гордость мешает вам трезво мыслить, мисс Кэмерон, – сказал он тихим голосом. И у нее на мгновение сердце ушло в пятки. Мэннерс бросил на нее недружелюбный взгляд своих карих глаз.
– А ваше тщеславие мешает вашему благородству!
Она попыталась закрыть рот рукой, когда увидела, что у него оскорбленно распахнулись глаза. Растерянная, она думала о том, как извиниться за слова, что сорвались с языка.
– Мое тще… Извините, мисс Кэмерон, – мягкий баритон Мэннерса стал холодным, как дакотская зима. – Но я преклоняюсь перед вами. Я никогда не видел, чтобы скромная женщина когда-либо осмелилась принять участие в стипль-чезе.
Его слова больно обожгли ее, но Эллин выше подняла голову.
– В таком случае, мне очень жаль, что у вас такой ограниченный опыт, – сказала она, сжав кулаки, стараясь унять дрожь в руках. – И даже, если бы мой жеребенок продавался, я не думаю, что стала бы иметь дело с таким подхалимом, как вы.
С чувством собственного достоинства Эллин отвернулась. За последнее время она не могла припомнить случая, чтобы ее разговор с мужчиной не закончился ссорой. Конечно, за исключением Берта.
– Вы собираетесь сами продавать Шейка? – бросил он ей вслед.
– Мои планы – это не ваше дело, – ответила Эллин, не оглядываясь. – До свидания!
– Вы многим рискуете, – крикнул Мэннерс. – Дорога, плата за въезд и за таможню. И если он не окупит этих расходов…
Она сама думала обо всем этом. И ее раздражало, что посол губернатора сказал обо всем этом именно сейчас. Она осмелилась опять обернуться к нему, так как знала, что он находится, по крайней мере, в нескольких ярдах от нее.
– Ваша забота о моем благосостоянии трогательна, – резко сказала она, чувствуя, что к ней приближаются Мисси и Берт, ведущие Шейка. – Нам не о чем говорить, мистер…
– Мэннерс, – напомнил он.
Вспомнив его колкие слова, она не могла не сказать ему на прощание:
– Очевидно, у вас ничего не получится! До свидания.
Джошуа Мэннерс смотрел, как Эллин уходит со своими знакомыми, ведя Шейка, и проклинал себя за жестокость. Он не привык иметь дело с женщинами в такого рода бизнесе, тем более с леди. А вернее, он вспомнил, что встречал так мало леди, с тех пор как переехал в эти дикие места с востока, что начал забывать, как нужно общаться с ними. Из этого закончившегося конфликтом разговора он понял, что его страхи не безосновательны.
Наблюдая, как Эллин Кэмерон в своей грязной, нелепой одежде уходит, Мэннерс задумчиво потер щеку, как будто почувствовал боль от удара. И, черт побери, она могла это сделать сегодня.
Неужели она считала его таким? Пока он смотрел, как Эллин едет на Шейке со своими друзьями, Мэннерс попытался вспомнить кого-либо из своих знакомых, так раздражавших или настолько интригующих его, и не смог. Ее реплики не могли не запомниться. Он позволил этой женщине проникнуть под кожу, и в этом не было ничего хорошего.
Эллин рысью поскакала домой, не желая участвовать в пьяном шумном празднестве, которое происходило в ее пивной. Стычка, произошедшая с представителем губернатора Меллетта, потрясла ее не только из-за очевидного желания этого человека купить Шейка, но и из-за ее непредвиденной реакции на этого самого привлекательного из всех мужчин, которых она встретила с тех пор, как Райф бросил ее. А то, что он был привлекательным, она должна была признать, хотя вместо голубых у него были темные глаза, и он говорил цивилизованным европейским языком, а не растягивая слова, как говорили жители Кентукки.
Эллин пожала плечами. «Райф уехал», – повторила она самой себе. Райф отнял у нее любовь и репутацию, оставив от них лишь тлеющие угли, как беспечный ребенок, поигравший с огнем. Ей хотелось принять теплую ванну, переодеться в сухую одежду и в уединении насладиться своей победой. Победа, бесспорно признанная мужчинами, после разгоревшегося спора имела горьковато-сладкий вкус. Шейк был непревзойденным победителем. Он был бы им, даже если бы им управлял кто-нибудь другой. Она имела в виду любого мужчину.