В плену любви

- Это немного нечестно, - заметила она. 
- Может быть, - невозмутимо согласился он. - Но так должно быть. Как бы там ни было, я не настаиваю на том, чтобы вы приняли решение немедленно. 
Он взглянул на богато украшенные, с позолоченными херувимами часы так, как будто его мысли были уже не здесь. 
- У меня на сегодня назначена еще одна встреча. К вечеру вы должны принять решение. Это не был вопрос. Это было требование. По сути, вся встреча была пронизана его высокомерием и диктатом. Все права будут на его стороне, а на ее - никаких. Он может оказаться чрезмерно требовательным и капризным хозяином, а у нее не будет даже прав уйти отсюда! 
Может быть, именно поэтому жизнь Джоанны превратилась в сплошные страдания? Может быть, его жена была не более чем пленницей, обязанной подчиняться всем его требованиям и не имевшей права возражать? 
Линнет вздрогнула. Нет сомнений, что не стоит иметь никаких дел с Максом ди Анджели. 
- Мне не нужно так долго думать, - быстро сказала она. 
- И тем не менее, вам стоит подумать, - спокойно возразил он. - Ничего не делайте в спешке или под воздействием эмоций, это стоит запомнить, мисс Хэлси. 
Она подняла голову и уставилась на него, не в состоянии скрыть своего изумления. Что он хочет этим сказать? Какие чувства он успел разглядеть в ней во время этой короткой беседы? 
Он рассмеялся, наблюдая ее замешательство. 
- Совсем не обязательно, чтобы я вам понравился, - заметил он, и это привело ее в смущение. 
- Как я уже говорила, я не знаю вас, - пробормотала она. В ответ опять раздался мягкий смех. 
- А вы и не должны, разве не так? - подытожил он. И затем, совсем неожиданно, добавил: 
- Рядом с вашим отелем есть место, которое называется "Бар Гарри". Туда любил заходить Эрнест Хэмингуэй, когда жил здесь, если вас, конечно, интересуют литературные ассоциации. Ждите меня там в восемь вечера. 
Еще один взгляд на часы: 
- А теперь мне нужно идти. Джанни вызовет вам водное такси. 
Не говоря больше ни слова, он пошел в направлении патио, того самого внутреннего дворика, где она прыгала с Кэсси. Линнет стояла молча, оскорбленная и в то же время озадаченная. Прежде чем выйти через стеклянные двери, он обернулся и бросил через плечо: "Чао!", - а затем вышел, исчезнув за папоротниками и кустарниками. 
Возвращаясь в отель, Линнет уже не обращала никакого внимания на великолепие Венеции. Она сидела в такси, слепо уставившись вперед, все ее мысли и чувства были заняты палаццо "Кафаворита".., а больше всего ее владельцем. 
"Я ненавижу этого человека! - заявила тогда Джоанна, скорчившись, как будто прося защиты, на подоконнике библиотеки в Верн-Холле, ее доме в глубине Суссекса. - Я, должно быть, была безумна, когда выходила за него замуж, продолжала она уже безразлично, зажигая сигарету от окурка предыдущей. - Он никогда не любил меня. Я вообще сомневаюсь, что он когда-нибудь любил какую-нибудь женщину. Он не способен на любовь!" 
Это было в начале года, когда безжизненные еще деревья только начинали робко разворачивать первые почки, а холодный мартовский ветер хлестал по ветвям. Линнет выздоравливала после операции на голосовых связках, которая разбила ее надежды на будущее. Она не собиралась рисковать, выходя на холод, но после душераздирающего звонка от вернувшейся Джоанны она закуталась потеплее, взяла машину родителей и поехала к подруге. 
- О, Джоанна! - воскликнула Линнет, вспоминая сияющую девушку, которая отправилась в Италию семь лет назад. - Как чудесно! Как в сказке! Вы, конечно, до сих пор влюблены друг в друга? 
- Сказка всегда остается сказкой, - грустно заметила Джоанна. - Я не требую, чтобы ты все поняла, Мышка. Ты не была замужем и до сих пор заблуждаешься по поводу мужчин. Кроме того, у тебя все по-другому. Тебя ждет впереди блестящая карьера. 
- Теперь не ждет, - напомнила ей Линнет, улыбнувшись тому, что Джоанна вспомнила ее детское прозвище, которое сама и дала младшей девочке. 
- Что? Ах да, мама говорила о твоей оп.., но ты поправишься и сможешь все продолжить, не так ли? 
Линнет покачала головой в ответ на предположение Джоанны, что все ее проблемы так просто решатся. Ей было запрещено петь целый год, и кто знает, какой вред это принесет ее голосу, или, может быть, голос останется тем же? И предложит ли маэстро Донетти ей место среди своих учеников? Все это было не так просто. 
Но Джоанна не понимала ничего этого, она была очень далека от музыки и оперного пения. Важнее было то, что ее брак, похоже, совсем не был счастливым. Линнет не хотелось огорчать Джоанну своими собственными проблемами. Она не за этим приехала. 
- Я как-нибудь справлюсь, - сказала она твердо. - Но что с тобой? Что ты собираешься делать? 
- Господь знает, - уныло сказала Джоанна, одним глотком выпив порцию виски. 
Через три недели она погибла. 
В день похорон стоял ужасающий холод, и доктора категорически запретили Линнет ехать, поэтому она не присутствовала на погребении в фамильном склепе Верн-Холла. Но позже она поехала туда вместе с теми, кто присутствовал на похоронах, чтобы отдать дань уважения. 
- Где муж Джоанны? - прошептала она леди Верп, разыскивая глазами среди людей загадочного итальянца. 
Леди Верн неодобрительно покачала головой. 
- Он появился ненадолго во время службы и присутствовал на погребении, больше не остался, - сказала она натянуто. - Представляешь, он даже не привез ребенка. Что ни говори, а она должна жить с нами, она ведь наполовину англичанка, но он не хочет и слышать об этом. Говорит, что она должна оставаться в своем доме. Может быть, она навестит нас, когда будет старше. Я склонна поспорить с этим, но, ты знаешь, надо узнать, сможем ли мы оформить опекунство. 
Линнет не удивилась. Леди Верн всегда была решительной женщиной, любившей все делать по-своему. 
- Я понимаю ваши чувства, но это будет трудно, ведь он ее отец. 
- Ха, - надменно отклонила возражения леди Верн. - Вы видели, что он придумал? - Она показала Линнет маленькое объявление в журнале. - Приглашает кого-то присматривать за моей внучкой! 
Линнет пробормотала какие-то слова утешения и скрылась. Она побаивалась леди Берн со времен своего детства. Тогда она и познакомилась с Джоанной. Несмотря на то, что Джоанна была на несколько лет старше, она охотно одаривала своим вниманием Линнет, а в ответ получала обожание младшей девочки. Джоанна обладала беспечной красотой. Она плавала, как рыба, танцевала, как фея, ездила верхом, как амазонка. Она все делала хорошо и без усилий. Линнет была тогда тонким бледным ребенком, которому хорошо подходило прозвище "мышка". Она никогда не понимала, почему Джоанна возилась с ней, но была благодарна ей за это. В ней самой не было никакого блеска, пока позже не раскрылась в полной мере красота ее собственного голоса.