Жених благородных кровей

Роберта моргнула, словно не находя, что сказать.
– Мой тебе совет: больше так не хитри – выходит слишком уж неубедительно, – прибавил он.
Роберта вспыхнув подалась вперед.
– Надеюсь, больше не возникнет повода! – Она тут же снова потупилась, видно жалея, что позволила себе открыто разволноваться, крепко обхватила бокал, сделала еще глоток, опять отклонилась назад и медленно подняла голову.
Джеффри всматривался в ее лицо – то невозмутимое, то напряженное, то светлое, то разрумяненное – и все больше озадачивался. Неужели ей было неприятно видеть его с Франсиной? Не думала же она, что он, оставшись с носом, да еще при столь неприглядных обстоятельствах, будет вечно вздыхать по ней одной? Впрочем, так оно и есть, но Роберте об этом незачем знать. Или?.. Он совсем запутался.
Она повернула голову и махнула рукой блондинке с веселыми глазами и ее спутнику – они садились за столик напротив.
– У тебя тут кругом друзья, – заметил Джеффри, больше для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. Беседа не клеилась.
– Не то чтобы друзья, – ответила Роберта. – Приятели, сотрудники. – Она улыбнулась и кивнула кому-то еще – Джеффри даже не стал поворачивать голову. – Ну так что у тебя за вопросы? Может, начнем, а то...
Джеффри спохватился.
– Да, прости. Я мешаю тебе отдыхать, лезу с делами, когда самое время о них не думать...
Роберта улыбнулась. Открытой лучезарной улыбкой, какими грела душу в те далекие три недели.
– Для тебя это дела, а для меня просто беседа. И потом я ведь сама тебе сказала, куда прийти и в какое время. – Она взглянула на часы. – Кстати, ты приехал раньше. Сейчас только начало одиннадцатого.
У Джеффри слегка закружилась голова. Роберта... Она сидела перед ним, живая, настоящая, стократ более милая, чем в его памяти. Вопросы? Какие к черту вопросы?! Ему казалось, что он вообще не в состоянии вспомнить, о чем его новый роман. И непонятно, зачем он в который раз берется описывать ее. Ту, которой можно лишь любоваться, чью окутанную вечной тайной красоту не передашь никакими словами.
– Да, я приехал раньше, – хрипловато сказал вдруг он. – Потому что если бы прослонялся по улицам еще хоть минуту...
– Ты слонялся по улицам? – Ее черная бровь – вскинутое крыло летящей птицы – изогнулась. – Я думала, по субботам ты работаешь. Как раньше... – Она снова смутилась. И на миг стала вдруг столь близкой и родной, что Джеффри, напрочь забыв об обидах и данных себе клятвах, взял ее за руку, что лежала на столе, и крепко сжал пальцы.
– Роберта... – невольно сорвалось с его губ.
Она устремила на него испуганно-пылкий взгляд. Вся напружинилась, подняла плечи, будто в неосознанном порыве защититься. Крылья тонкого носа дрогнули, губы сжались – то ли чтобы в следующую секунду раскрыться для брани, то ли... для поцелуя. Внезапно ее рука расслабилась, плечи медленно опустились. Испуг в глазах рассеялся. И полился разговор – неумолчный, жадный. Разговор без слов – одними взглядами.
Как долго они беседовали бы – одному Богу известно. Если бы не мелодия сотового, что запиликал в кармане Роберты. Она вздрогнула, снова чего-то испугалась, набрала полную грудь воздуха, будто все время, пока смотрела на Джеффри, совсем не дышала. Слегка нахмурилась, убрала из его руки свою, достала телефон и перевела на экран рассеянно-тревожный взгляд.
– Эсэмэска, – кратко, до ужаса не соответствующим их прервавшейся беседе голосом произнесла она. – Прости, я должна идти.
– Как? – Джеффри представил, что сейчас расстанется с ней, и возгорелся желанием любой ценой остановить время.
– Прости, – повторила Роберта, вставая.
– А вопросы? – тоже вскакивая, спросил Джеффри. Он не мог отпустить ее, должен был удержать, придумать повод. – Ты ведь согласилась мне помочь, а теперь вдруг...
– У меня непредвиденные обстоятельства, – решительно сказала она, кивая на трубку в руке.
Не те же ли, что забрали тебя в прошлый раз? – прозвенело в голове Джеффри. Вспомнив про Уилли, он потемнел от злобы.
Роберта сделала шаг в сторону.
– Роберта! – Джеффри в отчаянии резко наклонился к ней и вновь схватил за руку. – Позволь, я провожу тебя?
– Нет! – Роберта рывком высвободилась и опалила его гневным, полным готовности постоять за себя взглядом.
Джеффри в недоумении отступил. Она явно злится на него. За что?
– Не надо меня провожать, – отчеканила она.
– Тогда... – Джеффри в растерянности покачал головой. Следовало разгадать эту загадку, но для начала упросить Роберту о новой встрече. – Мы так и не поговорили сегодня, – торопливо, будто боясь, что она растает, как одинокая снежинка под палящим солнцем, произнес он. – Я позвоню тебе еще – можно? Увидимся в любой другой день, когда и где скажешь.
Роберта взглянула на него чуть ли не враждебно и при этом горячо, как в то, самое первое мгновение, и Джеффри, сознавая, что, если он упустит этот случай, другого не будет, прибавил просящим голосом, почти с мольбой:
– Пожалуйста.
Роберта колебалась несколько бесконечных мгновений. Потом кивнула.
– Хорошо.
У Джеффри отлегло от сердца.
– Позвони мне в понедельник. Ближе к ланчу, часов в одиннадцать, – сказала она уже на ходу.
Хмельной Чарли выскочил из «Новы» следом за Робертой, бросив девиц, что прижимались к нему со всех сторон.
– Поверить не могу! Красавица Роберта наконец соглашается... Неужто это правда?
Роберта скрестила на груди руки, дабы не сорваться и не влепить самовлюбленному болвану пощечину.
– Пшел к черту! – процедила она сквозь зубы.
– Чего-чего? – Чарли выпучил и без того большие телячьи глаза. Теперь, после выпитого, еще и отвратно маслянистые. – Что-то я не понял...
– И не поймешь! – отрезала Роберта.
Пошлое сообщение прислал ей не кто иной, как Чарли. «Я лучше – посмотри хорошенько. Бросай его, пойдем погуляем».
Роберта, уже не в силах бороться с собой под неотрывным вопрошающим взглядом Джеффри воспользовалась им, чтобы сбежать. Одурманенный спиртным Чарли, само собой, решил, что покорил-таки сердце гордячки.
– Это ведь я тебе написал. Ты что, не поняла?! – крикнул он, но она, уже забыв о нем, стремительно шла на стоянку.
Она попалась, как глупый мышонок, в простейшую ловушку. Причем в ту самую, из которой в первый раз кое-как и с серьезными последствиями, но выбралась. Не наивно ли было верить, что если будешь сдержанна и немногословна, то взгляд обожаемых серых глаз – легко, в первую же секунду – не проникнет в самое сердце? Не смешно ли было надеяться, что в присутствии Джеффри О’Брайена сумеешь оставаться спокойной и трезво мыслить?
Сев в свою «субару», она выехала за город и помчалась по трассе, чтобы хоть немного улеглось лихорадочное волнение. Как нелепо все вышло! – звенело в голове. Надо ж было так непоследовательно и по-дурацки вести себя! То краснеть, то бледнеть! Нести разный бред!
Впрочем, явно волновался и Джеффри. Почему? Неужели жалеет, что подчинился родительской воле? Раскаивается, что так просто отпустил меня тогда? Или же правда хочет всего лишь нагуляться перед свадьбой? Руки крепче вцепились в руль. Какая, к черту, разница?! Он женится, женится, женится! Он теперь чужой и пылать к нему любовью нельзя, преступно!
Она вернулась домой далеко за полночь, покормила Шустрика, без сил упала на кровать, как всегда забыв опустить жалюзи. Беззвучно заплакала в подушку и долго мочила ее слезами, а уснула с мыслью, что советом Вивьен непременно нужно воспользоваться. Иначе не миновать беды – страшнее той, что постигла ее в Ирландии.
 
8
Вэлари Локвуд остановилась перед огромным зеркалом, что висело на стене гостиничного номера. Отель был приличный, но не из лучших, располагался не близ Гайд-парка и не на Трафальгарской площади – почти на окраине. Мелькать в «Хилтоне» или в «Четырех сезонах» грозило серьезными неприятностями, в первую очередь Кристофу.