Баллада счастья

— Непостижимо, — пробормотал он.
— Нет, это уже возможно. Наша первая встреча… вот что было невероятным.
Наконец Пол отпустил ее и сел на угол кровати, обхватив голову руками.
— Извини… Мне что-то нехорошо…
— Боишься потерять сознание?
— Обморок — удел женщин.
— Да, я понимаю. Но иногда это случается и с мужчинами.
— Нет. Мне просто надо… собраться с мыслями. Все как-то потемнело вокруг, и я испугался, что опять перескакиваю временной барьер. Черная спираль. В тот раз так все и начиналось.
Мэри опустилась на постель рядом с ним.
— Точно, черная спираль! Со мной тоже так это происходило. И ты почувствовал ее сейчас?
Он сконфуженно кивнул.
— И ты тоже? Ты хочешь сказать, что не жила тогда в Сильверстауне? Значит, ты явилась ко мне не из прошлого?
— Нет! Нет! В мой день рождения, когда мне исполнилось двенадцать лет, я каким-то образом оказалась там. Тогда я забралась на чердак бабушкиного дома, и мне попала в руки эта бабочка. Когда я смотрела на нее, у меня вдруг закружилась голова, все вокруг потемнело, и очнулась я уже в кабаре «Тенета любви», в комнате у Нэнси. А вскоре появился ты.
Он потер глаза.
— Все эти годы я думал… я считал, что ты жила и умерла в том времени.
— То же самое было и со мной. Но мысль о тебе неотступно преследовала меня все эти двадцать лет.
Он посмотрел на нее. Его руки все еще дрожали.
— Тебя же зовут Мэри?
Всю дорогу в мотель ей было страшно интересно, какими будут его первые слова. Она совершенно не задумывалась о своем имени — ее больше волновало, как звали его.
— Моя бабушка называла меня Перл, когда я была маленькой. А ты? Ты теперь уже не Сэмми?
— Меня так прозвали в восемь лет. Тогда я победил в детской викторине на лучшее знание своего штата и Америки. И меня в шутку стали называть дядя Сэм, а проще — Сэмми. Кое-кто в городе и сейчас зовет меня тем именем. — Он помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя что-то. — А как ты меня нашла?
— Сама не знаю. Мне всегда хотелось приехать в Сильверстаун. Почти все время я пыталась доказать себе, что все виденное было сном и что мне нечего делать в этом городе. Однако, несмотря ни на что, я не пропускала ни одной информации о нем, а недавно мне дали задание написать сценарий, и у меня в голове зародилась идея посвятить его тем, с кем я когда-то встречалась. Нет, не тебе. Было бы очень болезненно бередить старые воспоминания. Боже, как я по тебе скучала! Ты не можешь представить!
— Почему же, могу, — ласково ответил он. — Потому что сам каждый день мысленно разговаривал с тобой.
Она опустилась перед ним на колени и обняла его.
— Пол, а какие у тебя последние воспоминания о том времени?
— Помню, у меня чертовски болела раненая нога. Я закрыл глаза и заснул, пьяный то ли от виски, то ли от нестерпимой боли. — Он нахмурился. — Нет, последнее, что я помню, — ты даешь мне эту стеклянную бабочку и, показывая свою, говоришь, что они неразлучники наподобие пестрых попугайчиков. Одна — моя, а другая — твоя, и они должны быть всегда вместе. А потом я вдруг оказался на сеновале, просто умирая от боли и крепко сжимая бабочку, боясь ее уронить.
— Последним было соприкосновение наших бабочек. После этого меня сразу перебросило в наше время. Я была в ужасе от мысли, что ты мог подумать, будто я предала тебя.
Он ласково улыбнулся и погладил ее по голове.
— И я тоже. Все двадцать лет меня постоянно мучило, как ты там без меня, такая беспомощная и беззащитная.
Глотая слезы, Мэри выдавила улыбку.
— Как ты объяснил все дома? Тебя поняли?
— Это был кошмар. Я пропадал три дня, а потом появился с раной на ноге, постоянно бормоча о девушке из «Тенет любви», которая зашила ее обыкновенной иголкой. По всей местности разнесся слух, что я сам зашил свою ногу, потому что никто не мог найти никакого другого объяснения. Доктор подтвердил, что у меня действительно ножевое ранение. Мои домашние решили, что я убежал в горы и там напоролся на собственный нож.
— Ты когда-нибудь рассказывал, что произошло на самом деле?
— Поначалу пытался, но все считали это бредом.
Мэри улыбнулась.
— Понимаю. Я тоже очень быстро прекратила свои попытки объяснить родным, что же произошло.
Девушке не терпелось узнать как можно больше о том загадочном «приключении».
— А где ты был до того, как перескочил временной барьер? Что ты в тот момент делал?
— Я был в сарае на сеновале и сбрасывал солому для лошадей. Влетела бабочка. Не могу объяснить, но что-то заинтересовало меня в ней, и я стал следить, как она порхает вокруг меня, а потом села на руку. Там был полумрак, свет шел только из окна, расположенного высоко, под самой крышей, да и то какой-то странный, даже, как мне показалось, волшебный. У меня закружилась голова, я попал в черную спираль и вдруг очутился на маленькой полянке рядом со своим же сараем, но все вокруг казалось совсем другим… Дом, постройки, люди — все было мне незнакомым, чужим.
Мэри потрогала его шрам.
— А как ты попал в Сильверстаун?
— Люди на ранчо обсуждали «разборки» в городе. Уорвики и их друг Бад Марлоу пристрелили братьев Рэя и Вэйта О'Доннэлов. Толки о кровавом судилище гремели в округе уже несколько недель, наводя ужас на жителей. Некоторые утверждали, что Уорвики — кровожадные убийцы. Другие усматривали в их действиях свершение правосудия. Мне было известно об этом случае из рассказов моей матери. Наслушавшись историй, я частенько воображал себя Робом Уорвиком, побеждающим братьев О'Доннэллов. И представляешь мое ощущение, когда мне привалила удача попасть в то время. Меня совсем не интересовало, как такое могло произойти. Во мне кипело любопытство воочию увидеть своих кумиров. В конце концов я прицепился сзади к фургону и приехал в этот город.
— То есть ты уже немного обосновался там, когда мы встретились?
— Да, конечно, к этому времени я уже облазил все его закоулки, — ответил Пол, продолжая ласково перебирать ее волосы. — А ты откуда там появилась? Вроде ты тогда говорила, из Аризоны?
— Из Мемфиса. Помню, уже вернувшись из прошлого и спускаясь с бабушкиного чердака, я думала, что пробыла наверху не больше часа, но на самом деле мои домашние, полиция и соседи уже целые сутки разыскивали меня. Я спрятала бабочку в карман, а потом нашла ей тайник в своей комнате. Никто никогда ее не видел, потому что я боялась, что бабушка отберет ее. С тех пор у меня появилась тайна, и не простая, а волшебная. — Ее голос задрожал. — И я знала, что у тебя есть такая же бабочка… но думала, ты остался в том времени.
— Нет, — тихо проговорил он. — Все это время я был здесь, преследуемый воспоминаниями о тебе.
Мэри шмыгнула носом, пытаясь удержать навертывающиеся на глаза слезы.
— Не могу понять, что бы это значило. Наверное, небесам было угодно, чтобы мы соединились.
Пол сжал ее руку.
— Видимо. А как еще можно объяснить все, что с нами случилось? Может, не стоит искать еще какие-то причины. Мы столько упустили времени, когда могли бы быть вместе. Я пытался распознать тебя во всех девушках, которых встречал. Иногда я старался отбросить от себя эту навязчивую идею, заводил романы, но они всегда быстро заканчивались, потому что всю жизнь я мечтал только о тебе.
— Со мной было то же самое! Я уже решила, что меня ждет одиночество, вечное и мучительное… — Неожиданно Мэри остановилась. Это же не Сэмми! Ее вдруг осенило, что она разговаривает не с тем мальчиком из прошлого, а с красивым мужчиной, почти незнакомцем.
В нем скрыта какая-то непостижимая тайна. Мэри почувствовала это еще вчера вечером, а затем и сегодня. Где-то глубоко в нем было что-то загадочное. Давным-давно она познакомилась с маленьким озорником и общалась с ним всего чуть больше дня. Этот же мужчина был ей совсем неизвестен, но почему-то очень близок…
Но с другой стороны, девушка чувствовала, что это он, мальчик из ее детства, и видела, что Пол не забыл ее. Хорошо это или плохо? Что принесет им их связь? А что, если они, став взрослыми, каждый со своими привычками и образом жизни, не смогут сосуществовать вместе, не найдут точки соприкосновения?