Грезы любви

— Пожалуйста, — молила женщина. — Сделайте что-нибудь. Помогите мне.
Ее юное прекрасное лицо содрогалось от слез и отчаяния. Она продолжала цепляться за его ногу. Ее сильные пальцы больно впились в ногу Ричарда сквозь кожу сапога, пробуждая его спящую совесть. Он хотел помочь ей, хотел успокоить ее: ведь перед ним стояла женщина его мечты. Но как бы сильно он ни хотел ей помочь, это было слишком рискованно. Она обратилась к нему слишком поздно. Прошли те времена, когда он считал себя королевским рыцарем. Сейчас он жил для одной-единственной цели. И он не станет подвергать опасности свою миссию даже ради того, чтобы помочь убитой горем женщине. Конечно, благородный дворянин должен был бы ей помочь. Но что такое благородство? Он уже не знал ответа.
Женщина истерично рыдала, закрыв рот кулаком.
— Вы же близки к королю. Я знаю, что это так. Вразумите его. Если у вас есть сердце, если у вас есть душа, прекратите это безумие и спасите моего отца! — кричала женщина.
Отец… При этой мысли у Ричарда похолодело в груди. Бедная женщина! Она напомнила ему все то, что случилось в его доме. На какой-то миг он даже представил, что поможет ей. И сразу увидел себя обезглавленным. Эта участь ждала каждого, кто помогает лоллардам. Они были не просто еретиками, стремившимися покончить с абсолютной властью церкви. Три дня назад их схватили в Элсаме, где они собрались, чтобы свергнуть короля. В отличие от других разрозненных еретиков, секта лоллардов состояла из мелкопоместного дворянства, рыцарей, купцов. Среди них было несколько влиятельных дворян, что делало их заговор опасным для короля Генриха.
— Милорд! — Она дергала Ричарда за сапог: дорогие минуты уходили, и она, глядя на него как на спасителя, спросила:
— Что скажете, милорд?
— Барышня… — начал Ричард, не зная, что ответить.
Хотел бы он, чтобы ее отец узнал то, в чем Ричард не сомневался. Что королю Генриху Пятому довелось стать одним их самых великих монархов Англии. Что было мало надежды свергнуть его. Что человек, который хотел дожить до появления внуков на свет, не должен был гневить его величество короля. Ричард посмотрел на леди бездушным взглядом. Он знал: чтобы выжить в этом жестоком мире, нельзя давать волю чувствам. Тронув коня, коленями он направил Шэдоу в сторону, освобождаясь от цепкой хватки молодой женщины.
— Ничего нельзя поделать, барышня, — холодно произнес Ричард. — Такова воля короля.
Он навсегда запомнит ее отчаянный вопль, полный скорби и боли. Затем, когда последний еретик пронзительно закричал, корчась от боли, она повернулась и ринулась обратно в толпу. Подбежав к огню совсем близко, женщина начала отчаянно молиться, прощаясь с родным человеком.
Дрожа всем телом, Ричард закрыл глаза, пытаясь вычеркнуть из памяти все увиденное и услышанное. Повернув коня, он вместе с оруженосцем исчез под покровом ночи в темноте этого сумасшедшего мира. Последнее, что осталось у Ричарда в памяти той злополучной ночью, был раздирающий душу крик женщины. Женщины, чей портрет уже жег ему сердце.
 1 
Год спустя
Спокойно… Спокойно, — уговаривал себя Ричард. Он слизывал с губ соленый пот и целился из ружья. — Держи крепко и целься в сердце.
Лорд Ричард Эвери, первый граф Истербай, опирался на ствол поваленного клена. Он нацелил ружье на величественного оленя с разветвленными рогами. Грациозный зверь медленно повернул голову, и темно-коричневые глаза встретили взгляд Ричарда. В этих отрешенных немигающих глазах было столько достоинства, что Ричарду стало жалко убивать оленя. Но как прекрасно смотрелись бы эти рога, повешенные над камином в большом зале! Более того, такая туша могла прокормить целую армию.
— Стреляйте же, сэр, — шептал рыжеволосый оруженосец ему через плечо.
— Не сейчас, — ответил Ричард.
Олень продолжал пристально смотреть на него. Завалить зверя будет нелегко. Хотя, благодаря последним изобретениям, оружие значительно улучшилось, все же оно было несовершенным и больше подходило для сражений, чем для охоты. Но Ричард купил последнюю дорогую модель с улучшенным спусковым крючком, позволявшим плавно подносить запал к пороху простым движением пальца. Плавные движения делали выстрел более точным. Ричард почувствовал, как возбужденно заколотилось сердце. Ему нравилось отвечать на вызов! Зверь напряг каждый мускул, как будто почувствовал восторг Ричарда, услышал его сдержанное дыхание, почуял азарт охоты.
— Давайте, граф Ричард, — с нетерпением зашептал Перкинс.
— Не называй меня графом, — вполголоса буркнул Ричард.
— Хорошо, лорд Ричард, но надо стрелять. Он уже почуял запах пороха и сейчас умчится быстрее молнии. Стреляйте!
Ветер трепал золотые волосы Ричарда, ниспадавшие на широкие плечи, и доносил до зверя запах серы и человека. В какой-то момент Ричард почувствовал, что шанс ускользает. Боясь, что олень уйдет, он быстро дернул спусковой крючок. В этот момент сзади зашуршал папоротник, и кто-то выскочил из леса.
— Граф Истербай! Это провидение, что я вас нашел, — произнес хриплый голос.
Пуля ударила в березу. Олень рванулся, ломая ветки.
— Черт бы вас всех побрал, — ругался Ричард, вытирая пороховую копоть под глазами тыльной стороной руки, выстрел звенел в ушах. Он встал и подбоченился, чтобы отчитать того, кто спугнул оленя. Обернувшись, Ричард обнаружил монаха Эдмунда, который смотрел на него с ангельским выражением лица. Похожий на откормленного седовласого херувима, он перебирал деревянные четки толстыми короткими пальцами и улыбался Ричарду как дитя.
— Добрый день, милорд.
Ричард открыл было рот, чтобы выругаться, но лишь невнятно проворчал что-то. Едкий серный дым щипал глаза до слез.
— Святой отец, — сказал он как можно вежливее. — Я думаю, что ты пришел наказать меня за столь вопиющий грех.
Восторг, озарявший лицо монаха, исчез, он сконфузился.
— Грех? Граф Ричард, что… — пробормотал он.
— Не называйте меня графом, — взмолился Ричард, вспыхнув от негодования. — Лорд Ричард. И все.
— Но вы граф, — вмешался его оруженосец, нетерпеливо хлопая себя по бедрам. — Король дал вам титул графа на последнем парламенте. Вы не можете отрицать это без конца, милорд.
— Перкинс, если бы ты знал, почему Генрих дал мне этот титул, ты бы понял, что гордиться нечем. Генрих — благородный король, но каждый его дар имеет свою цену. — Ричард направил свой гнев на Эдмунда: — Святой отец, я только что упустил прекрасного оленя, который встречается раз в десять лет. Он был таким крупным, что его хватило бы, чтобы накормить все мое окружение. Это немаловажно, поскольку купцы вытряхивают из моих подданных все до последнего фартинга.
— Господи, я не знал, — ответил монах, глядя как побитая собака. — Мне и в голову не приходило, что граф Истербай так практичен. Я… Ну не буду вас отвлекать. Видите ли, у нас закончилась мука. Была суровая зима. Ну да ничего. Простите за беспокойство, лорд Ричард. — Брат Эдмунд покачал головой и жалко поплелся восвояси.
— Поехали, Перкинс. В замке нас ждет хорошая чарка эля, — промолвил Ричард. Он направился по зеленому лугу, поросшему упругими молодыми побегами, к лошади. Его беспокоило смутное чувство вины. Оруженосец не последовал за ним. Ричард остановился и глубоко вздохнул. В холодном утреннем воздухе заклубился пар. Обернувшись, он посмотрел на Перкинса испепеляющим взглядом. Слуга невинно взглянул на него.
— Ну, что еще, Перкинс? Говори, пока у меня не лопнуло терпение и я не нанял нового оруженосца. Никак ты вздумал меня учить?
Перкинс пожал плечами. Не решаясь смотреть в глаза взбешенному Ричарду, он с деловым видом зашагал ему навстречу. Его покрытое веснушками лицо являло маску страдальца-послушника. Подчеркнуто аккуратно Перкинс взял дымящееся ружье из рук графа.
— Эдмунд и его братья обречены на болезни и вымирание, милорд. В отличие от черных монахов, монахи Агнца не занимаются торговлей. Они живут только на подаяние. Прошлой зимой их косила оспа, милорд. И благочестивые монахи безропотно умирали. Без них в городе не будет приюта для странников.