Любить запрещается

Настоящая красавица! А что может предложить ей этот пустой, разваливающийся дом, кроме общества старухи и вечно ворчащего человека, почти сломленного и уничтоженного в кровавой резне войны?
«Ей надо уехать отсюда», – подумала Нэнни. Но едва она шевельнула губами, собираясь сказать это вслух, как девушка круто повернулась и уже не слушала ее. Она смотрела в открытую дверь.
– Подъезжает машина, – сказала она. – Похоже, дорогая. Бог мой, в самом деле! Это новая модель «бентли».
Она высунулась в оконный проем, чтобы получше видеть. Стоя между выцветшими узорчатыми шторами, когда-то красными, а теперь бледно-розовыми и потертыми, она была спрятана от взглядов входящих в холл.
Девушка смотрела, как «бентли» подъезжает к дому. Из машины вышел мужчина и обошел ее, чтобы открыть дверцу женщине, сидевшей рядом с ним. На нем был свободного покроя серый фланелевый костюм, мужчина был без шляпы и очень загорелый. В том, как он двигался, в его широких плечах и посадке головы было что-то целеустремленное.
Все это Ария поняла, разглядывая его со спины, а как только увидела его лицо, обнаружила, что первое впечатление не обмануло ее. В нем было что-то захватывающее, что-то, что заставило ее, затаив дыхание смотреть на него сквозь маленькое стекло створчатого окна. У него были высокие скулы, глубоко посаженные глаза и крупный, но в то же время четко очерченный рот. Мужчина был не то чтобы красив, но явно не относился к тем, кого можно не заметить или легко забыть. Он улыбнулся, и Ария решила, что он к тому же довольно привлекателен.
А потом из машины вышла женщина, которая заставила Арию забыть о мужчине. Она была пепельная блондинка и так поразительно красива, что Ария сразу же поняла, что перед ней «звезда» кино или театра. Одетая в платье глубокого темно-синего цвета и длинное норковое манто цвета платины, с бриллиантами, поблескивающими в ушах и на запястьях, она вышла из автомобиля и встала рядом с домом, по-прежнему держа за руку своего спутника и глядя на него снизу вверх.
– Мы в самом деле обязаны осмотреть еще один старый, скучный музей? – спросила она мягким, почти ласкающим голосом. – Я так устала.
– Это последний, – ответил мужчина глубоким, низким голосом с легким американским акцентом.
– Но предупреждаю – никаких лестниц.
– Хочешь, я возьму тебя на руки?
Вопрос был задан со значением, и пара голубых глаз блеснула из-под длинных темных ресниц.
– Хочу, но не здесь.
Мужчина взял ее под руку и повел по ступенькам к входу.
«Не приходится сомневаться, что они любовники», – подумала Ария, отвернувшись от окна, чтобы посмотреть на них, когда они остановились перед столиком Нэнни.
– Пять шиллингов, правильно? – спросил мужчина.
– Да, верно, сэр, – ответила Нэнни, не спеша отсчитывая ему сдачу с банкноты в один фунт.
– Нам понадобится гид, или мы сможем осмотреть все сами?
– Походите по дому сами, сэр, все равно проводить вас некому. Банкетный зал, где картины, – прямо.
– Никаких лестниц, имей в виду, – сказала блондинка.
– Если встретятся, мое предложение остается в силе, – ответил он так, чтобы услышала только она.
По-прежнему держа друг друга под руку, они прошли через холл к банкетному залу. Нэнни откинулась на стуле и посмотрела туда, откуда за ними наблюдала Ария.
– Итого восемь сегодня, – сказала она. – Все же лучше, чем вчера.
– Да, это лучше, чем вчера, – машинально откликнулась девушка.
С этими словами она открыла дверь справа с табличкой «Не входить». Она не знала почему, но у нее пропало всякое желание наблюдать за американцем и его красивой спутницей. Обычно отзывы посетителей были ей достаточно безразличны, но по какой-то необъяснимой причине ей не хотелось услышать, как эти двое воскликнут: «Как, и это все?! Разве больше нечего посмотреть?»
Как часто она слышала эти жалобы! Обычно она просто презирала тех, кто предпочитает количество качеству, но сейчас перспектива услышать их от этих посетителей расстроила ее.
Она прошла по короткому проходу и открыла дверь в гостиную, где, как она знала, ее ждет чай. Нэнни оставила его на подносе со старомодным стеганым чехлом, надетым на чайник, чтобы он не остыл.
Комната была маленькой и заброшенной. Когда был жив отец, это была комната экономки, теперь же в ней хранилось все, что осталось от их мебели.
Ария села за стол и налила себе чашку чаю. На столе были сандвичи с огурцами и кусок домашнего пирога. Она рассеянно ела, и мысли ее были далеко, когда, чуть вздрогнув, она услышала, как заводится автомобиль. Она встала и подошла к окну, из которого был виден фасад дома.
Ария увидела, как тронулся «бентли», на мгновение мелькнуло загорелое лицо с высокими скулами и темными глазами. Машина проехала мимо и быстро двинулась по подъездной аллее, промелькнула в лучах солнца, как нечто из другого мира.
– Как приехали, так и уехали! – прошептала Ария и тут же удивилась, почему она это сказала. Машина уже скрылась из виду. Остались только этот дом и покой, о котором она говорила. Они стали богаче на пять шиллингов, и все же у нее было такое чувство, будто мужчина в сером «бентли» и его очаровательная возлюбленная оставили после себя какую-то трещину в ее сердце. Или она уже была?
Дверь позади нее открылась.
– Они не задержались, не так ли, Нэнни? – спросила она, не поворачивая головы.
– Кто не задержался? – осведомился мужской голос. Она быстро обернулась.
– Чарлз! Я не ждала тебя.
Ее брат пересек комнату и сел за стол.
– У тебя найдется для меня чашка чаю? – спросил он. На нем были перепачканные вельветовые штаны и рубашка с открытым воротом.
– Конечно! – ответила девушка. – Но что случилось? Почему ты здесь в это время дня?
– У меня сломалась лопасть сенокосилки, – ответил Чарлз. – Досадно, черт побери! К вечеру мы бы уже скосили Гринэйкрз, если бы не эта задержка. Пришлось ехать в Хартфорд за новой.
– Как тебе, должно быть, скверно, – проговорила Ария, принеся еще одну чашку из буфета. – Съешь сандвич, я сделаю еще.
– Не надо, я ничего не хочу, – ответил он. – Мне надо сейчас же вернуться в поле, хотя мы не сможем продолжить, пока Джо не поставит новую лопасть.
– Ты выглядишь усталым, – ласково сказала Ария. – Неужели нельзя отложить все до завтра, а утром начать со свежими силами?
– Черт возьми, ты сама знаешь, что нет, – резко ответил он и тут же добавил: – Прости, я не хотел грубить тебе, но меня так раздражает, что эти чертовы штуки вечно ломаются. И дело не только в задержке, а в том, что я не могу позволить себе купить новые.
– Да, Чарлз, знаю. Но ты совсем себя не жалеешь, пытаешься сделать слишком много и слишком быстро.
– Слишком быстро? Ты знаешь, насколько мы превысили кредит в банке? Между прочим, утром я получил письмо от управляющего, он просит меня встретиться с ним. Тебе известно, что это значит?
– Ах, Чарлз! Думаешь, он заупрямится и потребует вернуть часть ссуды?
– Я бы не удивился. Но я не могу, Ария, ты же знаешь, просто не в состоянии.
В голосе брата ей послышались неожиданно высокие испуганные нотки. Она быстро накрыла его руку своей.
– Да, знаю, что не можешь, Чарлз. Но не волнуйся прежде времени, может быть, речь идет о пустяках.
– А если нет, то, что делать?
В его голосе снова прозвучала паника.
– Чарлз, что-нибудь, да подвернется. Мы ведь до сих пор живы, не так ли?
– Да-а, еле-еле душа в теле.
– Но она все-таки в теле.
Ария попыталась улыбнуться. Попытка оказалась не слишком удачной.
Чарлз стукнул обоими кулаками по столу.
– Я не отдам этот дом, говорю тебе, не отдам!
– Тебе и не придется, – успокаивающе проговорила девушка. – Как можно такое вообразить? Он твой, Чарлз. Мы в нем живем. Пока что нам это удавалось, сможем и впредь, не сомневайся.
Взволнованная искренность ее голоса и пожатие ее руки, похоже, в какой-то мере приободрили его. Только что Чарлз был возбужден, борясь с нарастающей паникой, но после слов Арии несколько расслабился и в глазах его уже не было страха.