Синеглазая принцесса

Она повернула голову, и их глаза все-таки встретились. Но собрав все свои силы, Алана сумела вырваться из сладостного изумрудного плена и в который раз сказала себе, что этот человек не должен завладеть ее сердцем. Иначе – конец!
Когда она отпрянула и пугливо съежилась, Николас тихонько рассмеялся:
– А ты, оказывается, недурна собой, маленькая дикарка!
Вскоре показалась станция. Дилижанс остановился возле длинного одноэтажного здания. Не дожидаясь посторонней помощи, Алана спрыгнула на землю и побежала к крыльцу.
– Вам здесь понравится, капитан, – донесся до нее голос кучера. – У Бакнеров прекрасно кормят. Деликатесов, конечно, не будет, но еда вкусная.
– Мы завтра рано выезжаем? – спросил Николас, гораздо больше озабоченный тем, чтобы они поскорее прибыли на место назначения.
Кучер задумчиво погладил бороду.
– Да как обычно, с первыми лучами солнца, капитан. Постарайтесь не опаздывать.
Алана с опаской переступила порог почтовой станции. Чужая цивилизация обрушила на нее множество неизвестных вещей, назначение которых ей было непонятно, а непонятное часто пугает.
Она внимательно осмотрела комнату. Взгляд ее задержался на красном абажуре, на ковре, постланном на полу у камина, на блестящих медных кастрюлях и сковородках, стоявших рядком у стены возле плиты.
У нее возникло много вопросов, но она не осмеливалась задать их капитану, ведь он считал, что она не говорит по-английски, и пришлось бы признать, что она намеренно ввела его в заблуждение. Как же трудно было притворяться!
Алана совсем сникла и готова была провалиться сквозь землю от стыда, когда Молли Бакнер по-матерински улыбнулась им. Она чем-то напомнила Алане бабушку – то ли лукавым прищуром глаз, то ли жилистыми руками, привыкшими к каждодневной тяжелой работе.
– Как вы удачно приехали – я только что накрыла на стол, – улыбнулась миссис Бакнер, вытирая ладони о фартук. – Надеюсь, вы порядком проголодались в дороге? А то я люблю, когда у гостей хороший аппетит. Пойдемте в столовую. Мы с мужем, правда, давно поужинали, но вам составит компанию семейство Флеммингов. Это тоже мои постояльцы, они приехали прямо перед вами.
Миссис Бакнер подвела Алану и Николаса к грубо обструганному деревянному столу, за которым уже сидели трое.
– Вот, познакомьтесь с мистером и миссис Флемминг. Вместе со своей дочерью Грейс они едут в форт Юнион, – сказала Молли.
Алану усадили между матерью и дочерью, а Николас сел напротив, рядом с мистером Флеммингом.
Обменявшись любезностями с соседями по столу, Николас объяснил им, что Алана не говорит по-английски. Они тут же потеряли к ней интерес, и Алана смогла спокойно разглядеть своих новых знакомых.
Добродушный мистер Флемминг напоминал шарик. Когда он смеялся, его тело мягко колыхалось. Миссис Флемминг являла собой полную противоположность мужу. Высокая, тощая, она наводила уныние одним своим видом. Злое выражение явно не красило ее лицо, на котором резко выделялся большой крючковатый нос. А вот дочь у такого чучела уродилась на удивление хорошенькой, мягкие каштановые волосы, карие, в тон волосам, глаза. И эти глаза кокетливо заблестели, едва мисс Флемминг посмотрела в сторону капитана Беллинджера!..
Алана насупилась. Она неожиданно увидела капитана в ином свете, и нельзя было сказать, чтобы это зрелище ей понравилось. С хорошенькой Грейс Флемминг Николас был весьма любезен и обходителен.
«Оказывается, он может быть таким, просто он не дает себе труда быть вежливым со мной, считая меня дикаркой», – с горечью подумала Алана и исподтишка посмотрела на Грейс, которая была ее ровесницей.
Красивое желтое платье, нарядная шляпка… Да, такой красавицы она, пожалуй, еще не видела…
Но тут подали еду, и ей стало не по себе: Алана в ужасе смотрела на столовые приборы – она понятия не имела, как ими пользоваться! Ее не успели этому научить, ведь в детстве, когда отец жил еще с ними, Алану кормили отдельно, а потом он уехал. Во время же путешествия с Николасом Алана, едва прибыв на почтовую станцию, уединялась в своей комнате и ужинала и завтракала отдельно от всех. Впервые оказавшись за столом с белыми людьми, она совершенно не знала, что делать.
Девушка растерянно посмотрела на Николаса. Он ободряюще улыбнулся, угадав ее мысли, и взял в руки вилку, молчаливо приглашая Алану последовать его примеру.
Она вдруг поняла, что почти ничего не знает о жизни белых людей, и растерялась еще больше; наблюдая, как Николас любезничает с Грейс Флемминг, Алана поймала себя на мысли, что хочет очутиться на ее месте. Но почему? Она ведь ненавидит капитана Беллинджера! Или… нет?
И тут же последовало новое открытие: она боялась опозориться перед этими людьми!
Однако разбираться в своих чувствах Алане было некогда, и она оставила это на потом, а сейчас стала усердно копировать каждое движение Грейс Флемминг. Получилось сносно. Во всяком случае, никто, кроме Николаса, не догадался, что она впервые держит в руках столовый нож и вилку. Ну, а Николас только иронически поднял брови.
Алана так старательно копировала Грейс Флемминг, что почти не прикоснулась к еде и была рада, когда трапеза закончилась и все перешли в просторную гостиную.
Мужчины заговорили о послевоенной разрухе, о разорении Юга.
Грейс и ее мать сели к окошку с вышиванием.
Алана быстро заметила, что Грейс Флемминг не сводит глаз с капитана Беллинджера: даже потупившись, она пристально наблюдала за ним из-под ресниц.
А сколько уловок пускала в ход Грейс, чтобы привлечь внимание Николаса! Особенно забавляло Алану то, что стоило ему посмотреть в ее сторону, как Грейс начинала часто-часто хлопать ресницами и застенчиво улыбаться.
Однако Николас, похоже, не замечал ее восхищения – он был увлечен рассуждениями о том, что люди, проигравшие войну, теряют уважение к себе.
Наконец миссис Флемминг удалось вклиниться в мужской разговор.
– И куда вы направляетесь, капитан Беллинджер? – осведомилась она.
– Сначала в Вашингтон, а потом домой в Виргинию, – коротко ответил Николас.
– О Боже! Что я слышу! – просияла миссис Флемминг. – Вы из Виргинии! – Однако вдруг ее лоб прорезала озабоченная морщина. – Да, но тогда почему на вас синий мундир? Неужели вы, южанин, сражались против своих земляков?
– Я сражался во славу Юга, – тусклым, невыразительным голосом ответил Николас. – Но Конфедерации больше нет, миссис Флемминг. И вашингтонское правительство старается, чтобы мы снова стали единой страной. Видя его усилия, многие люди тоже начали стремиться к примирению.
Миссис Флемминг возмущенно уставилась на него поверх очков:
– Наверное, вы столь благодушны, потому что ваш дом не пострадал, капитан. А вот нам не повезло, наше поместье в Ричмонде сгорело. Сейчас его, правда, восстановили, но все уже не то… О былой роскоши пришлось позабыть. Мы, как и многие наши друзья, разорены, а это не располагает к легкому прощению обид.
Николас смерил ее ледяным взглядом:
– Что ж, мне, можно сказать, и вправду повезло, мадам. Хотя там, где я живу, свирепствовали пожары, наш дом почти не пострадал.
– А вы случайно не из Ферфакса? – насторожилась миссис Флемминг.
Николас кивнул, глаза его помрачнели – он уже знал, что последует за этим вопросом.
– Неужели вы в родстве с Беллинджерами, которым принадлежит Беллинджер-Холл? – ахнула собеседница.
– Да, миссис Флемминг, – подтвердил Николас, готовясь дать ей отпор. – Беллинджер-Холл – мой дом.
– Боже мой! Беллинджеры… такое известное семейство! – пролепетала потрясенная миссис Флемминг. – Его так уважали… правда, потом… потом… – Она поперхнулась, покраснела и торопливо продолжила: – Капитан, я… мы… мы не верим сплетням, которые распускают про вашу семью. Ни единому слову!
Николас промолчал, и миссис Флемминг с тайным злорадством выпалила:
– Говорят, главу этого семейства расстреляли янки. Вроде бы однажды ночью он неожиданно вернулся домой и застал свою жену врасплох с офицером. Разъяренный изменой жены, Беллинджер убил наглого янки, и северяне его казнили.