Солнечные дни

— Понятно, — пробормотала Макси. — Я была ужасно глупой, правда? — Она на секунду прикрыла глаза. — Глупой и эгоистичной. Я была настолько взбешена той фотографией, что, когда дедушка упомянул о каком-то договоре, я поняла его совершенно буквально, как будто он говорил о финансовом соглашении. Я не дослушала его, почувствовав себя оскорбленной и преданой. И им, и тобой. И целых два года я отказывалась говорить с ним на эту тему. Бедный дедушка, как же ему было тяжело…
— Я уверен, что если ты все объяснишь ему…
— Все это время дедушка только и делал, что пытался защитить меня от меня самой, — продолжала Макси со слезами на глазах. — Завтра, когда я увижу его, я принесу ему самые нижайшие извинения за то, что сомневалась в нем.
Ол сочувственно улыбнулся Макси.
— Я думаю, что Макс это оценит.
Остался только один вопрос, который требовал решения. Самый трудный.
— Ол, ты спрашивал меня в ресторане, что я скажу Майклу о нашем сегодняшнем ужине, — немного помолчав, вполголоса начала Макси.
— И ты, насколько я помню, посоветовала мне не лезть не в свои дела! — напомнил ей Ол.
— Прости… Знаешь, я вовсе не должна объяснять что-либо Майклу, — призналась Макси. — Мы давно не встречаемся… Ол, я разорвала помолвку с ним месяц назад.
Ол резко выпрямился, будто не веря своим ушам, и посмотрел на Макси в упор.
— Но ведь месяц назад…
— Да, Ол, месяц назад мы провели здесь сумасшедшую ночь, — подтвердила она догадку, которую он не решался озвучить.
— Почему ты решила поступить так?
— Во-первых, сохранить после этого нашу помолвку с Майклом я не могла. Это было бы нечестно по отношению к нему. Во вторых…
Макси замялась, не торопясь сжигать за собой все мосты. Но ей стало немного неловко за свою осторожность. Если Ол распахнул перед ней свою душу, ей тоже не пристало темнить перед ним.
— Ол, когда я выходила за тебя замуж пять лет назад, я была по уши в тебя влюблена.
— Я знаю, — спокойно сказал Ол. — Но я так боялся потерять тебя, что не смел даже заикнуться о том, что чувствую сам. Я надеялся, что ты догадываешься о моих чувствах.
— Нет, я не догадывалась. Мне казалось, что ты ко мне совершенно равнодушен, — возразила она. — Если бы это было иначе, я не оставила бы тебя. Ты говорил, что я изменилась за эти годы… Да, это так. Но одно во мне осталось незыблемым — моя любовь к тебе Я любила тебя пять лет назад и люблю сейчас. Может быть даже, мои чувства сейчас гораздо сильнее и крепче, чем прежде. — Слова лились из уст Макси рекой, и она уже не могла их остановить. — Я разорвала помолвку с Майклом не только потому, что мы провели с тобой ночь. С ним мне было хорошо, спокойно. Но я поняла, что не смогу выйти замуж за другого мужчину, раз не могу забыть тебя.
— Меня? — очень тихо переспросил Ол. На его шее быстро билась почти незаметная жилка.
— Тебя, — нежно повторила она.
Макси присела перед его креслом и взяла его сильные руки в свои.
— Я так люблю тебя, — прошептала она.
Ол притянул ее к себе, а потом встал и поднял Макси на руки. Он смотрел на нее так, будто не мог насмотреться, будто пил ее глазами и не мог напиться. Не в силах оторваться от его гипнотического взора, Макси очнулась только тогда, когда его губы нежно коснулись ее мягких губ.
Любовь. Ею были полны все их движения. Она была в каждом прикосновении Ола. В каждом легком касании Макси. В каждом поцелуе.
— Ты выйдешь за меня замуж? — выдохнул Ол.
— Да, да, — горячо согласилась она. — И давай не будем с этим тянуть, хорошо?
— Я хочу, чтобы сейчас все было по-другому, — нежно возразил он, крепко обнимая ее. — Я хочу поухаживать за тобой, как полагается. Выводить тебя в свет, посылать тебе цветы, приглашать в рестораны… Чтобы ты больше не сомневалась в моих чувствах.
— Ну ладно, неделю или две я, может быть, и выдержу, — согласилась Макси, и ее глаза озорно заблестели. — Но ни днем больше, хорошо?
Ол разгладил завитки на ее висках.
— Я не хочу торопить тебя, Макси, — объяснил он. — Надеюсь, на этот раз ты будешь совершенно уверена в том, что не делаешь ошибку. Потому что больше я тебя ни за что не отпущу.
— Ты знаешь, Ол, я все-таки думаю, что будет лучше, если мы поженимся до того, как родится наш первенец. Девочка или мальчик…
Ол недоуменно поднял на нее глаза, не понимая, о чем идет речь.
— Ты сегодня говорил, что я неважно выгляжу, и рекомендовал сходить к врачу. Но я уже была у врача. Два дня назад. Он сказал, что у меня будет ребенок. Наш ребенок, Ол, — с гордостью закончила она. — Нам выпал счастливый случай — один на миллион, и наш ребенок родится через восемь месяцев.
Макси засмеялась, глядя на его растерянное лицо.
— Да, Ол, это правда. Мы с тобой ждем ребенка! Очнись же!
Ол все еще выглядел ошеломленным и смотрел на нее так, будто она свалилась с луны. Но его можно было простить за это. Ведь у нее-то самой было целых два дня для того, чтобы хоть немного привыкнуть к этому известию.
— Интересно будет посмотреть на лицо дедушки, когда он узнает, что скоро станет прадедушкой! Кого бы ты хотел, мальчика или девочку?
— Даже не знаю, — еще не вполне придя в себя, сказал Ол. — Лишь бы малыш был здоровеньким. — И тут же добавил: — Я твердо знаю только одно. Если родится мальчик, мы его точно не назовем Олхеломесом.
Макси весело рассмеялась.
— Прости, что я тогда у Слейтеров посмеялась над твоим именем. Но, думаю, что для нашего ребенка мы придумаем что-нибудь попроще. У нас с тобой будет время над этим поразмыслить. Целых восемь месяцев!
— И вся жизнь впереди, чтобы любить друг друга.
  
Эпилог
 
Огромный выставочный зал был заполонен ценителями книг и просто зеваками, которые останавливались перед стеллажами с книжными новинками, листали заинтересовавшие их экземпляры, читали пространные аннотации. Все ожидали главного события сегодняшнего дня — пресс-конференции подающей надежды писательницы Максимилианы Кемпбелл.
Пресс-конференцию намечалось провести в просторном конференц-зале, где уже толпились десятка три репортеров и фотографов.
По мнению Ола, Макси выглядела просто прелестно в лимонно-желтом платье с белыми воротничком и широкими манжетами.
Атмосфера конференции разительно отличалась от тех, на которых Олу уже доводилось присутствовать. Репортеры не проявляли ни тени враждебности, были на удивление деликатны и почти благодушны. Настолько, насколько вообще могут быть благодушны эти акулы пера. Макси выглядела юной и очаровательной, но держалась с безупречной уверенностью, и улыбка не сходила с ее лица.
После интервью к Макси выстроилась длинная очередь почитателей, желающих получить ее автограф. Так что Олу пришлось подождать, прежде чем его жена наконец пробилась к нему сквозь толпу.
— Ты просто молодец! — восхищенно произнес он. — Нужно было взять с собой Ланселота, пусть бы он посмотрел, как его мама мужественно отбивается от каверзных вопросов журналистов!
— Я тоже скучаю по нему. Но бабушка с дедушкой с таким нетерпением ждали правнука, что теперь ни на шаг не отпускают его от себя.
Макси улыбнулась. Она вспомнила, как год назад Ол впервые взял сына на руки. Они с мужем теперь мыслили и чувствовали синхронно. Те же воспоминания пронеслись и перед его мысленным взором…
Ол осторожно взял малыша из рук жены и прошелся с ним по больничной палате, не сводя восторженных глаз с крошечного личика. Вернувшись к кровати, на которой с блаженной улыбкой лежала абсолютно счастливая Макси, он нежно спросил:
— Как же мы назовем его, дорогая?
Макси как раз закончила свою третью книгу — адаптацию рассказов о короле Артуре для детей.
— Давай назовем его Ланселотом, пусть он растет таким же благородным и смелым, как этот рыцарь, — сказала она, беря сына на руки.
— Макси, — попробовал возразить молодой отец, — помнишь, ты когда-то говорила, что родители должны думать о том, каково будет жить их детям с такими нестандартными именами…