Что остается от небес

– Святые небеса, я об этом не слышал. И впрямь, какое-то невезучее семейство, – Лавджой высыпал остатки хлеба на траву. – Если епископу Прескотту сообщили о найденном теле брата, это, разумеется, объясняет, почему все, кто видел его преосвященство после визита отца Эрншоу, описываю его состояние как «возбужденное».
– Верно. Вот только Уильям Франклин также подметил волнение Прескотта. А ведь они встречались в понедельник.
– Я намерен сегодня отвезти одежду, часы и брелок жертвы леди Прескотт. Надеюсь, она сможет опознать вещи без того, чтобы осматривать останки.
– А мне хотелось бы знать, что случилось с перстнем.
– Его же не было на трупе? – покосился на собеседника магистрат.
Себастьян покачал головой:
– Эрншоу утверждает, что отвез кольцо в Лондон, чтобы показать епископу.
– Как отвратительно – стягивать перстень с пальца покойника, – неодобрительно поджал губы Лавджой.
– Учитывая состояние тела, полагаю, это было несложно.
– Да, но… – неловко откашлялся сэр Генри.
– По словам пастора, он отдал кольцо епископу. Но я справлялся в Лондон-хаусе – в покоях Прескотта данное украшение не обнаружено. Доктор Гибсон утверждает, что, когда трупы были доставлены к нему, ни в карманах, ни на руках епископа перстня не было.
– Возможно, его обронили в крипте, – предположил магистрат, отряхивая с ладоней последние крошки. – Пошлю кого-то из парней снова осмотреть склеп.
– Есть еще один вариант.
Ладжой вопросительно поднял бровь.
– Кольцо мог унести убийца, – пояснил Себастьян.
* * * * *
Немногим позже в этот же день, уговорив мать отправиться с визитом к одной из ее старинных приятельниц, Геро уселась на оконный диванчик в своей спальне и достала из ридикюля список из приемной епископа.
Она быстро пробежала глазами бумагу, с облегчением убедившись, что в ежедневнике Прескотта не значилось ничего – разумеется, кроме частых встреч с ней самой, – что могло бы выдать Девлину ее тайну. Удовлетворенная этим, она вернулась к началу реестра.
Да, там действительно, как и подозревала мисс Джарвис, упоминался визит лорда Квиллиана, вечером в понедельник.
– Ха! Ну что, видите? – вслух произнесла Геро, словно виконт находился рядом с ней. Но затем нахмурилась, всматриваясь в несколько других любопытных имен.
Мисс Джарвис на девяносто процентов была уверена в причастности фатоватого барона к убийству епископа, однако ей нравилось полагать себя непредвзятой, а это означало, что следовало рассмотреть и другие возможности.
Поднявшись с диванчика, Геро отправилась на поиски пера и бумаги. Вверху страницы она написала «лорд Квиллиан», затем ниже – «Уильям Франклин». Немного подумав, принялась вымарывать последнее имя, поскольку американец был стар и немощен. Но передумала, рассудив, что не требуется чрезмерной силы или ловкости, чтобы раскроить череп железным ломиком, поэтому оставила Франклина в списке кандидатов.
Геро еще раз пробежала глазами документ, но выловила только еще одно небезынтересное имя: сэр Питер Прескотт. «С какой это стати, – удивилась она, – сэру Питеру потребовалось записываться на прием, чтобы повидать собственного дядю?» Она добавила к своему перечню и его, затем расстроено обвела запись рамочкой.
Одним из наиболее досадных аспектов статуса незамужней дамы было ограничение ее передвижений и деятельности. Утратив столь близкого родственника, сэр Питер вряд ли станет в ближайшее время посещать какие-либо общественные сборища. А мисс Джарвис, как ни старалась, не могла придумать достаточно благовидного предлога, чтобы нанести джентльмену визит на дом.
Правила приличия порой оказывались чрезвычайно раздражающими.
* * * * *
Вечером Девлин удостоил своим редким присутствием тетушкин раут.
Герцогиня Клейборн, хозяйка одного из наиболее популярных лондонских домов, никогда не забывала посылать виконту приглашения на все проводимые ею мероприятия. Определив истинную природу призывов тетушки Генриетты – слегка завуалированных попыток познакомить его с нескончаемой вереницей «подходящих» дебютанточек – Себастьян писал в ответ неизменные, хотя и вежливые отказы.
Как следствие, нынешнее появление в гостиной имеющего сомнительную репутацию, но, тем не менее, высоко котирующегося на брачном рынке племянника стало для герцогини такой неожиданностью, что Генриетта даже споткнулась, хватаясь за лорнет, свисавший на ленте с ее шеи.
– Боже милостивый, – пробормотала тетка, – Девлин, ты ли это? Только не говори, что наконец-то решил оправдать ожидания всей семьи и подыскать себе жену.
– Отнюдь, – прямо заявил Себастьян, беря герцогиню под локоток и увлекая в другую комнату. – Я желаю знать, что вы можете рассказать мне о Прескоттах.
– Ш-ш-ш, – шикнула родственница, захлопывая за собой дверь, – не хочу, чтоб услышала леди Кристина.
– Кто?
– Дочь герцога Ламли. Себастьян, она и вправду прелестна. И хотя, уж поверь мне, девочка является одной из твоих поклонниц, лучше ей не ведать, что ты снова впутался в дело с убийством.
– Я как раз не впутывался – это вы меня втянули.
– Тем не менее, боюсь, барышня настолько чувствительна…
– Тетя, – сухо прервал Девлин, – я здесь не затем, чтобы меня очаровывала ваша последняя протеже, какой бы прелестной она ни была. Я приехал, поскольку хочу знать, что вы можете сообщить мне о сэре Нигеле Прескотте.
– О Нигеле Прескотте? Но для чего тебе… Святые небеса! – запнулась герцогиня, округлив глаза. – Тот давний труп в крипте – это он?
– По всей видимости, да.
– Святые небеса, – повторила Генриетта, неэлегантно плюхаясь на обитую розовым шелком кушетку в виде лебедя.
– Вы знали этого джентльмена, я полагаю?
– Разумеется, – герцогиня Клейборн знала не только всех членов высшего общества, но также их маленькие грязные тайны. И никогда не забывала. – Чрезвычайно неприятный тип, – цокая языком, признала тетка. – Ужасные манеры. Ничего общего с братом.
– Сэр Нигель был самым старшим?
– Да, из пяти братьев, – подтвердила Генриетта. – Он унаследовал титул, еще учась в Оксфорде. Всегда был крупным мужчиной – высоким, как и епископ, но более широким в кости и плотным. Взял в жены милейшую девушку, Мери Мэйфилд, и сделал бедняжку несчастной. Когда та умерла от чахотки, не прошло и года, как сэр Нигель снова женился – на леди Розамонде, второй дочери маркиза Рипона.
– Когда это было? – поинтересовался Себастьян.
– В семьдесят шестом? Или седьмом? – нахмурилась герцогиня. – Где-то так.
– Питер Прескотт – его единственный сын?
Собеседница кивнула:
– От первого брака детей не было. Они с леди Розамондой были женаты лет пять или шесть до рождения Питера. Мальчик родился уже после исчезновения отца.
Подтащив стул с позолоченными ножками в виде крокодильих лап, виконт уселся напротив тетки.
– Так говорите, сэр Нигель был неприятным человеком? В каком смысле?
– Злобный нрав и скверная репутация, – Генриетта понизила голос, хотя они были одни, и никто не мог бы услышать. – «Клуб адского пламени», понятно?
«Любопытно, – подумал Себастьян, – сквайр Пайл тоже упоминал о нем». «Клуб адского пламени», пресловутое тайное общество прошлого века, связывали с черной магией, оргиями и политическими заговорами. Собираясь в руинах древнего аббатства, «монахи» бесчестили непорочных девиц, практиковали эксгибиционизм, вуайеризм и кровосмешение. Одно время членами клуба состояли такие влиятельные персоны, как премьер-министр Англии, лорд-мэр Лондона, принц Уэльский… и некий непримечательный американец по имени Бенджамин Франклин.
– Когда сэр Нигель вот так вот бесследно пропал, – приглушенным тоном продолжала герцогиня, – допускали, что тут не обошлось без клуба: или какой-то нечестивый ритуал пошел неправильно, или семья одной из несчастных искала отмщения. С тем сборищем связывали и другие загадочные смерти и исчезновения, хотя, в основном, это были девушки из близлежащих деревень. И несколько молодых парней, – сделав паузу, многозначительно глянула на племянника Генриетта.