Бумажный лебедь (ЛП)
Моник сделал выпад через стол, опрокинув Дамиана со стула. Двое мужчин повалились на пол, борясь друг с другом. Дамиан получил мощный удар в подбородок, челюсть, грудь. Каждый удар ощущался, будто его дубасили молотком. Моник обрушился на него, зажав лодыжкой и удерживая, блокируя так, чтобы тот не смог нанести удар сверху. Он схватил Дамиана за шею, сдавив ее мертвой хваткой, сжав трахею, прежде чем ударить его головой об пол. Весь воздух покинул легкие Дамиана с резким свистом. Дамиан чувствовал, что лицо вот-вот взорвется, как будто бы кровь скопилась в голове. Моник усилил хватку, почти отделяя голову от тела.
Моник уклонялся от его ударов, ударов которые быстро теряли силу, поскольку перед глазами у Дамиана все поплыло. Заключенные, наблюдавшие за ними сверху, стали расплывчатыми, одна синяя униформа сливалась с другой. Шум, хаос, скандирование отдалились. Лицо Скай проплыло перед ним, вопрошающее и застывшее, за секунду до того как он нажал на курок, ее расширившиеся глаза и безмолвное «нет», которое она проговорила одними губами.
«Что ты творишь, Дамиан?» — он слышал ее голос в своей голове.
«Я даю сдачу и упорно борюсь».
Дамиан приоткрыл глаза. Он ухватился за бусы на шее Моника и потянул. Когда лицо Моника оказалось достаточно близко, Дамиан головой ударил его в нос. Моник отпустил Дамиана и зажал нос. Кровь брызнула на его голубую рубашку из шамбре. (Примеч. Шамбре — вид хлопчатобумажной ткани). Дамиан ударил Моника в челюсть и сел на него сверху. К тому времени, как сквозь кольцо заключенных пробрались охранники, лицо Моника было в ссадинах и фиолетовым от размазанной помады и побоев Дамиана. Большинство заключенных разошлись, когда расцепили Дамиана и Моника. Оба мужчины еле держались на ногах, окровавленные и побитые, но одно было ясно, Дамиан Кабальеро — человек, с которым не стоит связываться.
***Дамиана бросили в изолятор для подстрекателей драк. Изолятор был настоящим наказанием.
В «дыре» (или карцере) было три метра в длину и два в ширину, стены и потолки — из толстого металла. Пол — холодный бетон. В камере не было ничего, кроме металлической кровати с тонким матрасом, забитым до отказа туалетом и раковиной. Единственным контактом с внешним миром была небольшая щель, через которую передавали пищу. Они забрали его униформу, дали легкую футболку и боксеры, и включили кондиционер на ночь. Дамиан не мог спать.
На девяносто минут в день его загоняли в камеру для занятий, где он растягивался и делал выпады и приседания, используя по максимуму дополнительное пространство. На оставшиеся в сутках двадцать два с половиной часа Дамиана оставляли в гробовой тишине и темноте. Впервые с тех пор, как он признал себя виновным в предъявленных ему обвинениях, Дамиан был один. Изолятор, как предполагалось, должен был сломать его, но он был только рад одиночеству. Он и так зашел слишком далеко, избегая ответственности за мужчин, кровь которых все еще была на его руках: Альфредо Рубен Замора, Эль-Чарро, бесчисленные члены картелей Синалоа и Лос Зетас, погибшие во время взрыва на складе.
Но то, что он сделал со Скай, лежало самым тяжелым грузом на его душе. Он не мог перестать думать о том дне, когда видел ее в последний раз, и, несмотря на то, что это причиняло адскую боль, он воскрешал в памяти каждую деталь.
***Когда Дамиан вошел в зал суда, первым человеком, которого он увидел, была Скай. Его глаза инстинктивно переместились на нее, потому что так и должно было быть. Когда она была рядом, она владела всем его вниманием.
Она выглядела по-другому, не как та девушка в башне из слоновой кости и не как девушка в его постели на острове. Она не выглядела как Скай Уоррена или как Скай Дамиана, или Скай Разорванная пополам.
Эта Скай принадлежала себе. Так или иначе, случай на острове изменил ее. Дамиан чувствовал отрешенность, будто она закрылась не только от него, но и от всего, что ее окружало. Она находилась в помещении, но в своем собственном мирке, вдыхая свой собственный воздух.
Пуля задела ее плечо, и, несмотря на то, что она не нанесла серьезных повреждений, ее раненая рука была все еще в повязке. Дамиан не мог смотреть на нее без мысли о ее крови, которая просачивалась сквозь его пальцы в момент, когда он подхватил ее. Эту кровь пролил он.
Парни Уоррена схватили его. Они перенесли Скай и Виктора, который отключился от потери крови, к вертолету. Уоррен улетел с ними в больницу. Дамиана схватили, надев на него наручники, и увезли под конвоем к отделению полиции. Рафаэль держал его в курсе состояния Скай и ее реабилитации, но он не видел ее с момента ареста.
Она снова была блондинкой. Ее гладкие, длиной до подбородка волосы были заправлены за ухо с одной стороны. Это подчеркивало ее полные, розовые губы и заставляло Дамиана желать повторения всех тех вещей, право на которые он потерял, когда нажал на курок.
Скай сидела между отцом и Ником Тернером, парнем, с которым она ужинала в ночь, когда Дамиан похитил ее. Дамиан ненавидел его за то, что тот сидел настолько близко с ней, что их плечи соприкасались. Он ненавидел его еще больше еще из-за одной вещи — обвинения предъявлял самолично Ник, потому что он был адвокатом Скай.
Несмотря на то, что у Дамиана было двойное гражданство — мексиканское и американское, он был под следствием в Сан-Диего, поскольку похитил Скай на территории США. Но дело не должно было дойти до суда. Дамиан признал себя виновным. Он искалечил Виктора, похитил Скай, удерживал ее в заложницах, отрезал ей палец и, наконец, стрелял в нее. Адвокату Дамиана и Нику удалось заключить сделку о признании вины, но лично Ник настаивал на суровом наказании.
Ник презирал Дамиана за то, что тот забрал девушку, которую он обожал, и за вещи, которые, по его мнению, Дамиан с ней сотворил. Скай отказалась встречаться с Ником за пределами суда, Ник был уверен, что это из-за перенесенной травмы и что со временем она даст ему еще один шанс. Он не поверил ей, когда она сказала, что влюблена в Дамиана. И что с того, что Дамиан был этим Эстебаном, мальчиком, которого она когда-то давно знала? Скай была не в своем уме, и это было его и Уоррена дело — посадить Дамиана за решетку навечно. Они изменили формулировку дела о похищении на дело о похищении с отягчающими обстоятельствами, исходя из того, что Дамиан нанес Скай телесные повреждения. Они хотели еще прибавить изнасилование при отягчающих обстоятельствах, но Скай настояла на том, что секс был согласован, и не позволила им превратить процесс в фарс.
Разумеется, Дамиан ничего этого не знал, наблюдая за Скай, сидящей между двумя мужчинами. Он видел их как единое целое, трио, действующее сообща. «Вне зависимости от твоего выбора, Дамиан, знай, я всегда, всегда буду любить тебя», — сказала она ему.
Он хотел верить в это. Он хотел верить ее словам так сильно, но как он мог, зная, что она скрыла то, что могло бы смягчить его наказание? То, что он позволил ей уйти. Он освободил ее, высадил ее на материк, а она решила вернуться к нему. Это знали только они двое. Да, он сделал неправильный выбор. Он поддался тьме, когда следовало бы поддержать ее, но ему нужно знать что она все еще переживает за него. Он охотно бы провел остаток своих дней за решеткой за все то, что совершил, но он нуждался в том единственном мимолетном мгновении света, чтобы продолжать двигаться, зная, что для нее это было по-настоящему.
Когда Дамиан стоял перед судьей, готовый принять наказание, его взгляд упал на Скай. Один взгляд, одна вспышка тех преследующих серых глаз, и он был бы оправдан. Скажи что-нибудь — я перестаю верить в нас. (Примеч. это слова из песни Кристины Агилеры «Say something»).