Бумажный лебедь (ЛП)

В его броне все же была щель.
— Может быть еще больше, — сказала я.
Он оторвал взгляд от ожерелья и посмотрел на меня. Схватив меня за руку, потащил через галерею, вверх по короткой лестнице и на палубу. Я еле тащилась за ним, ноги были еще вялые и слабые.
— Ты видишь это?
Он обвел рукой вокруг.
Мы находились посреди пустоты, окруженные километрами темной убегающей вдаль воды.
— Это, — продолжил он, указывая на океан, — не идет ни в какое блядское сравнение с этим, — он потряс ожерельем перед моим лицом. — Твои камешки для меня ничто, вымытый песок.
— Жаль, — продолжил он мягче, держа медальон в лучах солнца. — Какая красивая вещица.
Мой отец не мог решить, какой камень подобрать матери. Он сказал, что выбрал александриты, потому что они походят на радугу. Их грани переливаются невообразимыми цветами на свету. В помещении они выглядели красноватыми, а на солнце сверкали зеленым оттенком. Их свет отбросил блик на лицо Дамиана.
— Какая красивая вещица, — повторил он тише, почти грустно.
— Эти камни очень редкие. Жемчужина тоже. Ты не будешь ни в чем нуждаться. Ты можешь поехать, куда захочешь. Исчезнуть. Делать все, что хочешь. И если ты хочешь больше…
— Сколько стоит твоя жизнь, Скай Седжвик? Как ты думаешь?
Он знал мое имя. Конечно, он знал мое имя. Он, наверное, нашел документы в сумочке. Или следил за мной. Значит, похищение мое было не случайным
— А сколько, ты думаешь, стоит моя жизнь? — спросил он, снова поднимая медальон. — Длину этой цепочки? Жемчужину? Два редких камня?
Он посмотрел на меня, но я не ответила.
— Ты когда-либо держала жизнь в своих руках? — он положил медальон в мою ладонь и сжал ее вокруг него. — Вот, ощути это.
 Он псих. Совершенно сбрендивший псих. 
— Ты знаешь, как просто разрушить чью-то жизнь? — он медленно отобрал у меня медальон, и медленно, намеренно медленно уронил его.
Тот упал возле его ноги. Дамиан поиграл с ним немного, двигая его назад и вперед носком ботинка.
— Это действительно до смешного легко, — он наступил на медальон и придавил его каблуком, глядя на меня.
Стекло начало трескаться под его весом.
— Не нужно, — попросила я. — Это все, что у меня есть в память о маме.
— Было, — ответил он, не убрав ноги до тех пор, пока медальон не был раздавлен.
То, как он сказал «было», разбило меня вдребезги.
 Было. 
 Я была. 
Это то, что произошло на корабле.
Это то, что никогда не исчезнет.
Он поднял мою разбитую памятку и изучил ее.
Я почувствовала прилив радости, потому что камни и жемчужина остались невредимы. Конечно, они остались. Наверное, что-то отобразилось на моем лице, потому что он схватил меня за шею и сжал так сильно, что я начала задыхаться.
— Ты любила свою маму? — спросил он, наконец, отпуская меня.
Я упала на колени, восстанавливая дыхание.
― Я никогда ее не знала.
Дамиан подошел к перилам и задержал ожерелье над водой. Я смотрела, все еще стоя на коленях, как оно покачивается на ветру. Я знала, что он собирается сделать, но не могла отвести взгляд.
— Прах к праху… — сказал он, бросая его в океан.
Он будто выбросил кусочек меня за борт, будто осквернил любовь моих родителей, их воспоминания ― два радужных александрита, и меня, их розовую жемчужину. Дамиан Кабальеро разрушил то, что осталось он нашего красивого стеклянного мира.
Я не могла плакать. Я была слишком измучена. Мой дух полз по туннелям из наждачной бумаги, заживо сдирая с себя кожу. Сдирая свою свободу. Сдирая волосы. Сдирая достоинство и самооценку, все то, что я имею, кого люблю и кем дорожу. Я лежала там, глядя в небо, глядя на солнце, которое мне было так нужно, и мне было все равно.
Мне было все равно, когда Дамиан поднял меня и потянул обратно вниз. Мне было все равно, сколько в коридоре окон и как промаркированы выходы. Мне было все равно, когда он запер меня, завел двигатель, увозя меня далеко от дома, отца, мой прежней жизни.
Все, что я знала, лежа в постели и сквозь щели в панелях наблюдая за пушистыми белыми облаками, принимающими странные причудливые формы, это то, что если у меня появится шанс, я не буду колебаться ни секунды, прежде чем убить Дамиана Кабальеро.
  
Глава 4
 
Было темно, когда Дамиан опять пришел.
Мне снились розовый торт-мороженое, пиньяты и Эстебан. (Примеч. Пиньята (исп. Piñata) — мексиканская по происхождению полая игрушка довольно крупных размеров, изготовленная из папье-маше или легкой оберточной бумаги с орнаментом и украшениями. Своей формой пиньята воспроизводит фигуры животных (обычно лошадей) или геометрические фигуры, которые наполняются различными угощениями или сюрпризами для детей (конфеты, хлопушки, игрушки, конфетти, орехи и т.п.).
— Тронешь ее снова и увидишь, что такое ад, — сказал он, когда они оттаскивали его прочь.
Он был моим самопровозглашенным защитником, но не было никакой защиты от мужчины, который стоял сейчас у двери.
Свет из коридора очертил его силуэт, бросая зловещую тень на кровать. Я хотела спрятаться куда-нибудь, где он меня не найдет.
Дамиан поместил поднос на кровать и придвинул стул. Он не включил свет, но я учуяла еду. Он принес мне поесть.
Я пододвинулась к подносу осторожно, отводя взгляд. Помнила, что было в прошлый раз, когда я бросила ему вызов, и теперь собиралась быть хорошей девочкой. Я собиралась быть хорошей, воспитанной девочкой. Я едва могу справиться с голодом, сжимающим мой желудок короткими сильными схватками, но заставляю себя потерпеть, быть приличной, воспитанной и не зарыться лицом в тарелку, как хотелось.
Это была какая-то рыба, приготовленная на гриле, и немного риса. Господи, это пахло замечательно. Там не было столовых приборов, и это было хорошо, потому что все, чего мне хотелось ― разорвать рыбу на кусочки, но я знала, что он наблюдает, поэтому отщипнула немного пальцами.
— Не так быстро, — сказал он.
 О Боже, только не снова. Просто дай мне поесть. 
А что он сделает, если я оближу свои пальцы?
Я так сильно хочу ощутить вкус рыбы.
— Поднимись, — скомандовал он.
Я проглотила сухой комок в горле, от которого хотелось кричать и плакать, хныкать и просить, и встала.
— Раздевайся, — приказал он из тени.
Я ожидала этого. Рано или поздно, так или иначе, все в любом случае заканчивается членом. Соси его, лижи его, погладь его, трахни его.
 Потому что моя мать не любила меня. 
 Потому что мой отец бил меня. 
 Потому что мой учитель ласкал меня. 
 Потому что надо мной издевались. 
 Потому что моя жена покинула меня. 
 Потому что мои дети не говорят со мной. 
 Вот почему я пьян. 
 Я рискую. 
 Я не могу перестать есть. 
 Я зависим от секса. 
 Я режу себя. 
 Я снимаю ресницы. 
 Я принимаю наркотики. 
 Но этого не всегда хватает, знаешь? И иногда это выплескивается наружу, потому что ты не можешь контролировать это, потому что хочешь заставить других ощутить свою боль, свои страдания, свою злость, потому что это так трудно - ходить в шрамах в мире, полном рекламы и ярких улыбок с рекламы зубной пасты и успешных, счастливых людей. Жизнь не всегда сказка. Поэтому соси его, лижи его, погладь его, трахни его. 
Мне было все равно, к какой из этих категорий относится Дамиан. Иногда это происходит просто потому, что я ― чистое зло, знаешь? Я держала в мыслях вид тарелки, пока расстегивала топик. Казалось, будто я смотрю на пол, но на самом деле я пожирала взглядом рис и рыбу. Это удивительно ― вещи, которые вы можете делать в режиме выживания. Я переступила через свои штаны и оказалась перед ним только в нижнем белье. «Агент Провокатор». Коллекция «Ночная Пленница».