Охватить всё книга-2 (СИ)

 Она понимала. Что нельзя, нельзя ей расслабляться, но он, как маг, будто не замечал её, а своими состояниями будоражил сердце. Надо было хоть как-то начинать сопротивляться:
 - Ты пишешь стихи и математика, как это сочетается?
 - Прекрасно, одно другое дополняет, я учился на мат-мехе в универе, и это не мешало мне стихи девушкам писать, если надо было.
 - Только девушкам?
 - Василиса, я ведь молодой был, а кому же в молодости пишутся стихи?
 Подумала немного Василиса:
 - Ну, мало ли кому?.. просто писать…
 - Это пусть просто поэты пишут, а я не поэт, скорее, любитель, да и ты, как понимаю. Хочешь о математике, о физике, о химии, об истории, о литературе со мной поговорить, - улыбнулся Елисей, - это запросто, конечно, я прекрасно ориентируюсь во всём. Мне интересно не то, что я знаю или умею, что знаешь и умеешь ты, мне интересно то, чего не знаю.
 - Зачем?
 - Что, зачем?
 - Знать хочешь?
 - Как зачем?.. как же я буду говорить, о чём?.. если не знаю твоих интересов.
 - А кроме всего этого нет, о чём поговорить?
 - Есть, но мало этого, считаю, надо быть ещё и интересным, чтобы нравилось тебе. Или будешь слушать глупость и терпеть?
 - Наверное, буду, ты просто говори, не важно, что-о…
 Понял Елисей, что Василисе нужен любой контакт, просто через звук. В таких случаях общение проходит на каком-то глубинном уровне в виде состояний восприятия. У него так же бывает, особенно по отношению к ней. Он пододвинулся к ней ближе, вместе со стулом, посмотрел в глаза:
 - Это чудо, Василиса!
 - Что? – не поняла она, хоть и сама тонула в его взгляде.
 - Детский взгляд, взгляд девчонки!.. как ты сохранила непосредственность в себе? – он вспомнил Люсю…
 - Это моя защита, разве не видишь?
 - Вижу. Только как ты сможешь защититься, если я не шёл к тебе, не ехал, а летел на крыльях?
 - Зачем?
 - Не спрашивай, потому что сам не знаю. Когда ты рядом, я будто плаваю в озере хрустальной чистоты.
 - И я!.. ой!.. нет, нет, я оговорилась. – Василиса поняла, что надо следить о том, что говорит, но как?.. – Елисей, а ты хитрый.
 - С чего это вдруг?
 - Ты говоришь и будто не договариваешь мысль, а я-а… мне вроде, как хочется закончить.
 - Что и происходит, - засмеялся Елисей.
 И смеялся он, как-то естественно и откровенно, что хочется прыгать от радости. Обычно всегда дежурные улыбки и смех искусственный какой-то, а у него…
 Встал Елисей, встала и Василиса.
 - Может чаю?
 - Может – он взял её за плечи, заглянул в глаза, в них увидел и страх, и желание, и радость, но, самое главное, почувствовал трепет тела, он был так глубок, что передавался и ему. – Это невероятно, сохранить трепет юности…
 - Что? – тихо переспросила Василиса.
 Он наклонился чуть, поцеловал, не отстранилась Василиса, только вздрогнула, тихонечко высвободилась от его рук, пошла на кухню. На кухне включила газ, поставила чайник и, задумавшись, просто стояла. Что делать?.. что делать?.. его напор её пугал, всё слишком быстро происходит для неё, но разве может быть иначе? Поняла, что она ищет оправдание своим поступкам, и это было с самого начала. Елисей будто в себе открыл для неё такое, что не притягивает даже, а растворяет. Воспоминания всплывают всполохами света и яркими картинами какой-то очень далёкой жизни. Ей хотелось доказать, что было всё не с ней, а с кем-то. Он не только пишет стихи в полном созвучии, но и тело его, его губы – это аналог полный. Они не грубые, как у других мужчин, они нежные и мягкие, как у неё.
 Это родство пугало, надо собраться. Вот чай попьют и отправит Елисея, придумает, что ей необходимо срочно уходить. Знала, понимала, что сделать надо так… только бы сил хватило. Почувствовала вдруг, что сзади Елисей тихо подошёл, тихо обнял. Василиса вздрогнула и напряглась.
 - Как долго я тебя искал!.. как долго!
 Повернулась Василиса, встретились глазами. Они у Елисея были грустные, даже печальные безмерно и проникали в её душу. Она просто стояла и смотрела, и вдруг увидела знакомые черты лица, взгляд, бородка, мимика, движения его, как он это делает и почему… Всё это она видела уже давно и много, много раз, знакома каждая морщинка на лице, каждая родинка, где бы она не находилась.
 - Зачем?.. чтобы убить?
 - Чтоб вознести на небеса! – закрыл ей губы пальцем, - молчи, не возражай, небо твой дом, это ты сама, ты та, кто создала небо для меня, ты мадонна!
   - Интересный ты!.. но понимаю я тебя. Это удивительно!
 - Будем пить чай, - перебил Василису Елисей, - вон и чайник закипел.
 Он отпустил её и сел на табуретку. Василиса какое-то время стояла неподвижно, осваивая его прикосновение, повернулась и стала собирать на стол.
 - Ты не понимаешь, Елисей, и я не понимаю.
 - Пусть будет, Василиса, мы ведь не маленькие дети, разберёмся.
 - Прежде понять необходимо, что происходит, - возразила Василиса.
 - Не надо, я же говорю, пусть будет, будем думать много, ещё больше запутаемся.
 Они сидели, пили чай, оба молчали. Василиса понимала, что Елисей не остановится, если она его не остановит, понимала и то, что ситуация может полностью из-под контроля выйти, а это разрушение всех принципов, морали и того же здравого смысла.
 - Как считаешь, любовь – это здравый смысл или безумие? – спросил вдруг Елисей, будто прочитал её мысли. Посмотрел внимательно, - спрашиваю, как творческого человека, чего отрицать не надо. Для меня это очевидно.
 - Не здравый, точно!.. – машинально ответила она, - но и не безумие. Хотя, я не знаю даже, любила ли я когда-нибудь.
 - Я любил или мне так казалось, да и люблю! Как жить без любви?
 - Не знаю. А дети?..
 - Я не об этом, дети только следствие любви, и как следствие, разумеется, прекрасно, я о причине.
 - А ты считаешь, что причина-а?
 - Не считаю, уверен, на все сто процентов.
 - И кто же она для тебя?
 - Женщина!.. просто женщина. Женщину боготворю, пишу стихи, а там, как получится, я всегда ищу ту, которая… - Елисей замолк.
 - Которая что? – не выдержала паузы, спросила Василиса.
 - Не знаю, но. Наверное, которая удовлетворяет моему идеалу.
 - И что за идеал?
 - Ищу.
 - И долго собираешься искать?..
 Улыбнулся Елисей:
 - Я же говорил тебе уже.
 Василиса покраснела чуть, но этот румянец украшал её, делал похожей на девчонку. Они оба были похожи сейчас на двух юнцов, у которых появились какие-то влечения друг к другу, но ещё не оформились в большое чувство. В таких случаях, прежде всего, появляется какое-то смущение, даже стыд, будто обнажается что-то такое скрытое, внутреннее, открывая эту наготу друг другу.
 - Всё, пошли, спасибо Василиса, - посмотрел с вопросом на неё, - тебе помочь убрать?
 - Нет, я сама. Ты иди, пока книжки посмотри.
 - Хорошо, - и Елисей ушёл.
 Он, действительно, хотел уйти, чтобы понять и напряженье снять. Нет, не совсем уйти, а в комнату и там настроиться на прежний ритм, одеться, подумал он.
 Василиса убирала со стола и понимала, что вот сейчас, как только она в комнату войдёт!.. Она входила обречённо, но и с какой-то внутренней радостью, чего даже себе боялась показать, не имея возможности сопротивляться. Елисей книгу какую-то смотрел, поднял голову, и она увидела его невозмутимость, предугадать замысел его просто стало невозможно.
 - Хорошие книги читаешь.
 - Да, люблю читать, - механически ответила она.
 Елисей видел состояние Василисы, у самого такое же. Понял, что он ей не безразличен и этого было достаточно на первый раз, так решил. В своих чувствах разбираться не хотел, он просто знал, что если влюбляется, если так случается, то всегда на всю оставшуюся жизнь. Это он потом подумает, что произошло, а сейчас не пытался даже сдерживать порыв.
 Идея вдруг возникла, которая могла мгновенно снять напряжение с обоих, подумал только, что оказывается, нравственность значение имеет, и для него и для неё, понял, что нельзя в прекрасные отношения творческого вдохновения входить грязными ногами, надо непорочностью войти, а там всё само разовьётся.