Мираж

   — И что с ними?
   — В Петропавловку. Если потребуется — расстрелять на месте.
Конечно, полковник прав: в армии только так, но почему произошло всё то, из-за чего теперь потребовались аресты и расстрелы? Почему он, Леонтий Дымников, ни в чём ни перед кем не виноватый, никому не желающий зла, должен участвовать в этом?
Поначалу ничто не предвещало особых затруднений: во дворе у ворот несколько офицеров дымили папиросами, капитан Путилин, — поручик был с ним знаком, — как положено, скомандовал «Господа офицеры», доложил... Но первое впечатление оказалось обманчивым: двор казармы не убран — кучи мусора и кухонных отходов у дорожек, да и в докладе капитана зловеще прозвучала фраза: «Нестроевая рота самовольно покинула казармы и вышла в город». Чуть позже выяснилось, что не к добру и автомобиль, стоявший недалеко от ворот: дубль-фаэтон «Руссо-Балт». Тёмно-коричневый, вымытый, шикарный. Министерский или градоначальника. Полковник едва успел начать свой разнос господам офицерам, как к нему подбежал поручик Макшеев и доложил, что командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов вызывает полковника на совещание в Градоначальство и прислал за ним автомобиль. Шофёр, усатый унтер-офицер, почтительно открыл полковнику дверцу. Поручику Дымникову тоже было приказано ехать.
В автомобиле уютно, тепло и можно не видеть город, захлёстываемый толпой и туманом, но, к сожалению, это не позволяет забыть о происходящем.
У подъезда Градоначальства на Гороховой полковника ожидал жандармский ротмистр. Провели наверх. В приёмной толпились адъютанты. С некоторыми Дымников был знаком. По их поведению легко было догадаться, что обстановка в городе ухудшается: не слышно ни анекдотов, ни рассказов об оперетте или «Привале комедиантов» — только короткие и негромкие фразы о забастовщиках, о взбунтовавшихся полках. Полковника сразу пригласили в кабинет командующего.
   — Ваше высокопревосходительство, помощник командира лейб-гвардии Преображенского полка гвардии полковник Кутепов по вашему приказанию прибыл.
Усадили в кресло. Здесь в большом кабинете собрались те, кто обязан навести в городе порядок и восстановить нормальную жизнь. Главным был генерал Хабалов. «Настоящий генерал-командир», — решил, глянув на него, Кутепов: лет около 60, красивая седина, уверенный взгляд, спокойный голос человека, привыкшего к тому, что его слушают и повинуются. В кресле у стола градоначальник Балк, который, кажется, был испуган ещё несколько дней назад, но так и не отошёл от испуга. У окна военный министр Беляев, генерал, попавший «в случай» к императрице. Его Кутепов знал и не любил. Министр, прозванный в армии «Мёртвая голова», сидел неподвижно, с ничего не выражающим каменным лицом. Рядом с Беляевым Кутепов увидел министра внутренних дел Протопопова — худенького, с седой подстриженной бородкой, с головой, словно вдавленной в плечи. Были здесь и преображенец полковник Павленков и ещё несколько офицеров. Они собрались, чтобы решить судьбу столицы, судьбу России. Что же они решили?
Хабалов, основываясь на докладах других участников совещания, сообщил Кутепову о положении в городе: рота преображенцев, солдаты Литовского полка и волынцы соединились с толпой бунтовщиков, разгромили казармы жандармского дивизиона и громят школы прапорщиков инженерных войск.
   — Так же на Литейном, — сказал Протопопов.
Кутепов не в первый раз испытывал мгновенные перемены в своём видении тех, кто имел право отдавать ему приказы. С первого взгляда они казались незыблемо уверенными в себе, решительными и бесстрашными, но вдруг оказывались совсем другими — ему бы командовать ими. Однако ещё в училище, когда приходилось подчиняться унтерам из таких же юнкеров, как и он сам, а порой и худшим, Кутепов навсегда решил, что главный закон военной службы г выполнять приказ, а не судить командира. Иначе можно дойти до того, что на фронте оспорить приказ Верховного, то есть самого Государя. Кутепов никогда не позволял себе противоречить командиру, разве что в мыслях, но и мысли Такие он прогонял. Потому и удавалась служба. Теперь полковник увидел растерянность в генеральском взгляде Хабалова, страх градоначальника, тоскливую беспомощность недалёкого министра внутренних дел, бестолковость, нежелание что-то решать у других участников совещания. Оказалось, что в столице среди всех министров и генералов нет ни одного человека, способного прекратить беспорядки. Хабалов обвёл глазами присутствующих, как бы ища подтверждения правильности своего решения, и сказал, стараясь придать голосу решительность и непреклонность:
— Я назначаю вас, полковник Кутепов, начальником карательного отряда.
Не задумываясь о смысле предстоящих действий, о том, что надо будет защищать то, что никто защищать не хотел, о необходимости рисковать жизнью и убивать, полковник обеспокоился лишь соблюдением субординации:
   — Я готов выполнить любой приказ, любое задание, но я нахожусь в отпуске, запасной полк мне не подчиняется.
   — Все отпускные подчиняются мне. Состав отряда и его задачи обсудим немедленно...
Тем временем поручик Дымников рассказывал знакомому адъютанту о прекрасном вчерашнем вечере, проведённом с Муравьевым и подругами.
   — Говорят, Васька — красный? — спросил адъютант.
   — Какой он красный? — удивился Леонтий. — У него отец на бирже миллионами ворочает. Просто болтает языком, как все мы иногда болтаем. Помнишь, чего только не говорили об императрице и Распутине? А он ещё вспоминает предка-декабриста.
В этот момент беседа была прервана. Из кабинета вышел полковник Кутепов и объявил:
   — Господин поручик, я назначен командиром карательного отряда, вы назначены моим адъютантом.
Основу карательного отряда составила рота Кексгольмского полка, дежурившая у Градоначальства. Роту построили в колонну, и она двинулась к Невскому. Поручик Дымников не хотел ни умирать, ни убивать, но он был мужчиной не только в застолье и с женщинами. В училище действовал не хуже других юнкеров и в манеже, и на полигоне, и на стрельбище, а когда в 14-м пришлось идти под австрийские пули, быстро научился скрывать свой страх и без красивых слов о присяге и долге служил исправно, как и другие офицеры, его товарищи. Служба — мужское дело. Если попал в каратели, то и здесь служи.
От полковника, невысокого, но плотно сбитого, с «императорской» бородкой и усами, исходила мужественная решительная уверенность в правильности и необходимости своих действий. Когда у тебя такой командир, ты успокаиваешься и начинаешь верить в победу.
План Кутепова состоял в том, чтобы по линии Невский — Литейный оцепить толпу и гнать её к Неве, а там рассеять или расстрелять. Отряд ещё не дошёл до Невского, когда произошёл первый эпизод, в котором Кутепов показал себя настоящим командиром. Из-за жёлтого здания-коробки Александрийского театра появились солдаты, неорганизованной толпой валившие по мостовой. Расстёгнутые шинели, грязные сапоги, равнодушно-наглые лица. Идущие сзади волокли несколько пулемётов и несли коробки с лентами. Солдаты посторонились, давая дорогу колонне. Полковника словно и не заметили.
   — Стой! — крикнул Кутепов, расстёгивая кобуру, и, доставая револьвер, приказал: — Поручик, найдите командира этой шайки!
Смущённый капитан тут же объявился сам и виновато доложил:
   — Ваше превосходительство! Пулемётная рота Кексгольмского полка следует в казармы после дежурства. Люди устали...
   — Молчать! Я командир карательного отряда, полковник Кутепов. Согласно приказу Командующего округом вы поступаете в моё подчинение. Мне нужны пулемёты. Постройте свою роту и следуйте за мной колонной.
   — Ваше превосходительство! Рота сейчас неспособна к действиям. У нас нет ни масла, ни воды, и пулемёты не на двуколках, — сказал в оправдание капитан.
   — Даю вам час, — распорядился Кутепов, — через час ваша рота в полной боевой готовности должна прибыть на Невский проспект в район Елисеевского магазина.
В этот момент, когда карательный отряд ещё даже не приступил к своей деятельности, Дымников почувствовал, что теперь от решительности командира или от правильности его приказов ничего не зависит, и всё будет происходить по воле других сил, пока ещё не совсем понятных, но опасных, и кончится всё плохо. По лицу командира пулемётной роты было видно, что он исчезнет вместе со своими солдатами и больше не появится. Так, наверное, будут выполняться все приказы Кутепова.