Свидание на Аламуте

 
Точка Сборки-2
 
Париж. Майбах, Полковник и Лунь Ву
 
В Париже – раннее утро. Солнце стреляет лучами через кружевную сталь башни, лениво выползая из квартала Дефанс. На ступенях церкви Мадлен лежат светлые квадраты цвета банановой кожуры. Парижский воздух утром чист, хоть уже слегка и приправлен автомобильными газами. Красная капля Renault Megane Coupe одиноко стоит поперек на линиях желтой парковочной разметки и словно ждет пассажиров. Таковые появляются…
Через всю площадь, не обращая внимания на светофоры и не опасаясь машин, которые еще не заполнили круг, идет человек. Он в синем шерстяном костюме от Lanzago, в льняной белой сорочке, но почему-то бос, и его белые ступни отчетливо прорисовываются почти черно-белым снимком на мокром асфальте. Через десяток секунд он, бесцеремонно рванув дверцу автомобиля, усаживается на переднее сиденье. За рулем – молодая женщина с плоским лицом китаянки, одетая в черные джинсы с бахромой по краям и черный пиджак. Судя по тому, как этот пиджак обтягивает ее фигуру, открывая спереди смуглую кожу с татуировкой повыше левой груди, он надет на голое тело.
Человек чешет себя где-то под рубашкой, зевает и хриплым голосом ругается:
– Merde! [2]
Затем он вытаскивает из красной пачки палочку «Галуаз» и говорит по-французски:
– Судя по всему, вы и есть Лунь Ву. Вы ведете эти дела о женщинах с отрезанными головами, я читал в «Фигаро»… Меня зовут Майбах. Дмитрий. Похоже, у вас есть ко мне много вопросов, а я могу дать вам много ответов… Но сначала, умоляю вас, давайте съездим куда-нибудь и хорошенько перекусим! Похмелье, родная…
Китаянка поворачивает ключ зажигания и, коверкая слово, осведомляется:
– Pochmeliet? C’est tres interessant!.. [3]
…Вот уже полдня как Майбах запер кабинет и покинул здание издательства «Ad Libitum». Элизабет уже давно ушла, кутая шалью худые плечи. А он прокрался по второму этажу, где только в одном кабинете горел свет и из-за двери доносилось характерное позвякивание: русский корректор издательства, Лев Николаевич, отмечал сдачу очередных гранок с французским корректором Шарлем д’Обуа. Майбах прислушался, усмехнулся и проследовал дальше.
Он вышел на улицу через пожарный выход. В отличие от российских выходов такого же рода, тот всегда содержался в идеальном порядке. Под навесом, между загородкой с мусорными мешками и блестящим пожарным гидрантом, стоял крохотный «ситроен», напичканный электроникой. Майбах сел за руль, с ужасом коснувшись пупырчатой оплетки руля, и пробормотал: «Черт! Неужели Варвара не могла достать что-то попроще? Чтобы… как „Запорожец“». Но, пересилив себя, издатель включил мотор. Автомобили он любил, но испытывал ужас при мысли о самостоятельном управлении ими.
Через полчаса мучений, торопливого проскакивания светофоров на пустынных перекрестках Майбах оказался у изрядно загаженного дома на улице Леонар. Света тут, в этом квартале, вместившем в себя всю «отрыжку Большого Парижа», было мало. На тротуаре жгли костры. Несколько компаний проводили взглядом крохотный автомобиль и тут же потеряли к нему всякий интерес. Издатель получил возможность почти невидимым пробраться по внешней железной лестнице, купаясь в густых запахах лука и картошки, турецкой аджики и корейской капусты, гниющих бананов и индийского карри… Он поднялся на третий этаж и открыл дверь крохотной комнатки.
Минута – на то, чтобы наполнить водой из пластиковых бутылей медный таз, ожидавший его в углу. Вода – с частицами серебра. Подвинул стул. Снял штиблеты и носки, закатал брючины, сорвал мешающий галстук. Подошел к стулу, постоял, вздохнув, в полумраке. И внезапно услышал жесткий, ударивший в затылок, как дуло пистолета, голос.
– Не двигайтесь, Дмитрий Дмитриевич, не надо. И не касайтесь таза! Этот канал давно перехвачен. Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, – это покинуть комнату. Идите назад. И я вас умоляю, не отрывайте ноги от пола! Идите, дружок, как полотер… вот так…
Голос полковника Заратустрова, который Майбах давно уже не слышал, заставил его вздрогнуть. Онемев, издатель стал пятиться назад. Ступни его скользили по полу, покрытому грязью полугодовой давности. И только когда под пятками оказалось холодное железо стальной уличной галереи, по которой жители этого «социального» дома добирались в свои захламленные квартиры, Майбах услышал:
– А теперь, можете или нет, но бегите за мной, вниз!
Они бегом рванули по скрипящей лестнице, цепляясь за шершавые прутья. Когда были уже у самой земли, над ними вспыхнуло тихое сияние. Голубоватое свечение залило их, спустившись сверху, и высинило ноги Майбаха в нелепо подвернутых штанинах да узкую спину полковника.
Издатель поднял голову. Это было жуткое зрелище! Голубой огонь беззвучно рвался из дверного проема комнатки, которую они только что оставили…
– Зажигательная бомба, хрен ли смотреть! – рявкнул над его ухом Заратустров. – Давай, двигай ногами!
Полковник буквально сдернул его с лестницы. Они прошли мимо оставленного «ситроена», около которого уже расхаживали, подозрительно косясь, двое негров, к приземистой машине, явно немецкой. Заратустров впихнул издателя внутрь, как мешок, а сам моментально оказался за рулем. И когда автомобиль резко стартовал, сшибив пару мусорных баков, а негры заорали ругательства, только тогда на третьем этаже рвануло. Теперь уже не голубое, а оранжевое пламя ожесточенно выметнулось из оконного проема, обрушило с грохотом один пролет лестницы и сорвало железные переплетения площадок. В разгорающемся пожаре заметались, закричали люди, тотчас же рядом завопили полицейские сирены. Двор вмиг заполнился народом, осветились все окна дома напротив…
Мощный «БМВ», виляя, мчался прочь из этого района.
Через полчаса в небольшом бистро в тихом районе Валь-де-Марн издатель мрачно опрокинул первую стопку кальвадоса, а полковник отпил перно, смакуя его терпкий вкус.
– Ну что ж, Дмитрий Дмитрич, – сказал Заратустров, расстегивая свой плащ, как у типичного французского ажана, прорезиненный, темно-синий, и показывая безыскусный черный костюм и дешевенький галстук, – вот вы и родились во второй раз… Ваше здоровье!
– Спасибо. Черт подери, я до сих пор не могу забыть взрыв машины Марики… Черт знает что! Вы как меня вытащили? Вы тут вообще как оказались?
– Я в частной поездке, – усмехнулся Заратустров. – Так, решил проветриться… инкогнито. Мы все ваши сообщения получили. Только, Дмитрий Дмитриевич, их перехватывали. Нашлись мастера и на древний способ передачи информации через воду на расстоянии! А теперь вот видите: хитроумная «зажигалка». Бомбочка такая. Они знали, что вы рано или поздно придете именно туда. Вы бы сначала были отрезаны от выхода пламенем сверхвысокой температуры, а потом вторая бомба разорвала бы вас на кусочки. Срабатывало по шагам: топ-топ-топ-топ… подошли к тазу. И все. Таймер включился. Еще шаг, ногу от пола оторвали – взрыв.
– Фу, язви его…
– Ладно, что тут теперь? Наливайте еще кальвадоса. Хороша водочка, только слабовата. Все-таки яблочная – не чета нашей. А я вам кратко расскажу, что в наших пенатах творится.
– Догадываюсь, что все неладно.
– Более чем. Ассасины все-таки захватили нашу Невесту. Все, она под колпаком – кукла. Вывезли они ее сюда, в Париж. Скорее всего, она где-то рядом. Не лучше и с остальными. Вторая Невеста, воплощение царевны Укок, тоже исчезла. Про пробуждение Ктулху слышали?
– Да уж. Целый год все местные интеллектуалы про это говорят. Нам тут предлагают рукопись Уэльбека на эту тему.
– Ну, Уэльбек – Уэльбеком, а у нас попроще. Разыскал я тут товарища одного, который в тридцатые годы приказ отдал о расстреле группы реакционных шорских шаманов. Он лично Абычегай-оола кончал из ТТ. Хороший человек, Бабушкин его фамилия. Генерал-майор КГБ в отставке. Ну, это ладно, не о нем речь. И вот товарищ Абычегай воскрес. Возродился. Где он ее прячет, Невесту эту, ума не приложу. Но тоже думаю, что она уже не в России. Так что все то, что предрекала Марика Мерди, все – у порога. Битва трех Царевен, родной вы мой… Началось!