Исповедь любовницы Сталина

Мы прошли в столовую. И. В. закурил трубку. Дежурный сообщил, что приехали Киров, Микоян, Каганович, Молотов.
Киров ел быстро, пользовался одной тарелкой, одной ложкой, одной вилкой. Каганович лениво ковырял мясо. Микоян с мастерством фокусника орудовал столовыми приборами.
— Ты, Анастас, прирожденный аристократ, — улыбаясь в усы, сказал Сталин.
Кофе и чай с пирожными и ликером подавали в гостиной. Началась непринужденная беседа.
— Сергей Миронович, — проговорил Сталин, — поскорей заканчивай свои дела в Ленинграде и перебирайся в Москву. Квартиру сам выберешь, обставить поручим Микояну и Орджоникидзе, в этих вопросах они разбираются лучше меня.
На протяжении всех лет, что я знала Сталина, он неизменно подшучивал над Енукидзе, Микояном, Орджоникидзе, Ворошиловым, Буденным, Хрущевым, Мехлисом и редко над Берия.
— Я еще не видел решения ЦК ВКП(б), — твердо произнес Киров.
— Сергей Миронович, ты член Политбюро ЦК ВКП(б). Пора уже знать, что мы не отменяем принятые решения. Считайте, что этот вопрос решен и мы к нему больше не будем возвращаться.
В разговор вмешался Каганович:
— Сергей Миронович, у тебя большая семья?
— Жена, сестра и я.
— Большое искусство, товарищи, уметь делать хороших детей, — как бы про себя сказал Сталин. На его реплику никто не ответил. Несмотря на пресыщенную жизнь, у многих вождей, народных комиссаров и партийных деятелей детей не было.
Сталин предложил посмотреть новый фильм Чарли Чаплина «Огни большого города». Отказаться никто не посмел. Я устроилась отдельно от всех, в самом дальнем углу. И. В. все видел и все замечал.
— Не следует, товарищ Давыдова, пренебрегать мужским обществом.
Пришлось подчиниться, села рядом с ним. После просмотра вожди разъехались по домам, остался Киров. Воспользовавшись отсутствием Сталина, Сергей Миронович подошел ко мне:
— В. А., по поручению ленинградского областного комитета партии мы собираемся вас пригласить на гастроли в Ленинград. Для переговоров пришлю директора оперного театра.
Вошел Сталин, я повторила просьбу Кирова.
— Сергею Мироновичу, нашему другу, ни в чем нельзя отказать, — недвусмысленно заметил подозрительный и ревнивый И. В. Сталин.
Из дальнейших рассказов вы узнаете, как менялся и ожесточался характер Сталина, как подкрадывалась к нему зловещая старость со всеми парадоксами, прихотями, увяданием, противоречиями.
— Если ты будешь спать с Кировым, я без промедления отправлю тебя на тот свет, — прорычал Сталин. Я как девчонка заревела. — Не бойся, дурочка, с тобой и пошутить нельзя. Запомни: изменишь — пеняй на себя! — произнес он властно.
Проснулась в два часа. Прислуживала незнакомая женщина, новенькая. Назвалась Марией Филипповной. Как Сталин на все быстро реагировал! Дала себе зарок быть с ним осторожней. После завтрака вышла погулять.
— Вам нравится здесь? — спросил Сталин.
— Очень.
Он мечтательно вздохнул:
— Грузия лучше и чище Москвы. И мы, кавказцы, талантливей русских. Верочка, хотите поехать в Сочи?
— Когда?
— В сентябре или октябре.
— Разрешите дать ответ через недельку?
— Мы не торопимся, у нас есть время.
Мы сели в плетеные кресла.
— И. В., могу ли я быть с вами предельно откровенной?
— Мы расстанемся в тот момент, когда вас поймают на какой-либо лжи. Здесь некого остерегаться, говорите без предисловий.
— За мной круглосуточно следят. Это унизительно. Около моего дома все время маячат тени, в Большом театре то же самое. Пошла в кино «Ударник»— рядом сидят сотрудники ГПУ и все время не спускают глаз. Прошу вас, отмените эту постыдную слежку. Вы же знаете, дорогой, что я вам верна.
— Постараемся удовлетворить вашу просьбу.
— Большое спасибо.
Сталин от удовольствия засопел.
— И. В., можно задать еще один сугубо личный вопрос, не относящийся к нашим взаимоотношениям?
— Говорите, я слушаю.
— Скажите, пожалуйста, В. И. Ленин (Ульянов) как революционер оказал на вас большое влияние?
— Ленин был человеком фанатичным, непреклонным, классическим авантюристом и неразборчивым в средствах. — Сталин оживился, я задела его самое уязвимое место. — Революцию он направил по неправильному руслу. Учиться у него было нечему. Я уже вам говорил, что мое мировоззрение формировалось в Тифлисской Православной Духовной семинарии. Когда появится настроение, расскажу вам про товарища Ленина более подробно. Сегодня теплый день, мы будем обедать в саду. Я устал от бесконечных разговоров, хочется побыть без людей.
Я спросила, кокетливо улыбаясь:
— Ко мне это тоже относится?
— Вы, Верочка, редкое исключение.
Не торопясь, пошли к дому. В тени у огромных лип уже суетились люди. Подбежал дежурный секретарь, угодливо изгибаясь, доложил:
— Приехал товарищ Серго Орджоникидзе, впускать?
— Скажите ему, что мы только что уехали в Москву.
После обильного обеда Сталин ушел к себе. Во время вечерней прогулки он сказал:
— Знаете, Верочка, люблю попариться в баньке с веничком березовым, чтобы дядька, русский богатырь, сильными руками-лапищами прошелся по всему телу. Хотите помыться в нашей баньке?
— Спасибо, я уже приняла ванну.
Сталин громко рассмеялся:
— Не беспокойтесь, мы будем мыться отдельно. На мужской половине вас никто не стеснит. В бане можно поддерживать любую температуру.
Мне приходилось бывать в городских банях Дальнего Востока, там они довольно примитивные. Одноэтажный деревянный сруб, ржавые краны, скользкие низкие скамейки, старые дырявые тазы, горячая вода один раз в неделю, по пятницам, чтобы счастливцу попасть в баню, надо выстоять в очереди несколько часов, женщины шли в баню со своими тазами.
С некоторой опаской вошла в сталинскую баню. В стены вмонтированы ковры, мягкие кресла, на окнах тяжелые шторы, внутренние шкафы для одежды, приятный свет, торшеры, столики для кофе и чая. Ко мне подошла высокая, рослая, белозубая женщина.
— Наташа, — сказала она просто, протягивая руку. — Хотите что-нибудь выпить?
— Боржоми, только не холодный.
— Сейчас принесу.
Через минуту я пила изумительный напиток и ела бутерброды с осетриной и семгой.
— Я вам помогу раздеться! — приветливо сказала Наташа.
Девушка подала резиновые тапочки, предупредительно открыла двери. Я оказалась в банном помещении, где так красиво переливались витражи на окнах и на стенах, разноцветный кафель.
— Сначала примите душ. Вы позволите включить пар?
— Нет! Боюсь простудить горло.
После душа Наташа уложила меня на широкую деревянную скамейку. Она ловко массажировала мое тело, а потом хорошо его отмыла.
— Какая вы красивая! Вашему телу и архитектурным линиям позавидует любая женщина. И грудь у вас изумительная, упругая, крепкая. Разрешите мне хоть разок ее поцеловать.
От сексуальных комплиментов стало не по себе.
— Наташенька, перестаньте говорить глупости!
— Простите, В. А., я не хотела вас обидеть.
От прикосновения березового веника закипела кровь. Потом Наташа сделала прическу, маникюр, педикюр, она была искуснейшим мастером. Мне захотелось ее отблагодарить.
— Что вы, что вы! Здесь не положено брать деньги.
— Запишите мой домашний телефон, постараюсь устроить для вас пропуск в Большой театр.
— С удовольствием пойду на спектакль с вашим участием.
В гостиной отдыхал Сталин, он был завален газетами, журналами, Книгами.
— С легким паром, В. А.! Как наша банька? Как вы теперь себя чувствуете?
— Очень Хорошо, И. В.! У вас изумительная баня.
— Как работает Наташа? — Сталин бросил на меня демонический взгляд, от которого душа ушла в пятки.
— Она мастер, у нее сильные руки. Мне впервые в жизни сделали настоящий медицинский массаж. — И. В. продолжал на меня смотреть немигающими глазами. — Разве что-нибудь случилось?
— Кто вас просил давать мойщице номер домашнего телефона, приглашать в театр? Что у вас с ней может быть общего? Поймите, В. А., люди служат нам верой и правдой. Кто нарушит эти священные заповеди, вышвыривается вон со всеми потрохами.