Вол'джин: Тени Орды (ЛП)

"Они наблюдают. Смотрят, как мы уравновешиваем друг друга".
"Им бы этого очень хотелось", Тиратан покачал головой. "С другой стороны, может быть, Тажань Чжу хочет знать, как вывести нас из равновесия настолько, чтобы мы уничтожили сами себя. Я боюсь, это ему будет выведать очень просто".
...
Этой ночью Вол'джина дразнили видения. Он был среди бойцов, каждый из которых был ему знаком. Он собрал их в решающей атаке на Залазана, чтобы положить конец его безумия и освободить острова Эха для Чёрного Копья. Каждый из воинов представлял собой фигурку дзихуи в положении максимальной силы. Среди них не было брандера, что не показалось Вол'джину удивительным.
Он сам был брандером, но ещё не открыл свою старшую грань. Это была не та битва - хоть и отчаянная, но не в ней ему было суждено уничтожить себя. С помощью Бвонсамди они победят Залазана и захватят острова Эха.
Кто ты, тролль, вспоминающий героический подвиг?
Вол'джин обернулся, услышав, как переворачивается фишка. Он увидел себя запертым внутри прозрачной фигурки, поражённым отсутствием чисел на её гранях. "Вол'джин я".
Бвонсамди сгустился из серых вихрящихся туманов. "А кто есть Вол'джин?"
Вопрос потряс его. Вол'джин из видения был вожаком Чёрного Копья, но он им больше не являлся. Донесения о его смерти должны были как раз достичь Орды. Возможно, о ней ещё не знали. В глубине души Вол'джин надеялся, что его союзников что-то задержало, и Гаррош мог провести ещё один день, терзаясь в неведении об успехе своего плана.
Но это не было ответом на вопрос. Он больше не был вождём Чёрного Копья, ни в каком смысле. Они могли по-прежнему признавать его, но он не мог отдавать им приказов. Они бы воспротивились Гаррошу и любой попытке Орды покорить себя, но в его отсутствие они могли прислушаться к предложениям защиты со стороны. Они могли быть для него потеряны.
Кто же я?
Вол'джин содрогнулся. Хотя он считал себя лучше Тиратана Корта, по крайней мере, человек мог передвигаться и не носил больничной робы. Человека не предавали и не пытались убить. Человек явно принял часть пандаренских устоев.
И всё же, Тиратан колебался, когда не должен был. Отчасти это было игрой, чтобы заставить пандаренов его недооценивать, но Вол'джин раскусил его. Было ещё кое-что в том, как человек засомневался, когда Вол'джин похвалил его ход - это было взаправду. Такого мужчина не должен себе позволять.
Вол'джин взглянул вверх на Бвонсамди. "Вол'джин я. Я знаю, кем я был. Кем я стану? Только Вол'джин может найти ответ. А до тех пор, Бвонсамди, довольно и этого".
Глава 6
Вол'джин мог не быть полностью уверенным в том, кто он, но он точно знал, кем он не был. Он мало-помалу вытаскивал себя из постели. Он отодвигал одеяла, аккуратно складывая их, хотя ему отчаянно хотелось их сбросить, а потом свешивал ноги.
Первое прикосновение ступней к холодному камню удивило его, но он черпал уверенность в этом ощущении. Он позволил ему заглушить боль в ногах, тугое натяжение шрамов и швов. Держась за спинку кровати, он пытался подняться.
На шестой раз у него получилось. На четвёртый у него лопнули швы на животе. Он отказался замечать это обстоятельство и разогнал монахов, всполошившихся при виде тёмного пятна, расползающегося по его рубахе. Он подумал, что ему придётся извиниться перед Тиратаном за лишнюю работу, но он попросил монахов отложить рубаху.
Он преуспел после того, как лёг снова. Он поднялся на ноги и стоял, кажется, целую вечность. Солнечный луч, падающий из окна и указывающий на истинное течение времени, не сдвинулся ни на волосок, но он всё же встал. Это была победа.
Когда монахи вновь зашили и перевязали рану, Вол'джин попросил бадью с водой и щётку. Он взял рубаху и принялся скоблить пятно крови так старательно, как только мог. Оно прочно въелось, но он был настроен вывести его, хотя его мускулы горели от напряжения.
Тиратан подождал, пока движения Вол'джина в воде не затихли, а затем отнял у него рубаху. "Было очень мило с твоей стороны взять на себя мой труд, Вол'джин. Я повешу её сушиться".
Вол'джин хотел было возразить, так как тёмные очертания пятна ещё были видны, но промолчал. В одно мгновение он увидел, как восстановился баланс Хоцзинь и Тушуй. Он проявил вспыльчивость, а Тиратан - вдумчивость, вмешавшись в тот момент, когда это не ранило бы ничью гордость. Он молча признал желание и усилия Вол'джина и добился результата без удовлетворения своих самолюбия или жажды победы.
На следующий день Вол'джин поднялся на ноги с третьей попытки и не позволял себе лечь, пока солнечный луч не сдвинулся на палец от трещины в каменном полу. Через день он за то же время прошёл от одного конца кровати до другого и обратно. К концу недели он наконец добрался до окна и выглянул во двор.
Пандарены-монахи, выстроившись ровными рядами, занимали его середину. Они отрабатывали упражнения, невероятно быстро боксируя с невидимым противником. Долговязые тролли не были новичками в бою без оружия, но их техники не предполагали тех контроля и дисциплины, которые демонстрировали монахи. В нескольких местах по краям двора монахи сражались на мечах и копьях, упражнялись с алебардами и луками. Один удар обычной палкой мог посрамить штормградского воина в полном латном доспехе. Если бы не отблески солнечного света на острых как бритва клинках, Вол'джин едва ли смог бы отследить размытые движения оружия.
Там, на ступенях, Чэнь Буйный Портер подметал снег. На две ступеньки выше то же самое делал Тажань Чжу.
Вол'джин облокотился на подоконник. Какие были шансы увидеть настоятеля монастыря за такой чёрной работой? Он понял, что попал в плен к своим привычкам, каждый день поднимаясь в один и тот же час. Это следовало изменить.
Это означало, что Тажань Чжу не только знал, чем был занят Вол'джин, но и предвидел момент, когда тот доберётся до окна. Вол'джин не сомневался, что, спроси он у Чэня, как часто Тажань Чжу подметает снег, выяснилось бы, что он занимался этим только здесь и сейчас. Тролль посмотрел в сторону и увидел нескольких монахов, будто бы его не замечавших, что означало лишь, что они не хотели попасться на слежке за ним.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как он снова лёг, и к нему заглянул Чэнь с маленькой миской пенистой жидкости. "Был рад увидеть тебя на ногах, дружище. Я несколько дней уже хочу занести тебе это, но Лорд Тажань Чжу запретил. Думал, это для тебя слишком крепкое. Я сказал, что потребуется кое-что покрепче, чтобы тебя убить. Я имею в виду, ты ведь здесь, так? Поэтому пробуешь первым. Ну, после меня". Чэнь улыбнулся. "Я в конце концов хотел удостовериться, что оно и в самом деле тебя не убьёт".
"Ты очень добр".
Вол'джин поднял миску и принюхался. У отвара был сильный древесный аромат. Он пригубил его и обнаружил, что тот не был ни сладким, ни горьким. Его вкус напоминал о джунглях после дождя, когда пар поднимается от листьев и смешивает запахи. Вол'джин вспомнил острова Эха, и от этого осознания у него ком встал в горле.
Он заставил себя сглотнуть, затем кивнул, когда тепло растеклось у него в животе. "Очень хорошо".
"Спасибо". Чэнь уставился в пол. "Когда мы принесли тебя сюда, ты плохо выглядел. Путешествие было тяжёлым. Нам сказали похоронить тебя на горе. Но я прошептал тебе в ухо - в здоровое, а не то, которое Ли Ли зашила, - что, если ты справишься, тебя будет ждать кое-что особенное от меня. Я прихватил с собой в уголке сумки чуток специй, немного цветов - из твоего дома. На память. И я использовал их, чтобы сварить для тебя эль. Назвал его "Поправляйся".
"Моё выздоровление - твоя заслуга".
Пандарен взглянул в верх. "Это был всего лишь маленький глоток, Вол'джин. Твоё лечение займёт ещё много, много времени".
"Я поправлюсь".
"Вот поэтому я и начал варить новое пиво под названием "Празднование".