Вол'джин: Тени Орды (ЛП)

Вол’джин тут же узнал голос отца, хотя и понимал, что на самом деле слышать его не может. Он попытался повернуть голову на звук, или, по крайней мере, откуда, казалось, он шел. Он не смог, но его сознание изменилось. Он увидел отца, Сен’джина, не делая ни шага идущего рядом с ним. Оба шли, а Вол’джин не знал ни куда, ни как.
Раз я не мертв, то должен быть жив.
С другой стороны, слева от него, послышался голос, сильный и низкий.
Это решение пока что взвешивается, Вол’джин.
Тролль медленно оглянулся сознанием навстречу голосу. По большому счету, в общем-то, тролль, грозное лицо которого, похожее для Вол’джина на маску руш’ка, рассматривало его безжалостными глазами. Бвонсамди, лоа, служивший троллям в качестве стража мертвых, медленно покачал головой.
На что ты мне сдался, Вол’джин? Твои Черные копья не приносят мне должных жертв, хоть я и помог освободить от Залазана твой дом. А теперь ты цепляешься за жизнь, хотя должен отдаться во власть мне. Плохо ли я обходился с тобой? Не достоин ли я твоего поклонения?
Вол’джин отчаянно хотел, чтобы его руки могли сжаться в кулак, но они все так же слабо и безвольно висели словно мертвые.
Остались дела, и я должен их завершить.
Лоа засмеялся, и смех словно плетью хлестал по душе Вол’джина.
Только послушай своего сына, Сен’джин. Скажи я ему, что пришло его время, так он бы ответил, что у него есть дела поважнее. Как ты умудрился воспитать такого непокорного сына?
Смех Сен’джина, словно прохладная дымка, обволок измученное тело Вол’джина.
Я учил его тому, что лоа уважают силу. Ты жаловался, что не приносят приличных жертв. Теперь жалуешься, что ему нужно больше времени для еще более великих жертв. Я так уж утомляю тебя, что мой сын должен развлекать тебя?
Думаешь, Сен’джин, что он цепляется за жизнь, чтобы служить мне?
Вол’джин мог чувствовать улыбку отца.
У моего сына может быть много на то причин, Бвонсамди; но тебе должно быть вполне достаточно и той, что касается служения тебе.
Ты будешь указывать мне, Сен’джин?
Я лишь напоминаю, великий дух, о наказах поклонения тебе, которым когда-то давно ты же и учил нас.
Еще один смех, отдаленных смех, нежно прошел сквозь Вол’джина. Очередной лоа. Высокие пронзительные нотки и низкий рокот – Хир’ика и Ширваллу разговор забавлял. Вол’джин бы тоже позабавился, если бы не знал, что поплатится за подобную фривольность.
Из глотки Бвонсамди вырвался рык.
Будь тебя так просто сломить, Вол’джин, я бы давно отвернулся от тебя. Ты не мой отрок, нет. Но, темный охотник, знай: твоя предстоящая битва будет куда страшнее, чем все, с чем тебе приходилось сталкиваться. Ты пожалеешь, что не отдался мне сейчас, а тяжесть цены твоей победы разотрет тебя в пыль.
В миг Бвонсамди испарился. Вол’джин искал дух отца. Он был поблизости, хоть и исчезал.
Вновь теряю тебя, отец?
Ты не можешь потерять меня, Вол’джин, ибо я часть тебя. И покуда ты тот, кто ты есть, я буду с тобой. Вол’джин снова ощутил отеческую улыбку.
И отец, который горд сыном так же сильно как я, никогда этого сына не оставит.
Глубокие слова отца успокоили Вол’джина, и тот больше не боялся за свою жизнь. Он будет жить. Он будет все той же гордостью своего отца.
Он направится прямиком к той ужасной судьбе, что напророчил ему Бвонсамди, и справится с любым ее вызовом. Держа это в голове, дышать стало легче, боль притупилась, и он окунулся в темный колодец спокойствия.
• • •
Когда сознание к нему вернулось, Вол’джин увидел себя живым и здоровым, твёрдо и прямо стоящим на ногах. Он был на площади под яростными лучами солнца среди тысяч других троллей. Каждый из них был почти на голову выше него, однако никто из них этого не замечал. На самом деле, они и его самого, похоже, не замечали.
Ещё один сон. Видение.
Он не сразу узнал это место, хотя у него было ощущение, что он бывал здесь раньше. Или, скорее, позже, так как город ещё не был захвачен джунглями. Настенная роспись была новой и чистой. Арки ещё не обрушились. Булыжник мостовой не был разбит и растаскан. А ступенчатая пирамида, перед которой они стояли, не была ещё потрёпана временем.
Он стоял в толпе Зандалари, членов тролльского племени, от которого пошли другие племена. Со временем они возвысились над остальными троллями в росте и в статусе. В видении они выглядели не столько племенем, сколько кастой жрецов, могущественных и образованных, прирожденных лидеров.
Но ко времени Вол’джина их способность к лидерству угасла. Всё потому, что их мечты были заперты здесь.
Это была Зандаларская Империя на пике своей мощи. Она правила Азеротом, но пала жертвой собственного могущества. Алчность и ненасытность разожгли интриги. Союзы распадались. Новые империи поднимались – такие как империя Гурубаши, отправившая Чёрное Копье Вол’джина в изгнание. Затем пали и они.
Зандалари жаждали возвыситься, как в прежние времена. Тогда тролли были самой благородной расой. Тролли, объединившись, достигли высот, о которых кто-то вроде Гарроша Адского Крика не мог даже мечтать.
Ощущение древней и могущественной магии наполнило Вол’джина, подсказывая ему, почему он видел Зандалари. Магия титанов была старше, чем даже Зандалари. Она была сильнее их. Насколько Зандалари превосходили ползучих и жалящих тварей, настолько Титаны возвышались над ними – и их магией.
Вол’джин прошёл через толпу, как призрак. Лица Зандалари сияли устрашающими улыбками – такие он видел у троллей, когда ревели трубы и грохотали барабаны, призывающие на битву. Тролли были рождены, чтобы терзать и убивать – Азерот был их миром, и всё в нём им подчинялось. Хотя Вол’джин мог отличаться от других троллей в том, кого он считал своими врагами, он сражался не менее яростно и гордился тем, как Чёрное Копье одолело противника и освободило Острова Эха.
«Так значит, Бвонсамди дразнит меня этим видением». Зандалари мечтали об империи, а Вол’джин мечтал о благе для своего народа. Разница была ему ясна. Планировать резню легко, но создать будущее – намного сложнее. Для лоа, который любил кровавые, истерзанные войной жертвы, видение Вол’джина было малопривлекательным.
Вол’джин взошёл на пирамиду. По мере того как он поднимался, всё вокруг обретало чёткость. Если раньше мир видения был безмолвен, теперь было слышно, как камни отдаются барабанным боем. Ветер касался его короткой шерсти, ерошил волосы. Он принёс сладкий запах цветов – аромат чуть более резкий, чем запах пролитой крови.
Барабанный бой отдавался у него внутри. Сердце билось в такт. Он услышал голоса. Крики снизу. Приказы сверху. Он отказался отступить, но и выше взбираться не стал. Казалось, он может подниматься сквозь время, как сквозь воду озера. Если он достигнет поверхности, то окажется рядом с Зандалари и почувствует то, что чувствуют они. Он познает их гордыню. Он вдохнёт их мечты.
Он станет един с ними.
И он не позволит себе такой роскоши.
Его мечты о будущем Чёрного Копья не приводили Бвонсамди в восторг, но они давали племени жить. Азерот полностью и необратимо изменился со времён, которые помнили Зандалари. Открылись порталы, и через них прошли новые народы. Континенты раскололись, расы смешались, и высвободились силы, о которых Зандалари не знали. Непохожие друг на друга расы – эльфы, люди, тролли, орки и даже гоблины среди прочих – объединились, чтобы победить Смертокрыла, образовав силу, которая поднялась и отбросила Зандалари. Зандалари жаждали восстановить свою власть над изменившимся миром, но их мечты не сбудутся никогда.
Вол’джин осёкся. «Никогда» - слишком сильное слово.
В мгновение ока видение сменилось. Он теперь стоял на вершине пирамиды, глядя вниз на лица Чёрного Копья. Его Чёрного Копья. Они доверяли его знаниям о мире. Если бы он сказал, что они могут вернуть себе былую славу, они бы пошли за ним. Если бы он приказал им захватить Тернистую Долину или Дуротар, они бы это сделали. Чёрное Копьё хлынуло бы со своих островов, покоряя всё на пути по одному его желанию.