Можно ли иметь все?

«Джейс, так легко ты меня не забудешь…»
Он поморщился, включил двигатель и нажал на газ.
Эмме он не сказал, что ему звонила Адель. Он не стал бы вообще говорить ей, что ему звонила женщина из сиднейской больницы, если бы об этом не знала Нэнси. А то, что известно Нэнси, скоро станет известно всему Тиндли. Хорошо еще, что Адель назвала только фамилию, а не имя!
Он солгал Эмме, сказав, что звонила ему докторша из соседнего отделения. А его телефон ей дал Джерри. Среди терапевтов и хирургов вообще много женщин, добавил он, заметив, как тревожно посмотрели на него ее глаза.
Он не считал, что его объяснения были злонамеренной ложью. Так, небольшое прегрешение против истины, лишь бы Эмма была спокойна, лишь бы ее не мучила тревога во время его отсутствия.
Можно было бы взять Эмму с собой, но Джейсон не был уверен в том, что Адель не появится в госпитале в самый неподходящий момент. Ее бездетный топ во время телефонного разговора не Мог обмануть его. Адель не принадлежит к типу «обиженных женщин». После его сегодняшней грубости можно не сомневаться, что она будет рада любой возможности вставить палки в колеса его счастья. Едва ли она предпримет какие-то экстраординарные шаги — например, не поедет в Тиндли. А вот его появление в Сиднее — удобный случай, которым она наверняка воспользуется. Эмма, мягкая, ранимая натура, — идеальная мишень для злобных выпадов.
Да, Эмма и Адель должны находиться подальше друг от друга.
К счастью, Эмма была с головой поглощена заботами о свадебном платье. Похоже, она ничего не имела против его отъезда. В конце концов, она независимая девушка и привыкла к одиночеству.
Джейсону нравилась ее независимость. Равно как и ее бескорыстие. Он сказал, что сам купит ей платье, если у нее тяжело с деньгами, но она отказалась. Бросив на него благодарный взгляд, Эмма сказала, что хочет сама сшить платье. Она, мол, хорошо умеет шить. В этом Джейсон не сомневался. Ее гобелены изумительны, на стенах кондитерской они задерживаются ненадолго, раскупаемые восхищенными посетителями.
Конечно, большого капитала они не приносят. Материалы и рамки съедают значительную долю выручки. Вышивание, скорее, ее любимое занятие, дающее ей кое-какие деньги на карманные расходы, — так она заявила Джейсону в тот раз, когда он предпринял попытку выяснить ее финансовое положение. Ему не нужны ее деньги, торопливо добавил он. Все, что она зарабатывает, останется в ее полном распоряжении. Как и то, что она унаследовала от Айви. Он ни на какие деньги претендовать не собирается.
Эмма тогда внимательно выслушала его, после чего сказала, что у Айви не было почти ничего, кроме дома и кондитерской. И несказанно обрадовала его известием, что и кондитерская не приносит существенного дохода. Меньше двадцати тысяч в год. Тем не менее Эмма изъявила желание продолжать работу, по крайней мере до появления ребенка. После этого она наймет кого-нибудь, кто взял бы на себя заботу о торговле. Дом она не желает ни продавать, ни даже сдавать внаем. В освобождающихся помещениях она намерена устроить нечто вроде женского клуба, где местные матроны смогут коротать время за рукоделием и поболтать вволю.
Джейсон нашел, что это великолепная мысль. Сдача комнат в аренду все равно большой прибыли не принесет, да и что такое деньги? Не в них счастье. В справедливости этой поговорки он в последнее время убеждается все больше.
Конечно, и в бедности ничего хорошего нет. Был бы достаток.
— Когда ты вернешься? — спросила Эмма, наблюдая за его сборами.
Она сидела на краю широкой латунной кровати, которая должна в скором времени стать брачным ложем. Кровать очень удобная и, хвала создателю, не скрипит.
Он смотрел, как она покачивает изящной ножкой, и боролся с неумолимым желанием. Что она сделает, если ему захочется заняться с ней не нежной, а яростной любовью? Если он внезапно опрокинет ее на кровать и сделает то, после чего возврата к прошлому уже не будет?
А ведь это возможно. Он способен на такое.
Он видел, как в течение долгих недель ожидания в Эмме разгорается страсть. В течение долгих недель он целовал ее, обнимал, ласкал, гладил — до тех пор, пока наконец дыхание их не становилось тяжелым и обоим не хотелось большего. Накануне вечером Эмма окончательно потеряла голову, что было приятно Джейсону, но и заставило его растеряться. Она едва не умоляла его не останавливаться, и ему стоило дьявольских усилий не откликнуться на ее зов.
— Сейчас трудно сказать, когда я приеду, — сообщил он. — Все будет зависеть от состояния Джерри. Я буду держать тебя в курсе. В понедельник утром у меня прием, так что я вернусь самое позднее ранним утром в понедельник. Кстати, в это время машин на дорогах не так много, будет удобно ехать.
Но самом деле благодаря теплой погоде курортный сезон еще продолжался и движение на шоссе оставалось очень интенсивным.
— Я буду скучать, — просто сказала Эмма.
Джейсон повернул голову, и взгляды их скрестились. Он тонул в ее глазах, в двух больших зеленых, сверкающих озерах. Ее мягкие губы манили его, как и все ее тело, скрытое платьем ее излюбленного свободного покроя. Простое платье из легкой ткани в маленький цветочек.
Джейсону захотелось изорвать это платье в клочья.
— Я тоже буду скучать, — отозвался он, продолжая паковать вещи.
Одному богу известно, что произойдет, если он поцелует ее…
Когда он во второй раз оглянулся, Эмма все еще молчала. Она сложила руки на животе и вертела на пальце кольцо. Бриллиант сверкал в солнечном свете, падавшем на кровать. Бриллиант небольшой, но Эмма сама его выбрала. Его обрамляли четыре изумруда — в точности того же цвета, что и ее незабываемые глаза. А в день свадьбы он преподнесет ей другое кольцо, изготовленное втайне от нее и выполненное в том же стиле. На следующей неделе он заберет его у ювелира.
— Эмма, что-нибудь не так? — спросил он. Она подняла голову и слабо улыбнулась.
— Нет. Ничего серьезного. Я просто глупая. Но у меня было такое чувство… Как будто кто-то прошел по моей могиле. Тебе знакомо такое? Предчувствие… Джейсон, пожалуйста, будь осторожен. На дороге, я хочу сказать. Сейчас такое движение…
Джейсон подошел к ней, присел рядом, приобнял за плечи и заглянул в глаза.
— Я буду очень осторожен, — проговорил он. — Ничто, честное слово, ничто не помешает мне вернуться к тебе.
— Ты обещаешь?
— Торжественно клянусь.
Эмма глубоко вздохнула.
— Тогда все будет хорошо.
Джейсон поднялся на ноги, не поцеловав Эмму, вновь занялся сборами.
Поездка вылилась в настоящий кошмар. Невероятное количество как легковых, так и грузовых автомобилей, постоянные пробки. Да и дорога во многих местах перекопана. А потом начался дождь.
Уже совсем стемнело, когда Джейсон заехал на автостоянку возле госпиталя. Его новые часы показывали без десяти минут девять. Он вошел в больницу, где объяснил, что является не только братом Джерри, но и врачом, чем свел на нет возражения дежурной сестры насчет не приемных часов. Затем он спросил, можно ли поговорить с лечащим врачом Джерри. Сестра, миловидная женщина тридцати с лишним лет, ответила, что врач находится в отделении, но побеседовать с ним можно будет только утром. Кроме того, Джерри минут двадцать назад получил болеутоляющее и теперь, вероятно, спит. Тем не менее Джейсон может оставаться у него в палате столько, сколько ему заблагорассудится. Джерри лежит в палате 4, последняя дверь в коридоре с левой стороны.
По длинному коридору Джейсон прошел к двери с табличкой «4» и оказался в узком помещении, где из шести коек были заняты лишь четыре. Джерри лежал у окна. Но в данный момент он не любовался видами города. Он крепко спал.
Джейсон с облегчением увидел, что Адели в палате нет. Впрочем, можно не сомневаться, что она в скором времени появится. От этой мысли у него неприятно засосало под ложечкой.
Он пощупал у Джерри пульс и облегчен вздохнул. Хуже ему стало, когда он прочитал вывешенную в ногах кровати историю болезни Джерри? При поступлении в больницу давление у брата было крайне низкое, а температура прямо-таки заоблачная. А ночью к тому же было несколько приступов.