Твердая земля (ЛП)

— Оставьте меня здесь, сеньор, — попросила я капитана. — Не заставляйте встретиться с кошмарной судьбой. Умоляю, сохраните в тайне мое пребывание на этом острове, когда закончите работы с кораблем, и плывите с миром. Я могу сама о себе позаботиться, как до сих пор и делала.
Разъяренный и изможденный сеньор Эстебан рухнул в кресло.
— Замолчите, сеньора! — велел он. — Дайте мне подумать.
— Могу я пока вы раздумываете приготовить что-нибудь поесть? Ведь уже за полдень перевалило.?Не знаю почему, но несмотря на все несчастья, я проголодалась.
— Нет! — рявкнул он, не шевельнувшись.
Я тоже осталась неподвижной и сидела на песке, наблюдая, как моряки выбрасывают свои факелы в костер, вытаскивают из котомок большие рубанки и точат их о камни, радостно напевая мадригалы и баллады. Несмотря на грубое поведение, они были веселыми людьми, получающими удовольствие от жизни. Возможно, подумала я, удача по-прежнему на моей стороне, раз я попала в руки того, кто может решить мои проблемы.
— Вот что мы сделаем, сеньора, — внезапно произнес капитан, выпуская большое облако дыма. Недавно инквизиция выступила против курения табака, но, похоже, ничто не могло пронять тех, кто приобрел эту привычку. — Сохраните ваши документы в секрете. Вы больше не будете Каталиной Солис. Забудьте про нее. Твердая Земля — это огромное пространство, гигантское по размерам, но малонаселенное. И потому мы все друг друга знаем, хотя города и поселения отстоят далеко. Если Каталина Солис появится живой и здоровой, ваш дядя и свекр тут же потребуют вашего приезда, и вы не сможете ускользнуть от своей судьбы. Вы сами упомянули, что после Тридентского собора  [13] церковь стала весьма внимательно относиться к моральным устоям народа. Каким бы недоумком ни был Доминго Родригес, в глазах церкви он ваш супруг, которому вы обязаны хранить верность и делить ложе, чтобы зачать сына, таковы брачные клятвы, а юноша, без сомнения, превосходно может исполнять супружеские обязанности. Вы также не можете появиться как Мартин Солис, по той же причине — известия достигнут ушей вашего дяди, и он затребует вас к себе, как единственный родственник, поскольку Мартин еще несовершеннолетний. Так ведь?
— У нас с братом была разница в два года и несколько месяцев, — с горечью ответила я, — так что теперь ему исполнилось бы пятнадцать.
— Как я и сказал, — кивнул он. — Значит, и Мартином Солисом вы быть не можете.
— Повторяю, сеньор, оставьте меня на острове, здесь я жила счастливо и в довольствии, пока вы не прибыли, и здесь могу прожить до конца своих дней, если меня оставят в покое.
— Хватит болтать глупости! — резко оборвал меня он. — Как вы можете остаться на малюсеньком островке, положившись на милость судьбы? Разве вы не понимаете, что эти воды кишат английскими и голландскими пиратами, которые рано или поздно пристанут к этим берегам, как это сделал я? Ваш островок, сеньора, известен морякам — и испанским, и чужеземным. Эта бухта со спокойными водами великолепно подходит для ремонтных работ, а пираты всегда находятся в поисках мест вроде этого, чтобы прокилевать корабль или пополнить запасы пресной воды, набрать дров и разделить награбленное, потому что не всегда они могут или хотят везти всё обратно в свои страны, на случай, если изменения в законах или война переменит их судьбу. Ведут они себя, как пчелы, перелетающие от цветка к цветку, для них гораздо безопаснее разделить сокровища на мелкие части на таких островах (а подобных на Карибах множество), чем тащить всё с собой обратно, рискуя нарваться на испанский военный галеон. Понимаете? В тот день, когда будете меньше всего этого ожидать, вы можете попасть в лапы пиратов или корсаров, и они попользуются вами, прежде чем убить.
— Но раз я не могу быть ни Каталиной, ни Мартином, так скажите же, в кого мне превратиться? Напоминаю вам, что у меня нет ни состояния, ни ремесла, я женщина и не знаю эти земли.
— Я уже обо всём этом подумал, — обиженно объявил он, — и нашел решение. Как я уже говорил, из-за цвета кожи вы можете легко сойти за метиса, койота или квартерона, что автоматически означает, что вы происходите не из Испании. У местных индейцев к тому же отсутствует растительность на лице.
Теперь-то я поняла, кто такой на самом деле Эстебан Неварес! Он назвал себя креолом, сыном испанца, рожденным в Индиях, но в его жилах течет смешанная кровь. Похоже, его мать была не христианкой, а индианкой, и потому у него нет на лице волос, а кожа — цвета спелых фиников. Эстебан Неварес — метис.
— Таким образом, отсутствие растительности будет преимуществом, так же как и сросшиеся брови, волосы на висках и загорелая кожа. Вы достаточно высокого роста, волосы гладкие, руки мускулистые — вы легко превратитесь в моего незаконнорожденного сына, которого я прижил с индианкой пятнадцать лет назад и забрал от матери во время этого путешествия, чтобы сделать своим наследником. Не беспокойтесь о правдивости или лживости этой истории. Сыновья-метисы — это реальность в нашей части империи. Подумайте о том, что когда прибыли первые конкистадоры и колонисты, у них не было испанских женщин, и многим пришлось взять в жены дочерей местных вождей, и от них родились дети, которые хоть и зовутся креолами, да таковыми вполне законно и являются, на самом деле имеют в крови как чистоту испанских идальго, так и благородство индейских монархов, от коих происходят.
Я чуть не рассмеялась. Эстебан Неварес рассказал мне собственную историю, не упомянув при этом себя. Да, как он и сказал с самого начала, его отец прибыл в Индии с адмиралом Колумбом в его последнем путешествии, а мы говорили о первых конкистадорах и первых колонистах, так ведь? И судя по его преклонному возрасту, цвету кожи, волосам и всему прочему, теперь я уже не имела сомнений, что его мать была одной из тех благородных дочерей вождей — что бы это ни значило — которые подарили конкистадором детей. Полагаю, что те испанцы хотели вручить своим сыновьям, хоть бы и метисам, свое наследство, так что признали их законными и назвали креолами, не беспокоясь о чистоте крови. Этот вопрос начал их беспокоить, лишь когда много лет спустя в Новый Свет стали прибывать испанки.
Моряки Эстебана Невареса теперь столпились у корпуса корабля, соскребая с него обугленные остатки, оставляя с правого борта лишь гладкие и чистые доски.
— В чем заключается килевание, о котором вы говорили, сеньор? — полюбопытствовала я.
— Так что, мое предложение вас не заинтересовало, сеньора? Хотите оттянуть время этими вопросами, чтобы еще над ним поразмыслить?
Я на мгновение задумалась и сказала:
— Я приняла ваше предложение в тот самый миг, когда вы его сделали, сеньор Эстебан. Что еще мне остается? Я не возражаю превратиться в вашего сына, хотя и придется перестать быть женщиной, кем я предпочла бы оставаться. Однако я прекрасно понимаю, что в этой игре сама судьба сдает карты, и я лишь могу принять и согласиться с тем, что, безусловно, является сейчас для меня наилучшим.
— Хорошие слова, сеньора. Начиная с этой минуты и с вашего разрешения я буду считать вас своим сыном Мартином Неваресом, называть вас так и обращаться как с сыном даже наедине, как и перед всем светом, чтобы не совершить ошибку. С этого самого мгновения вы перестанете думать о себе как о женщине и навсегда забудете имя Каталины Солис. Согласны?
— Конечно, сеньор. Я весьма вам признательна.
— Не называйте меня ни сеньором, ни сеньором Эстебаном. Вы обязаны, хоть вам это и сложно, называть меня отцом и вести себя как сын отныне и навсегда. Знайте, что хотя вы и не унаследуете после меня никакого, даже скромного имущества, но во всем остальном будете моим сыном и должны откликаться на имя Мартин Неварес. И первым делом должны забыть про привычку смотреть в пол и научиться глядеть мужчинам в глаза, потому что с этой минуты вы — мужчина.
При воспоминаниях о настоящем отце меня охватила грусть, но он был бы доволен этой заменой, потому что, несомненно, это было для моего же блага.